— С Джейком все в порядке, — тихо сказала девушка в ответ на его вопросительный взгляд. — Он даже ни разу не шевельнулся. Вам удалось заделать дыру?

— Я прибил крепкую доску, до утра этого хватит. Не могли бы вы оставить свой фонарик здесь? Я не думаю, что Джейк проснется раньше утра, но на всякий случай…

Сильвия последовала за ним на лестничную площадку и услышала, как он пробормотал про себя проклятие, передавая ей фонарик.

— Что случилось? — спросила она.

— Где-то в халате застрял осколок стекла, — проговорил он, — что-то меня постоянно колет.

Сильвия направила фонарик на Трэвиса и увидела в его луче блестки стекла, застрявшего в махровой ткани халата.

— Трэвис, вы весь в осколках! — воскликнула она, сделав шаг к нему, чтобы лучше рассмотреть его спину. — Неудивительно, что вам больно! У вас все плечи в крови! Быстро! Снимайте халат! — перехватила инициативу Сильвия.

— Прямо сейчас? — спросил Трэвис.

— Да! Ради Бога! Или вы хотите умереть от потери крови?

Только тогда, когда он сбросил халат на пол, и девушка при свете фонарика стала поспешно осматривать его окровавленную спину, отыскивая впившиеся осколки стекла, она осознала, что под халатом у него ничего не было. Ее взгляд осторожно скользнул вниз, по позвоночнику… — чуть-чуть ниже, а потом быстро наверх, потому что ей бросились в глаза упругие мускулистые ягодицы.

— На вас же ничего не надето! — прошептала она.

— Ах, вы заметили? — спросил он не без иронии. — А что вас, собственно, шокирует? В конце концов, вы сами приказали мне немедленно раздеться!

— Я ведь не знала, что под халатом у вас ничего не надето! — негодующе возразила Сильвия. — Я думала только о стеклах! Ваша спина вся изранена, вы знаете об этом?

Он повернулся, чтобы посмотреть на нее, и Сильвия резко перевела луч фонарика и свой взгляд на его подбородок. Однако Трэвис ни чуточки не смутился. Сильвия тоже оправилась от шока и взглянула ему в лицо, молясь в душе о том, чтобы вдруг не зажегся свет.

— Мне идти в вашу спальню или в мою? — спросил Трэвис, и на его губах заиграла улыбка.

— Что? — сдерживая волнение, переспросила она.

— Полечить мои раны, — объяснил он, широко улыбаясь. — Где-то, должно быть, застряло стекло! Мне очень больно! — Сильвия подозрительно взглянула на него. — Уверяю вас, я не лгу, мисс Уолкер, — добавил он быстро, поднимая руку. — Клянусь вам!

Девушка не знала, верить ему или нет, и была в нерешительности, разглядывая его окровавленную спину. Ему, должно быть, больно, подумала она, а сам он, действительно, вслепую осколков не вытащит.

— Если вы что-нибудь наденете на себя, я подумаю, чем я вам смогу помочь, — строго ответила она. — Если же вы полагаете, что я буду помогать вам, когда вы обнажены, то… Сильвия отдала ему фонарик и сказала:

— Держите, а я пойду поищу вату. Сильвия зашла к себе и раздвинула шторы; когда она рылась в ящичке своего туалетного столика при бледно-голубом свете полной луны, вошел Трэвис.

При виде его она почувствовала, как у нее забилось сердце и ослабели ноги. На этот раз на нем были только трусы и ничего больше. Девушка наблюдала, как он пересекает комнату, чувствуя, что не может оторвать глаз от его мускулистой груди, заросшей темными волосами…

— Куда прикажете? — спросил Трэвис, явно поддразнивая ее. Сильвия перевела дыхание и предложила ему лечь на кровать лицом вниз.

— Не могли бы вы дать мне фонарик? — слабым голосом попросила она. Из ванной девушка принесла тазик теплой воды, добавила немного дезинфицирующего вещества и, волнуясь, поставила тазик на прикроватный столик. — У меня есть пинцет, — проговорила она, — однако я не знаю, много ли я смогу сделать при таком освещении.

— Уж постарайтесь, — протянул Трэвис, поворачивая голову на подушке, чтобы видеть ее. — Вы сможете осмотреть меня еще раз утром, не правда ли?

Очевидно, процедура причиняла ему сильную боль. Сильвия, как могла осторожно, промывала многочисленные ранки и удалила несколько осколков стекла, но было очевидно, что еще много мелких осколков осталось в загорелой коже его мускулистой спины.

— Простите, — прошептала Сильвия, приходя в отчаяние от того, что Трэвис снова молча передернулся от боли, — но я вынимаю стекла почти вслепую. Как вы думаете, света не будет всю ночь?

Свет вспыхнул, стоило ей закончить фразу. Это было совсем неожиданно. Трэвис приподнялся на локте, а Сильвия поспешно отвела свой взгляд.

— Вам не нужно меня больше бояться, Сильвия, — сказал он с обольстительной улыбкой.

Кого он обманывает, в отчаянии подумала девушка, взяв пинцет и приготовившись извлечь глубоко застрявший осколок. Ее смущало уже то, что она увидела его таким, — полуобнаженным и распростертым на своей постели, а касаться руками его спины, приближаясь так близко к его телу во время работы…

— Ага, вот он! Больше я не вижу осколков! — Сильвия отложила пинцет, зевнула и потерла рукой затекшую шею.

— Вы устали, — сказал Трэвис, поворачиваясь на бок и рассматривая бледное лицо Сильвии.

— А вы разве нет?

— В данный момент — нет, — мягко проговорил он, глядя на нее такими глазами, что у девушки перехватило дыхание. — А теперь позвольте мне, — сказал он, вставая на колени в постели позади Сильвии.

— Что вы делаете?.. — оторопев, спросила та.

— Что я делаю? — переспросил Трэвис. — Я хочу возместить вам хотя бы долю ваших усилий. Расслабьтесь! Мышцы у вас на шее чертовски напряжены!

Его руки были горячи, как огонь. Они прокладывали себе дорогу через полупрозрачные сборки ночной сорочки Сильвии, ослабляя ее сопротивление каждым решительным прикосновением. Каждый нерв в ее теле отзывался на медленное движение его сильных пальцев, массирующих плечи, надавливающих и поглаживающих кожу, вверх по длинной стройной шее и обратно, все снова и снова… Сильвия закрыла глаза, отчаянно стараясь не поддаваться слабости желания в то время, как его пальцы, делая свое дело, касались ее спины. С замиранием сердца она ждала, куда его руки переместятся в следующий раз.

Он выжидал. Затем Сильвия почувствовала влажную теплоту его губ в эрогенной точке у основания шеи и невольно вся задрожала; ее дыхание участилось, когда его руки медленно стягивали тонкое кружево ночной сорочки с ее плеч, обнажая шелковистую кожу, матово блестевшую при мягком освещении спальни.

Он медленно скользил по гладкой коже ее живота, как бы поддразнивая, и неохотно высвобождая ее тело от шелка и кружев.

Пожалуйста! — взмолилась она про себя. Она хотела, чтобы он касался ее снова и снова, хотела, чтобы он целовал ее и обладал ею. Пять лет ничего не изменили. Пять долгих лет одиночества… Оглядываясь назад, сквозь призму времени, она забывала, какими нелестными словами она себя после этого величала: проститутка, дурра и тому подобное. Сейчас, когда его тело было так близко от нее, когда его руки легко касались любой части ее тела, на нее нахлынули воспоминания только о том, что она ощущала тогда, когда ее касался этот мужчина…

— М-мм, как хорошо ты пахнешь! — выдохнул он ей прямо в шею, легко покусывая кожу и проводя кончиком языка по ее плечам; при этом он еще ниже спустил бретельки ее ночной сорочки, обнажая ее груди. — У тебя великолепное тело, Сильвия! Почему ты скрываешь его?

Сейчас оно не было скрыто. Девушка склонила голову, следя за тем, как он проводил пальцем по краям выреза ее сорочки. Знал ли он, что сводит ее с ума? Знал ли он, как она жаждала почувствовать упругость мужского тела, прижимающего ее к себе. Она хотела его, и эта мысль не вызывала у нее стыда — это должно было свершится, но… не свершилось.

Он вновь с силой прижал ее к своей обнаженной груди; Сильвия отклонила свое лицо и посмотрела в его глаза — удивительные темные омуты, на дне которых разгоралось желание, которые, как в зеркале, отражали ее; девушка всмотрелась в блестящие зрачки и увидела незнакомую женщину, женщину, которая начала терять рассудок и находилась на грани полной его потери, если хоть на одно мгновение позволит продлиться этому умелому совращению.