Было, правда, особенно поначалу, сразу после развода, несколько попыток приручить его, окольцевать и стреножить, но безуспешных. Тогда он еще не чувствовал в себе способности и потребности вновь доверить кому-то свою опаленную душу и свое немалое состояние, вновь переживать горечь потерь. Попросту боялся повторения пройденного. Он же не мазохист и не сторонник непрактичной христианской заповеди — получив удар по одной щеке, подставлять другую. И даже выработал своеобразную тактику, заранее оговаривая условия взаимоотношений с женщинами, как в бизнесе, заключая устную сделку. Часто партнерши были такими же деловыми бизнес-леди, нередко уже замужем, и их это вполне устраивало.

А время уходило, просачиваясь как песок между пальцами. Метроном событий отщелкивал быстрый ритм жизни, дни превращались в недели и месяцы, складывались в годы. Стрелка жизни вращалась по кругу, все ускоряя ход. Через месяц исполняется тридцать пять лет. Интересно, где придется перейти этот рубеж? В каком городе, стране, на каком континенте? Может быть, пора уже подводить промежуточные итоги жизни? По медицинской теории, период молодости заканчивается, как и период гиперсексуальности, в эти самые пресловутые тридцать пять.

И придет время сказать последнее «прощай!» своей бурной молодости. Впереди скучная зрелость, потом жалкая старость… Конечно, для мужчины и сорок лет — не возраст. Он не женщина и не воспринимает это как конец света, но все же…

А не пора ли задуматься и попробовать что-то изменить в своей жизни? Сделать ее более понятной для себя и по-человечески теплой?

Эти мысли сопровождали его на посадку и даже проникли вместе с Робертом в самолет, который привычно и бережно подхватил и отнес утомленного путешественника на родину.

2

Дни, проведенные в Лондоне, пролетели как одно мгновение. Сейчас встречи с родными, роскошный и веселый праздник по случаю дня рождения мамы, уют родного дома — все это казалось Роберту прекрасным сном, приснившимся ему в самолете.

После Лондона он уже успел побывать в Нью-Йорке, а сейчас летел в столицу Канады, разбираться в проблемах, возникших со строительством гостиничного комплекса в парке Гатино.

В аэропорту Оттавы Роберта никто не встречал. Впрочем, он этого и не ждал. Большой Босс считал, что его сотрудники принесут больше пользы фирме, трудясь на своих рабочих местах, нежели разводя «китайские церемонии». Но и в офисе его, казалось, не ждали. Место секретарши пустовало, а руководитель местного филиала фирмы не вышел ему навстречу, хотя время было назначено заранее.

Роберт, уже начиная закипать, распахнул дверь в кабинет Питера Никлесса, местного босса. И застыл на месте.

Питера на рабочем месте не было. Никто не сидел за массивным столом с разложенными на нем бумагами. Никто не расхаживал по кабинету, размышляя над Проблемами фирмы. А проблемы у канадского филиала были, потому-то Роберт и примчался сюда, в очередной раз перемахнув через Атлантический океан.

Зато на небольшом и не очень удобном, судя по всему, кожаном диванчике лежала женщина. Было похоже, что она сначала присела на краешек дивана, а потом сон сморил ее и она прилегла, как бы на минутку, но заснула так крепко, что ни звук распахнувшейся двери, ни возмущенный возглас Большого Босса не смогли ее разбудить.

Роберт, онемев от злости и недоумения, некоторое время молча рассматривал эту нарушительницу трудовой дисциплины.

Она спала как ангел. Нежное лицо без капли косметики было абсолютно безмятежным. Длинные ресницы спокойно лежали на порозовевших от сна щеках. Припухшие как у ребенка губы, яркие и нежные, были слегка приоткрыты. Волосы цвета лугового меда разметались по черному кожаному валику.

Глаза Роберта скользнули ниже, и он почувствовал, как гнев начинает уступать место совсем другому чувству. Тело спящей девушки, несмотря на неловкую позу, было чрезвычайно соблазнительным. Белая блузка расстегнулась, приоткрывая белоснежные полушария юной груди. Короткая черная юбка сбилась, обнажая почти до самого основания стройные ножки с округлыми коленями. А изгиб бедра так и манил…

Роберт наконец осознал, что стоит уже возле самого дивана и больше всего на свете ему сейчас хочется вернуться к двери, закрыть ее на ключ и…

— Кто вы такая, черт возьми! И почему спите в рабочее время? Да проснитесь же, в конце концов! — Он поспешил вернуть на место привычный гнев. А что еще ему оставалось?

Девушка вздрогнула и открыла большие зеленые глаза, еще подернутые дымкой забвения.

Кристине снилось, что у нее целых пять детей: три девочки и два мальчика. Она кружилась с ними по поляне, едва касаясь ногами шелковистой травы. Вместе с ними в небе кружилось веселое желтое солнце, и, как его многочисленные отражения, кружились на головках детей и под их маленькими босыми ногами желтые головки одуванчиков. Кристине было так хорошо, так радостно… А тут еще из-за деревьев вышел высокий, плечистый мужчина, остановился на краю поляны и помахал рукой ей и детям. Она не видела его лица, так как он стоял против солнца. Но Кристина точно знала, что это ее муж, ее любимый, отец детей. И она протянула к нему руки, желая его позвать. Но он вдруг сказал резким, чужим голосом:

— Да просыпайтесь же, наконец!

Кристина вздрогнула и открыла глаза.

Сон растаял, оставив нежное воспоминание о себе. Но высокая фигура мужчины в длинном пальто не исчезла. Вначале смутно различимая, она постепенно обретала, все более явственный облик, с прорисовкой деталей. Такое впечатление, как будто шел процесс проявления фотографии или мужчина выходил из тумана. Кристина машинально потянулась и протерла глаза, еще не до конца осознав, где она находится. Сердце застучало быстрее и мощнее, разгоняя застоявшуюся кровь. И тут же чуть не остановилось, когда Кристина наконец рассмотрела того, кто стоял перед ней.

Облик этого человека впечатлял. В глаза бросались две его главные отличительные черты: мощное телосложение и жесткое выражение лица. Настоящий карающий ангел Господень, со сверкающими молниями в ярко-синих глазах, кстати, весьма редкого цвета для брюнета. Глаза такого насыщенно синего цвета бывают у новорожденных младенцев, но потом, к сожалению, тускнеют.

Молнии в глазах пришельца вот-вот готовы были извергнуться на золотоволосую нечестивицу и испепелить ее прямо на рабочем месте. На красивом и волевом лице с сурово сжатыми губами застыло выражение, которое любой человек однозначно воспринял бы, мягко говоря, как неодобрительное. Да и вообще, складывалось впечатление, что улыбка на этом лице появлялась не чаще, чем дождь в пустыне. Надо полагать, что в данном случае не одобрялось поведение Кристины. Сон на рабочем месте, в разгар трудового дня. Налицо все признаки должностного преступления, к которому следовало отнестись без всякого снисхождения, несмотря на внешность и молодость преступницы.

— Простите, я присела на диван, чтобы немного отдохнуть, и вот… — начала оправдываться Кристина, поспешно садясь и пытаясь поправить короткую юбку, задравшуюся во время сна на неприличную для офиса высоту над ее округлыми коленями.

Оглядев себя, она с ужасом заметила, что ее строгая белая блузка расстегнулась вверху на несколько пуговиц, открывая то, что обычно посетителям не демонстрируют. О Боже, какая неловкая ситуация!

Мужчина мрачно смотрел, как смущенная девушка поспешно приводит себя в порядок, почти одновременно застегивая пуговицы на блузке, одергивая юбку и поправляя разметавшиеся по плечам волосы.

— Да, я заметил, как вы тратите время компании, - сурово заметил он. — На оздоровительный сон после ланча, закончившегося, кстати, около часа назад. Я полагал, что служащие моей компании экономят каждую рабочую минуту. Даже в обеденный перерыв не выходят из офиса, oгpaничиваясь кофе и бутербродами. Теперь вижу, что ошибался. Во всяком случае, не во всех филиалах компании соблюдается этот принцип. Кажется, у вас свое мнение по этому вопросу. Не так ли, мисс или миссис? Как вас там по имени?