Он как лунатик последовал за женщинами в совершенно черный коридор. Недостаток отдыха только частично объяснял его оцепенение.

Может быть, эта ловкая девчонка Бланка окажется полезной. Чем меньше времени Ада будет проводить, сосредоточившись на своей боли и горечи, тем охотнее пойдет в Уклее. Искренне или нет она сочувствовала девушке, не имело значения. Вероятнее всего, она хотела взять ее с собой, только чтобы позлить его.

Но бани?

Господь перестал слушать его, это точно – если вообще когда-нибудь слушал.

– Откуда у тебя ключ? – спросил он в темноту.

– Где еще ковихере проворачивать свои дела? Незаконные встречи лучше проводить в тайных местах.

– Откуда мне знать, – пробормотал Габриэль. – И ты открывала бани для этих парочек? Или сегодня ты просто стащила ключ?

– Я начала приходить сюда, когда сеньора больше не смогла ходить сама. С тех пор ключ хранится у меня.

Бланка говорила невыносимо устало для такой юной девушки, но Габриэль подавил этот проблеск понимания.

– Это ты вызвала стражников? – спросила Ада.

– Нет, – прошептала Бланка. – Жену алькальда поймали, когда она тайком шла на свидание, – не за самим процессом, нет, но с доказательствами, достаточными, чтобы разозлить власти. Это было прошлой ночью.

– И скандал был последней каплей?

– Люди выбрали этого человека. Им было стыдно за него, и они больше не могли закрывать глаза на происки моей тетки.

Габриэль шарил по проходу, пока не нашел канделябр на стене и факел. Он порылся в сумках и нашел в своих вещах маленький кожаный мешочек. Несколько ударов кремня, и вспыхнуло пламя.

– А ты знала достаточно, чтобы уйти, – сказал он.

Бланка кивнула.

– Она умна, – сказала Ада. – Это означает, что она не будет обузой.

– Ты умна и в то же время обуза.

Смотреть в ее глаза было как встретить совершенно другую женщину. Он искал признаки слабости, или боли, или безумного отчаяния, но нашел только Аду – кто бы она ни была.

– Ты пялишься на меня, послушник, – заметила она.

Он поднял факел и подошел ближе. Языки пламени бросали резкие тени на тонкие черты ее лица, отчего ее губы казались полнее, а глаза – больше. Игра теней, не более того, но желание прорвалось сквозь его броню. Они делили многое, слишком многое в той маленькой комнатке.

Габриэль откашлялся.

– Как ты себя чувствуешь?

– Лучше.

Как вспышка молнии на плато, на ее лице появилось раскаяние. Которому он почти поверил. Бледно-розовый румянец покрыл ее щеки и спустился на шею. Она опустила голову и сложила вместе беспокойные пальцы.

– Я... я хотела... извиниться за неприятности, которые доставила. Эти последние несколько ночей – я кое-что помню из того, что делала и говорила. Мне... мне стыдно.

Он не двигался очень долго, наблюдая, как груз заботы об этой женщине становится все более тяжелым с каждым вымученным словом. Ведьма, наркоманка, шлюха – он мог справиться с любым из этих воплощений. С трудом. Но ее слезы, ее покорность угрожали более глубокой части его, той, у которой не было защиты. Он старался дышать ровно.

– Замолчи, – сказал он. – Нет ничего стыдного в том, чтобы бороться за свободу.

В уголках ее глаз собрались слезы. Она начала говорить, но запнулась, шмыгая носом и стараясь совладать с нахлынувшими эмоциями. Она выпрямила спину, словно мраморная колонна, прямая и твердая, и отвела взгляд.

Он не только должен оставаться бдительным к ее пагубному пристрастию, он также должен настороженно относиться к этой новой, ясно мыслящей женщине. Он ругал себя за то, что думал о ней как о враге.

– Сюда, – сказала Бланка, проходя в широкий дверной проем. – На открытом месте вы не будете в безопасности.

Габриэль взял их вещи и закинул себе за спину.

– Давай, я понесу свои вещи, – предложила Ада. – Ты и так уже носил из-за меня слишком много тяжестей.

Он покачал головой.

– Думаю, нет. Я так и вижу, как ты и твои пожитки скачете верхом по дороге в Толедо.

– А ты останешься, попав в переплет с Бланкой, бедняжка. Этого нельзя допустить.

– Нет.

– Тогда позволь мне понести что-нибудь твое, – сказала она. Ее лицо было на удивление светлым и открытым. – Я настаиваю.

Он понятия не имел, что думать об этой новой женщине. Еще час назад он нес ее на руках, а теперь она сама вызывается нести груз. Красивая и необычная, эта загадка из Англии. Неужели она действительно отличается от других женщин?

– Вот. – Он сунул ей в руки легкий кожаный мешок и кивком приказал следовать за Бланкой. –И я не позволю тебе идти позади меня.

Она улыбнулась.

– Все эти правила, Габриэль. Они придуманы тобой или орденом?

– Мной. А теперь иди.

Глава 10

– Сеньора не первая, кто использует эти места для тайных встреч, – сказала Бланка.

Ада улыбнулась и огляделась в маленькой комнатке, в которую они вошли, под главными залами бань.

– У ковихер тоже есть срок обучения? – спросила она.

Бланка пожала плечами и села на низкий деревянный стул.

– Чтобы убедить замужнюю женщину принять ухаживания постороннего мужчины, требуется умение и терпение, как и в любом ремесле.

Габриэль фыркнул и уронил сумку Ады.

– Это не ремесло.

– Она зарабатывает на жизнь, предлагая услугу, – сказала Бланка. – Я не знаю другого определения.

– Она преступница, – возразил он. – Она зарабатывает себе на жизнь, развращая хороших женщин и разрушая браки.

Ада покачала головой:

– Габриэль, берегись своего собственного лицемерия.

– А ты следи за своим языком. Прежде чем говорить о хорошем поведении, вспомни, где ты была меньше недели назад.

Его сердитый взгляд заставил ее отступить, но она держалась твердо.

– Ты собираешься всю жизнь попрекать меня за это?

Он сдвинул брови, как человек, которому очень больно.

– Забудь все, что я говорил. День мы будем отсыпаться, а завтра к вечеру отправимся в Уклее, до того как стражники закроют городские ворота.

Они обменялись быстрыми взглядами с Бланкой и пожали плечами. Ада содрогнулась: уравновешенными движениями и спокойным выражением лица Бланка напомнила ей сестру. Хотя у Мег едва ли бывали причины злиться, но когда она это делала, ее оружием было молчание. Мрамор и железо имели больше теплоты и проявляли больше эмоций, чем Мег, когда сердилась. Кроме той последней роковой ссоры, после которой Ада уехала в Испанию. Мег обнажила все свои чувства, от страха и любви до недоверия и боли. А почему нет? После того, что потребовала Ада – заставила Мег выбирать между сестрой и мужем, – она заслужила это.

Вдруг задохнувшись от приступа вины, она посмотрела на дверь.

– А здесь, в этом укромном месте, есть ванны?

– Да, – ответила Бланка. – Вдоль по этому самому коридору и направо. Мы ближе к источнику, так что вода может быть довольно горячей.

Ада порылась в своей сумке и за свитками и шахматами нашла черепаховый гребень и кусок лимонного, с оливковым маслом, мыла, завернутый в вощеную ткань. Джейкоб не забыл ничего, что могло ей понадобиться.

Габриэль поймал ее за руку. Он стоял высокий и мощный – грудь вперед, голова поднята, – своей позой он совершенно не походил на чопорного святошу.

– Ты не можешь идти одна, – сказал он.

Она скользнула оценивающим взглядом по его телу и улыбнулась.

– Не знала, что ты хочешь посмотреть, а то бы пригласила тебя.

Он резко потянул ее за руку, так что они оказались рядом, почти соприкасаясь. Его черты потемнели от гневного взгляда, но в глазах промелькнуло что-то первобытное.

– Я просто хочу быть уверен, что ты останешься здесь.

Ада посмотрела на свое платье. Богато вышитая темно-красная ткань была испачкана.

– Я хочу принять ванну, – сказала она, забрасывая сумку на плечо. – Не более того. Позволь мне смыть грязь последних дней.

Он не смотрел на ее грязное платье, только в глаза.