Габриэль сглотнул вдруг подступившую тошноту.

– Это мое наслаждение, – прорычал де Сильва. Он надавил на кинжал сильнее, ровно настолько, чтобы выступила кровь. – Король все равно умрет, а потом я покончу с тобой.

Но Габриэль удивил их обоих своей улыбкой. Шок от этого отразился на узком морщинистом лице де Сильвы.

– Ваш ход, отец.

Фернан сидел на вершине деревянного барьера, окружавшего крошечную арену, высасывал сок из каждой дольки спелого апельсина и смотрел на горожан, собиравшихся на суд. Солнечный свет, всегда этот проклятый солнечный свет, жарил макушки непокрытых голов и отражался от утрамбованной глиняной арены. Пот тек с его висков и превращал во влажную копну стриженые волосы.

Два дня поисков, и он обнаружил Абес – в безопасности, в южной части города, вместе с их сыном и ее родителями. Они освободились от угроз Пачеко. Фернан, счастливый, ел апельсин, и от побега на юг вместе с Абес его отделяло всего несколько дней, так что бедняги, готовящиеся умереть на этой арене, казались ему особенно трогательными.

Но, как ни странно, он заметил в толпе Габриэля. Это суровое лицо нельзя было спутать ни с одним другим. Его походка стала какой-то вялой. Плечи слегка опустились, мышцы шеи напряглись. Он сильно переменился с того момента, как Фернан последний раз видел его – во время ареста Ады. Рядом с Габриэлем шел высокий и надменный человек. Только этого не хватало.

И еще одно знакомое лицо промелькнуло в толпе: Бланка, с глазами огромными, как у совы. Он огляделся по сторонам, как будто крестьяне, собирающиеся вокруг него, могли объяснить это совпадение. Он изо всех сил старался смешаться с отбросами Толедо, и ему совсем не нравилась идея наткнуться на такую знакомую и опасную компанию. С минуты на минуту появятся Адам Пачеко, и Фернану не поздоровится.

По крайней мере Абес была в безопасности.

Он встал, намереваясь бежать отсюда и вернуться к своей семье, но Бланка уже увидела его. Странная девушка – может, она и правда родственница совы?

Он жестом подозвал ее, и несколько минут спустя уже тащил сквозь толпу в пустой переулок. Последнее, что ему нужно, – это чтобы Габриэль снова заметил их. Лицо Фернана все еще болело от заживающих синяков.

– Зачем ты здесь? – спросил он.

За их спинами толпа ожила. Началась первая схватка. Бланка вздрогнула и побледнела.

– Ада.

– Что ты имеешь в виду?

– Аду приговорили к суду через поединок.

– Не может быть! – воскликнул он, однако тут же прикусил язык, когда Бланка рассказала ему о суде над Адой, продажном судье и аресте Габриэля. – Но что он делает здесь? Я видел его с еще каким-то человеком, под охраной, но без всяких оков.

– Понятия не имею. Но Пачеко тоже здесь. Я видела его сегодня утром. Он скрывается и одет во все черное.

Фернан вскинул руки и замахал на нее.

– Нет, нет и нет. Мне нельзя быть здесь, если этот человек рядом.

– Но мне нужна твоя помощь.

– Нет, не нужна, – сказал он, отряхивая рукава. Он уже не носил доминиканское монашеское одеяние и был чрезвычайно доволен этим фактом. – Ты прекрасно выглядишь, здорова и в безопасности. Вот и продолжай в том же духе. Иди домой.

Бланка огляделась, не подслушивает ли кто, и наклонилась ближе:

– Очень хорошо; им нужна наша помощь.

Фернан почесал затылок, чувствуя себя неуютно и потея.

– Да уж точно молодой еврей и его сабли лучше подойдут для этой цели! Где он?

– Во дворце доньи Вальдедроны. Он должен представить королю Альфонсо доказательства измены семьи де Сильва.

Фернан попытался вызвать в себе бессердечие к Джейкобу, но не смог. Только зависть. Парень вел себя как настоящий герой, все остальные в сравнении с ним выглядели довольно жалко. Правда, Фернан и не пытался сравниться с ним в этом.

– С таким переизбытком отваги парень явно хочет, чтобы его голова плясала отдельно от тела.

Бланка прищурилась, глядя на толпу.

– Скоро будет очередь Ады.

– Только сумасшедший придет смотреть, как убивают его женщину. Единственная причина, по которой я стал бы смотреть, как убивают Абес... нет, это невозможно.

– Что?

Щеки Бланки вспыхнули, губы приоткрылись. В других обстоятельствах он мог бы посчитать ее очень красивой девушкой. Он снова покачал головой.

– Если бы меня заставили, – сказал он.

– Тогда, может быть, Габриэля заставляют? Но у него должен быть какой-то план.

Фернан резко выдохнул:

– Должен быть. Даже я искал бы любую возможность сопротивляться – а ведь я трус.

На ее лице, таком мягком и юном, отразилось сочувствие.

– Ты не трус.

– Нет, трус, – сказал он. – Габриэль де Маркеда, возможно, уже в этой толпе. Он может погибнуть в какой-нибудь безрассудной попытке спасти ее жизнь. А Ада – она будет сражаться. Ты знаешь, что ее шансы слабы, но она будет сражаться до конца. – Он привалился к ближайшей стене и вздохнул. – Но я пойду домой, к Абес.

– Не пойдешь.

– Я...

Он поднял глаза, удивленный уверенностью Бланки. Скрестив руки на груди, она безмятежно смотрела на него. Чистая. Уверенная. Сильная.

– Ты едва знаешь меня, а то, что ты знаешь, в высшей степени нелестно, – сказал он. – Неужели ты действительно так сильно в меня веришь?

Бланка вскинула голову и одарила его неожиданно холодной улыбкой.

– Я знаю, где живет Абес. Помоги мне найти Габриэля, или ей недолго прятаться.

На дрожащих ногах он выпрямился и посмотрел маленькой селянке в глаза.

– А ты безжалостнее, чем кажешься.

Глава 33

Джейкоб у дверей личного аудиенц-зала доньи Вальдедроны нетерпеливо закручивал и раскручивал завязки своей туники. Он ждал, хотя времени оставалось все меньше. Очень скоро Аде предстоит пройти испытание всей ее жизни. Если он сейчас уйдет, то успеет, но только к моменту ее гибели. Нет, его единственный шанс раскрыть предательство, замышляемое против Кастилии, – это дождаться патронессы. И, как ни больно это признавать, его долг – это безопасность королевства. Об Аде позаботится Габриэль.

Дверь приемной отворилась, и вошла Силия, графиня де Вальдедрона. Его размышления оборвались, и он спрятал беспокойные руки за спину. Стоя перед ним в сиянии полуденного солнца, она была похожа на ангела.

– Джейкоб, ты здесь.

Она приветствовала его на норманнском языке, на котором говорила ее сицилийская семья и английское дворянство. Отец научил Джейкоба придворному языку в надежде, что тот, когда вырастет, сможет стать королевским лекарем или учителем. Он казался ему совсем не таким трудным, как кастильский.

– Ваша светлость, – ответил он с поклоном. – Где ваша охрана?

– Я отослала. Знаю, тебе нужно многое сказать, и я не хочу любопытных ушей.

Она прислонилась к закрытой двери, глядя на него с восхитительной прямотой. Ослепительная в бледно-голубом шелке и тончайшей шерсти. Ее сияющие, медового цвета, глаза говорили о гораздо большем опыте, чем можно было ожидать от двадцатилетней. Джейкоб бесконечно восхищался этой молодой матерью двоих детей, вдовой. Она первой помогла ему в Кастилии.

– Благодарю вас, что встретились со мной, – тихо сказал он. – И что сохранили мой визит в тайне от его величества и его гостей.

– Ему не нужно знать обо всем, что происходит в моем доме. – Ее улыбка была мимолетной и горьковатой. Она подошла к столу и налила два кубка вина. – Ну а теперь расскажи мне все.

– Во время моего последнего задания, перед вашим отъездом в Сеговию, я перехватил письма.

Он улыбнулся и принял кубок. Он больше не потел, и руки не дрожали. Всегда одно и то же. Мысль о том, что придется говорить с ней, бросала его в дрожь.

– Ты не принес их сегодня к его величеству. Почему?

Он выдохнул и нащупал рукоять одной из своих изогнутых сабель, заметив, что она не попросила его снять оружие. Ей не следует быть такой доверчивой, даже в обществе преданного человека.