Смутный до этой минуты план стал приобретать вполне четкие очертания — нужно было во что бы то ни стало разыскать «пройдоху Фана». Оставалось всего лишь интуитивно определить место обитания Фана в незнакомом доме, размерами больше смахивающем на дворец.

Сэр Артур Конан Дойл ошибочно назвал «отцом дедуктивного метода» сыщика с Бейкер-стрит. Лю Дунбинь, любимый ученик Чжунли Цюаня, владел дедукцией ничуть не хуже Шерлока Холмса, причем для построения дедуктивной модели Лю не нужно было травить свои легкие или играть на скрипке.

Если У Тяньли должны были сослать на конюшню, то почему не предположить, что в данный момент упомянутый Фан Цзилин состоял при лошадях. Конечно, Лю Дунбинь мог и ошибаться, но единственной альтернативой было бродить по дому, интересуясь именем каждого встречного-поперечного. Тоже вариант, но несколько более… опасный. Вряд ли здешние обитатели охотно станут отвечать даже на невинный вопрос «как тебя зовут».

Таким образом, взвесив все «за» и «против», Лю Дунбинь мысленно повторил только что пройденный путь, после чего направился к выходу. Как ни странно, но до черного входа он добрался без приключений.

То ли в доме никого не было, то ли Лю невероятно везло в эту ночь, то ли… Хозяин уже вычислил его и теперь просто развлекался. Последний вариант был самым неприятным, но и его нельзя было исключать.

Задняя дверь оказалась незапертой, что еще больше склонило Лю Дунбиня в пользу третьей, самой непривлекательной версии. Но даже если его вычислили, пока это не мешало выполнять задуманное. Вот когда начнет мешать, тогда и настанет время думать, как перехитрить врагов.

Успокоив себя этой мыслью, Лю решительно направился в сторону конюшни. Рядом с ней находилось достаточно убогое (по сравнению с домом Хозяина) строение, в котором, по логике, должны были обитать слуги.

Подслеповатое окошко светилось в темноте, Лю на цыпочках подкрался к нему и осторожно заглянул внутрь. В полутемной комнате находился всего один человек — крупный детина, на лице которого были написаны все мыслимые и немыслимые пороки. Если это был не пройдоха Фан, то Лю Дунбинь готов был съесть свое опахало. Фан Цзилин общался с духами предков, видимо испрашивая у почивших в бозе представителей семьи Фан, как побыстрее сместить с заветной должности ненавистного и мерзкого лицом У Тяньли.

Судя по его разочарованному лицу, покойные предки не торопились облагодетельствовать потомка — жадность и нетерпимость к чужому успеху были главными наследуемыми чертами характера семейства Фан.

Лю Дунбинь слегка приоткрыл окно и услышал причитания Фан Цзилина: в данный момент пройдоха пытался воззвать к совести своего покойного двоюродного дяди Вана Кэбо.

— Дядя Ван, — противным голосом канючил Фан Цзилин, — дядя Ван, хитрее тебя не было никого в Поднебесной. Научи неразумного племянника, как извести проклятого У Тяньли.

Дядя Ван был, похоже, тот еще фрукт — молчал, как пленный партизан. «Отлично, — подумал Лю Дунбинь, — пришло время материализоваться духу покойного дяди».

Лю позволил себе стать видимым, не спеша подошел к двери, для пущего эффекта открыл ее ногой и, грозно размахивая мечом, появился перед испуганным Фан Цзилином.

— Зачем ты тревожишь меня, племянник? — грозно поинтересовался «дядя Ван». Но пройдоха Фан, несмотря на испуг, заметил, что «дядя», пробыв некоторое время в загробном мире, сильно изменился в лице.

— Ч-что с вами случилось, дядюшка? — запинаясь, пролепетал Фан. — Вы сами на себя не похожи.

— Ты для этого вызвал меня? — надменно вопросил Лю Дунбинь. — Знай же, презренный, что на том свете каждому дают новое обличье, в соответствии с его земными заслугами. Поскольку хитрость моя, как ты справедливо заметил, не имела себе равных, то меня провозгласили Главным Хитрецом Поднебесной, за эти заслуги и получил я новый облик.

Похоже, Лю попал в самую точку — по крайней мере, Фан Цзилин больше не задал ни одного каверзного вопроса, а сразу перешел к тому, что более всего волновало его в данный момент.

— Дядя Ван, ты видишь, в каком убогом жилище я нахожусь? (Фан кривил душой — обстановка была более чем приличная.) Ты знаешь, дядя Ван, кто сидит в том красивом доме и ест вкусные лепешки и овощи? Ничтожнейший из ничтожнейших, рябой У Тяньли, внук рябого Цаня.

Тут Лю Дунбинь счел вполне уместным выразить негодование успехами «ничтожнейшего У Тяньли».

— Вэй, почему внук рябого Цаня в почете, а ты сидишь здесь, а не в красивом доме?

— Он… Он помогает Хозяину. Дядя Ван, придумай что-нибудь, — взмолился Фан Цзилин, — чтобы Хозяин разгневался на рябого У, выгнал его, а меня приблизил к себе.

Лю Дунбинь загадочно повращал глазами, изображая усиленную работу мысли. Пройдоха Фан терпеливо ждал «дядиного» совета. Наконец, выдержав необходимую паузу, Лю торжественно изрек:

— Ничтожный потомок, я придумал, как помочь тебе и навсегда уничтожить У Тяньли. Слушай же меня и делай так, как я тебе скажу. Сейчас внук рябого Цаня находится вместе с Хозяином. Его задача — охранять сокровище. Ты должен пойти туда и отвлечь внимание У Тяньли, а я тем временем возьму это сокровище. Когда Хозяин обнаружит пропажу, весь его гнев падет на голову У Тяньли.

Следующей своей фразой Фан Цзилин доказал, что рябой У не напрасно его побаивался. Он не только заметил слабое звено в «дядином» плане, но и осмелился высказать вслух свои сомнения:

— Но, дядя Ван, если Хозяин узнает, что это я отвлек У Тяньли, то и мне головы не сносить.

Лю Дунбинь восхитился проницательностью «племянника»:

— Вэй, а ты, я смотрю, тоже не самый последний хитрец в Поднебесной! Но тебе еще далеко до дяди Вана. Слушай же меня! Ты скажешь Хозяину, что заметил незнакомца около дома и пришел, чтобы по-дружески предупредить У Тяньли. А он тебя не послушал и набросился с кулаками, поскольку личная неприязнь пересилила в нем чувство долга.

Фан немного подумал и… согласился (Лю Дунбинь же после разговора с «племянником» усомнился в проницательности Хозяина при выборе слуг — пройдоха Фан был гораздо умнее У Тяньли, неплохо ориентировался даже в трудных ситуациях, да и, судя по запаху, чаще мылся). Впрочем, долго размышлять над этим времени не было — того и гляди, Хозяин вышел бы из транса, а в этом случае столь замечательно продуманный и почти осуществленный план пошел бы насмарку.

— Пойдем, племянничек. — Лю Дунбинь решил несколько форсировать события, чтобы у «потомка» не возникали лишние вопросы. — Я появился только потому, что ты отчаянно просил. Но время моего пребывания здесь ограничено. Я должен помочь тебе занять место рябого У, а потом мне предстоит долгий путь обратно.

На всякий случай Лю решил не уточнять, где находится это «обратно», впрочем, пройдоха Фан не проявлял излишнего любопытства в этом вопросе, справедливо рассудив, что дядюшку за его «подвиги» вряд ли с распростертыми объятиями встретили на Пэнлайдао.

У самых дверей «дядя Ван» повернулся к «племяннику» и как бы невзначай заметил, что «лучше бы его здесь никто не видел, потому что в этом случае он не может гарантировать успеха». Похоже, что предупреждение было излишним, ведь не зря же Фан Цзилина называли пройдохой.

Мнимые родственники незамеченными пересекли двор и вошли через черный ход. Не встретив на своем пути ни единой души, они дошли до заветной комнаты. Лю бросил быстрый взгляд внутрь — они успели вовремя: Хозяин впал в еще более глубокий транс, а рябой, похоже, не видел ничего вокруг себя, потому что был занят — посылал проклятия на голову Фан Цзилина. Лю специально задержался на пару минут, прежде чем войти в комнату, чтобы «племянничек» хорошо расслышал «добрые пожелания» рябого У. Убедившись, что цель достигнута — Фан начал медленно багроветь, — Лю, понизив голос, шепнул ему на ухо:

— Сейчас я стану невидимым. Для всех, в том числе и для тебя. Мы войдем одновременно, и ты затеешь ссору с У Тяньли. Мне нужно, чтобы он смотрел только на тебя и не замечал, что творится вокруг.