— Не стоит, — мягко прозвучал голос Лауры, они с Хитер незаметно подошли к Мэг со спины. — Возьмет, возьмет!

— Вообще-то мне повезло, — подвела итог Мэг после небольшой паузы. — Какие у меня подруги!

На городском рынке Мэг купила шоколадную крошку и вафельные коржи. А еще, металлическую корзинку с ручкой для приготовления попкорна и коробку деликатесного полуфабриката попкорна. В магазине видеофильмов по карточке Дэниела взяла напрокат комедию. Если залечь часов в десять, можно посмотреть весь фильм до конца. Потом она заехала в продовольственный магазин Майка.

Тот уже вез на тележке сорокафунтовый мешок с сухим кормом для собак, а Мэг доставала кредитную карточку, как вдруг услышала голос позади себя:

— Эта девица окрутит парня в два счета и привяжет к себе! Боб Уиллет был мужик не промах, а вот сыну его надо держать ухо востро.

Мэг застыла на несколько секунд, не в силах пошевелиться, и все же трясущимися руками протянула Майку кредитную карточку. Она пропустит эти злые слова мимо ушей, сделает вид, что не слышит… Привыкла, вообще-то, к такому, хоть в Лос-Анджелесе это не проявлялось в столь открытой форме. Ну, а здесь, в Блу-Спрюс, это случалось частенько.

— Марта, остынь! — раздался усталый мужской голос.

Джейк Будайн — Мэг узнала его: очень хороший, порядочный человек. Но вот не повезло ему, женился на этой своенравной, злобной особе. Вторая Пола, только еще и сварливая вдобавок.

— Но это же правда! — не унималась она. — Спросите кого хотите! Приехала, словно она королева. Окрутит самого лучшего парня, а потом ищи-свищи! Уедет, разобьет сердце бедняжке! Она и раньше так делала.

— Марта, прошу тебя…

Мэг забрала у Майка кредитную карточку, попросила его донести мешок с кормом до машины, и пошла к выходу.

— Такая же, как мамочка! Правильно говорят — яблоко от яблони недалеко падает!

Слезы затуманили ей глаза. Мэг пыталась успокоить себя: Марта Будайн несчастная женщина, вот и все; выливает свою злобу на первого встречного, а тут, к несчастью, новенькая оказалась рядом.

— Не обращай на нее внимания, Мэг! — Майк проводил Мэг до машины и уложил мешок с кормом на заднее сиденье. — Она со всеми так. Больше всего бедному Джейку достается.

— Спасибо, Майк.

Она завела машину и стала выруливать на шоссе, ведущее к ранчо Дэниела, вытирая на ходу слезы.

Бетти Бикман не выдержала:

— Марта! Ты — жалкая старая дура!

— Что-о?!

— А то-о! Каждый, у кого есть глаза, знает, что эти двое влюблены друг в друга со школьных лет! Какого же черта ты… какое тебе дело? Зачем гадости говоришь?!

— Она ему не пара!

— Прекрасная пара! Самая подходящая пара! А ты… вымой свой поганый рот мылом и больше не говори таких вещей!

— Ее мать…

— Ее мать не имеет к ней никакого отношения! Не знаю, что у тебя там было с Антонией Прескотт, но если еще раз услышу, что ты плохо говоришь о Мэг, — смотри!

— Джейк! — взвизгнула Марта. — Почему ты позволяешь так со мной разговаривать?

Джейк улыбнулся, пожал плечами.

— Но это правда. Не надо путать девушку с ее матерью — она совсем другая.

Марта фыркнула и как ураган вылетела из магазина. Джейк спокойно расплатился и направился к своему пикапу. Бетти в это время пошла к телефону-автомату в углу. И, набирая номер Дэниела, думала: иногда любви нужен не только букет цветов, а еще и поддержка, рука помощи.

Мэг тихо вошла в дом и поставила два больших полиэтиленовых пакета с продуктами на барную стойку. Дэниел, — он сидел у камина, — заслышав шаги, бросился встречать Мэг.

— Мэг! Ну как, вкусный ужин будет?

— Замечательный! — с напряжением в голосе ответила она.

Он уже знал причину: когда он кормил собак, позвонила Бетти, рассказала о сцене в магазине.

Марта Будайн стервозная баба, и все! Но Мэг, ясно, вернулась в расстроенных чувствах.

— Случилось что-нибудь, дорогая?

— Нет, — ответила она, глядя ему в глаза и натянуто улыбаясь. — А у тебя?

Он отступил на шаг, чтобы получше ее разглядеть.

— У меня все в порядке. Хорошая сеточка для попкорна, — заметил он, наблюдая, как она выкладывает все из сумок.

— Я подумала, что мы могли бы посмотреть сегодня фильм. Взяла напрокат одну кассету. Ты не против?

— Нет, конечно. — Он будто шел по минному полю. — Я вытащил суп из холодильника на ужин. Как, пойдет? Или ты что-нибудь другое хочешь? Можно разморозить пару бифштексов.

— Суп — годится. — Мэг вышла на крыльцо. Дэниел понял, что на душе у нее тяжело и она пока не находит сил с собой справиться.

Никогда ты здесь не приживешься. Люди не забудут… думала Мэг. Такое у нее настроение было, когда распрощалась со Сьюзи… Этот инцидент в магазине, как дубиной по голове; обидно… Говорить об этом Дэниелу? Неужели все в городе так же думают? Сын Боба Уиллета здесь, в Блу-Спрюс, — высший слой общества. А она — выскочка, да еще мать у нее — Антония Прескотт…

Мэг медленно шла мимо крыльца, глядя в сторону гор. Темнеет; интересно наблюдать игру света над огромными утесами. Какая могучая, дивная природа… Как всегда при виде этой величественной красоты, она немного успокоилась. Уже не в первый раз по приезде сюда возникает затруднительная ситуация. Люди в городе будут, наверно, удивлены, когда узнают ее и поймут, что между ней и ее матерью нет почти ничего общего. Ее мать… То, что Мэг хотела забыть, о чем поклялась себе не думать, опять предстало перед ней во всей неприглядности.

Вскоре после выхода в свет первого романа Мэг полетела в Нью-Йорк, чтобы встретиться с редактором и обсудить перспективы своей карьеры, как начинающего писателя. Заодно она рассчитывала повидаться с матерью — давно не разговаривала с ней по телефону. Не надеясь получить от нее приглашение, решила, набравшись нахальства, сама заглянуть. Не очень вежливо, конечно…

Антония жила в Ист-Энде. Мэг позвонила, вышел привратник. Она объяснила, кто она и к кому, и привратник, сообщив Антонии о гостье и получив ответ, наконец, пропустил ее. В просторном, шикарном лифте Мэг поднялась на двадцать седьмой этаж. Антония уже стояла, ожидая ее, в дверях своей огромной, богато обставленной квартиры. Выглядела она отлично: эффектно одета; как всегда, дорогая, тщательная косметика; со вкусом подобранные украшения. Неожиданным приездом дочери была явно недовольна. Долго, молча разглядывала Мэг, потом все же пригласила войти.

Сейчас Мэг могла припомнить лишь обрывки разговора — короткого, сухого. Мать не предложила ей даже кока-колы, не говоря уже о том, чтобы сесть поудобнее. Ни намека на то, чтобы Мэг осталась хотя бы на несколько дней. Из просторного фойе прошли сразу в гостиную, с окнами на Сентрал-парк. Старинная мебель; дорогие антикварные вазы; драгоценные безделушки; тонкой работы книжные полки; маленькие грациозные столики; широкая каменная полка над огромным камином. И масса фотографий в изящных серебряных рамках. Вот Мартин, муж Антонии, — солидный господин с густыми седыми волосами и пронизывающими синими глазами; знакомые, друзья — на фоне красивых пейзажей. Напрасно Мэг искала глазами свою фотографию — любую, в любом возрасте: ее не было. И вдруг она догадалась…

— Ты не… твой муж не знает обо мне! — с утвердительной, а не с вопросительной интонацией произнесла она.

Антония и бровью не повела, ответила бесстрастно:

— Нет, не знает.

Мэг потом, сколько ни старалась, не могла вспомнить, как вышла из квартиры, попрощалась или нет и какие слова они еще говорили — она и Антония. Помнит только, как вскочила в лифт, как замелькали цифры на табло — номера этажей… Прошмыгнула мимо привратника, не ответив на его доброжелательное приветствие. Пробежав полквартала, поймала такси, что в Нью-Йорке почти невозможно. «Не сказала ему обо мне — боялась потерять кормушку!»…

— Куда? — спросил водитель.

— Все равно. Подальше отсюда.

Минут через двадцать, увидев впереди кафетерий, вышла на слякотный, покрытый тающим снегом асфальт, ощутила влажное, туманное тепло кафетерия…