Он притиснул ее к столу, его гибкое тело слилось с ее телом, своим желанием он пробуждал в ней ответное, горячей лавой разливавшееся в ней.

— Эбби! — прохрипел он, и она расслышала эту мольбу в тот момент, когда голос разума начал пробиваться через опьянение безумия.

— Я... Нам лучше не касаться друг друга,— бормотала Эбби незнакомым ей самой голосом, убежденная, что она просит о невозможном, поскольку их тела неразрывно соединились в порыве страсти, охватившей обоих.

— Попытайся,— сказал он голосом, который она тоже с трудом узнала.

Эбби затаила дыхание, чувствуя, какая внутренняя борьба происходит в ней, как отчаянно напряглось все его существо, но разум непрестанно посылал предупреждающие сигналы. И когда Макс отпустил девушку, она торопливо отошла от него.

— Теперь можешь открыть глаза.

Зеленые глаза Эбби распахнулись. Она и не заметила, что закрыла их. Макс сидел в черном рабочем кресле сестры, небрежно скрестив ноги в дорогих туфлях. Под ножкой кресла она заметила застрявшие старые рисунки.

Голова еще кружилась, точно она только что побывала в катастрофе, и Эбби ухватилась взглядом за смятую бумагу, как за спасение.

Единственной мыслью было — предупредить Макса, что его работа испорчена. Все остальное она выбросила из головы. Их глаза встретились. Раньше, когда Эбби видела в глазах мужчин желание, она воспринимала его как осознанный неутоленный голод. Но в глазах Макса ничего подобного не было. Инстинкт предупреждал ее, что в этом стальном взгляде она никогда не увидит поражения.

С самого начала Эбби поняла, что под его заигрыванием скрывается нечто большее и сложное. Обычно женщины, почувствовав, что новый знакомый расположен к ним, пытаются найти то, что скрыто и что способно притягивать. В Макса Брэдли, поняла Эбби, не надо заглядывать слишком глубоко. Это очень легкий и дружелюбный человек, но до определенной черты, и те, кто пытался заглянуть за нее, допускали ошибку. Он тут же становился холодным и отстраненным.

Но сейчас Эбби ощутила составляющую часть этой скрытой от других стороны его натуры— чувственность, которая не только не ослабила его первоначальной привлекательности, но даже усилила ее.

Не замечая, что делает, Эбби мотала головой, словно желая привести мысли в порядок.

— Незачем трясти головой,— сказал Макс со злой враждебностью в голосе.— Контроль не утрачен.

Эбби испугалась: если столь незначительное происшествие смутило ее так сильно, что бы произошло с ней, если бы контроль был утрачен! Макс как бы признавался, что не вполне владел собой, а к подобным вещам он не привык. Эбби ломала голову: что бы такое незначительное ответить и разрядить обстановку. Но он вскочил, бормоча проклятия, поднял кресло с рисунков и склонился над ними.

— Они в порядке? — услышала Эбби свой голос, до сих пор звучавший, как чужой.

Он что-то буркнул в ответ.

Эбби смотрела на его блестящие темные волосы, и на нее вновь нахлынули те же чувства, которые она испытала, проведя несколько минут в его объятиях.

— Я бы хотела, чтобы вы выслушали меня,— разозлилась она на себя.

— О'кей. Слушаю,— ответил Макс, сгребая рисунки. Он положил их на стол и с вызовом посмотрел на нее.— Я думаю, своим благородством ты восполнишь недостатки моей натуры, которая из-за них проигрывает по сравнению с другими смертными.

— Я хочу, чтобы вы знали, что мне пришлось экономить, ограничивая себя во многом, чтобы выучиться на дизайнера,— проговорила Эбби с горячностью.— И поэтому я сейчас забочусь не только о компании, но и о себе.

Он развернул кресло, развалился в нем и уставился на девушку.

— Моя сестра никогда бы не позволила себе роскошь непредвиденного отпуска, если бы не была уверена, что дела не пострадают.— Макс сощурился.— А что касается твоих ограничений и экономии, мне кажется, что, независимо от уровня твоей квалификации, ты новичок в команде Дженнифер, ученица — не могу подобрать другого слова.

— Не стоит беспокоиться, мы не на дипломатическом приеме,— резко оборвала его Эбби, пытаясь не показать, что удивлена такой пространной речью.— Конечно, мне еще очень многому предстоит научиться, и я могу назвать опытных дизайнеров, которые бы все отдали за то, чтобы оказаться на моем месте.

— Тогда почему ты так беспокоишься о своей репутации, не говоря уже о репутации моей сестры?

— Леди Морисон,— вздохнула Эбби.— Не знаю, говорит ли вам что-то это имя, но ее муж, сэр Джек...

— А, этот обувной магнат, я знаю,— прервал ее Макс,— они купили местечко на Ричмонд-Хилл и хотят там обосноваться. Но, мне кажется, Дженнифер поручила это Питеру Симонсу.

— Правильно,— кивнула Эбби, удивившись, что Макс знает коллег сестры по имени, хотя притворяется, что это его ничуть не интересует.— К сожалению, Питер попал в серьезную автокатастрофу неделю назад и сильно повредил спину.

— Он совсем плох? — озабоченно спросил Макс.

— Жена говорит, что ему придется лежать неподвижно недели две, чтобы не было осложнений.

— Бедняга,— пробормотал Макс.— Ему это не понравится.

Эбби невольно улыбнулась. Похоже, Макс хорошо знает Питера.

— Да, ему это не понравится. Поэтому его и уложили в больницу.

— А теперь эта Морисон начала жаловаться!— воскликнул Макс.

— Еще как! Но не на то, о чем вы думаете. Она слышала, что контора Дженнифер Брэдли— одна из самых лучших, но кроме этого больше вообще ничего не знает и не понимает. Я даже не уверена, доходит ли до нее то, что Питер — один из самых замечательных дизайнеров по интерьеру по всей стране, потому что...

— Мне очень не хочется прерывать,— резко сказал Макс, делая именно это,— но я никак не возьму в толк, в чем у тебя проблема? Если все решено и началась работа, ты в состоянии проследить, как идут дела?

— Да, в состоянии!— с жаром ответила Эбби.— И если бы вы мне дали закончить, то узнали бы, что, когда Питер привез меня познакомиться с леди Морисон, она вбила себе в голову, что я отвечаю за все, а не учусь у него. Когда я рассказала ему об этом, он просто расхохотался. А теперь он в больнице...

— Ты когда-нибудь дойдешь до сути того, о чем пытаешься рассказать?

— Суть в том, что леди Морисон думает, будто она вольна отступать от плана. Когда ей объясняют, что материалы уже тщательно отобраны, что их уже кроят, это не производит на нее ни малейшего впечатления. Я говорила с ней битый час, и все напрасно.

— Черт, черт, черт,— пробормотал Макс себе под нос и провел руками по волосам.— Меньше всего мне хотелось бы, чтобы это дошло до Дженнифер.— Потом резко добавил:— Дженнифер устала, ей нужен отдых. Она и ее муж Пол... Ты ведь знаешь Пола?

— Нет! — воскликнула Эбби, растерявшись от неожиданного вопроса.— Я... я видела его как-то,— заикаясь, начала она, пытаясь загладить горячность, с которой поспешила отрицать знакомство с Полом Лоусоном, человеком, который когда-то собирался жениться на ее сестре, но лишь разбил ей сердце, бросив ее ради другой женщины. И той другой женщиной оказалась Дженнифер Брэдли. Такое открытие Эбби сделала неделю назад, и оно омрачало радость от желанной работы, поскольку ее мучили угрызения совести из-за того, что, работая у Брэдли, она тем самым предает обожаемую сестру.

Эбби была в замешательстве, столкнувшись с Полом в кабинете Дженнифер, ее смутила и собственная бескомпромиссность, с которой она отвергла его попытки поговорить с ней. До сих пор Эбби не могла отделаться от подозрения, что именно ее нежелание общаться с Полом связано с внезапной напряженностью Дженнифер по отношению к ней и их необъяснимым отъездом после той встречи. Эбби уверяла себя, что связывать все это в высшей степени неразумно. Но сомнения не исчезали.

— Во всяком случае, как я уже сказал,— начал Макс и, сощурившись, посмотрел на нее,— мне бы не хотелось, чтобы что-то дошло до Дженнифер.— Он пожал плечами, заметив настороженный взгляд Эбби.— Думаю, мне ничего не остается, как признаться, что я в этом кабинете не случайно. Да, это связано с отъездом сестры. Пол и я пытались уговорить Дженнифер немного передохнуть, и, когда один из моих друзей-идиотов, которым я отдал свою студию на откуп на пару часов, устроил там пожар, меня пустили сюда до тех пор, пока студию не приведут в порядок.