Эбби в ужасе застонала, когда под порывом ветра ставень оторвался. Теперь она лучше видела Макса. Он был босиком, из-под фуфайки торчали тонкие полоски боксерских трусов, и длинные ноги атлета были обнажены перед суровым ветром.

Она отвернулась от окна и, ослабевая, привалилась к стене. Он стоял там, на ветру, как беспомощный мальчик, а не сильный, здоровый мужчина. Она, похоже, и впрямь сошла с ума.

Да, конечно, именно так, сказала она себе и с покорным смирением, совсем без страха, вернулась в постель. Да, она влюбилась. И то, что она выбрала человека, который меньше всего годится для этого, не имеет никакого значения. Она любит его! Любит!

Эбби села на край кровати, размышляя: наконец-то она честно призналась себе во всем, и ждала, какое впечатление это произведет на нее. Потом вдруг услышала его страдальческий крик.

— Макс,— прошептала она еле слышно и кинулась из комнаты на его голос. Раздался глухой удар о землю.

— Макс!— кричала она в ужасе, быстро сбегая по лестнице.

Его имя клокотало у нее в груди. Она бежала туда, где, как ей казалось, он должен был находиться. Разбросанные осколки посуды попадались ей под ноги. Макса нигде не было.

— Эбби! Ради Бога! Иди обратно! — произнес он, возникая откуда-то сбоку.— Уйди в безопасное место!— Он схватил ее и потащил.— С трубы сорвало зонт, и Бог знает, что еще может отвалиться!

Она едва слышала, что он говорит, повиснув на нем, с отчаянием пыталась понять, все ли; с ним в порядке, не пострадал ли он.

— Я боялась, что на тебя что-то свалилось,— захлебываясь, бормотала Эбби, судорожно касаясь руками его груди, плеч, и потом обхватила его лицо своими дрожащими ладонями.

— Эбби,— хрипло вымолвил он,— со мной все нормально.

— Но тебя же могло убить,— едва не рыдала она и ерошила пальцами его растрепанные волосы, точно не веря, что он говорит правду.

— Эбби, ради Бога! Что с тобой? Я же тебе говорю...— застонал он и крепко прижал се к себе.

Она слышала, как Макс произносит ее имя, зарываясь лицом в ее волосы, растрепанные ветром, чувствовала силу его желания, и ее тело немедленно откликнулось на этот зов.

— Нас может сдуть ветром и унести в море,— сказал Макс, пытаясь противостоять сильному порыву и крепко прижимаясь губами к ее губам.

Неистовая страсть воспламенила Эбби с такой силой, что она больше не могла терпеть. А он осыпал ее нежными поцелуями, потом поднял на руки и понес через весь дом. Новое, непознанное ощущение охватило Эбби, наполняя ее страстной, желанной и вполне осуществимой надеждой.

9

Его нежные руки возбуждали, пока Макс медленно раздевал ее, опуская на постель. Потом он лег рядом; их обнаженные тела соприкоснулись. Она вдруг почувствовала, как пламя пожирает ее кожу... Нет, так не бывает. Откуда взялся этот огонь, внезапно наполнивший ее неуемным весельем. И она вдруг поняла, что Макс ждет, когда она разрешит ему больше не сдерживать себя ни в чем... И еще теснее придвинулась к нему...

— Нет! — Он слегка отстранился от нее.— Не торопись. Ты захочешь меня так, как не хотела еще ни одного мужчину,— страстно прошептал Макс.

Его слова вызвали у нее в памяти все, что она когда-то хотела ему сказать...

— Разве я прошу тебя о невозможном? — едва дыша проговорил он. Его руки и губы уже, казалось, не оставили ни единой клеточки, не готовой взорваться от желания...

Эбби покачала головой, не в силах говорить. И, почувствовав его нежный смех кожей щеки, она нетерпеливо обвила руками его шею и выдохнула его имя. И смех Макса сменился бессвязным шепотом, и сладкие слова потоком полились ей в уши, а ее тело словно взорвалось от его мужской мощи...

Внезапно Эбби показалось, что ее прошлая жизнь кончилась и началась другая. Она содрогалась от каждого нового восторженного порыва, она радовалась жизни, как никогда раньше, и свежие волны небывалого восторга накрывали ее с головой. И когда, наконец, она приходила в себя от этого неистового восторга и неописуемого удовольствия, то кричала в полный голос, и он отвечал ей...

Потом его ласки стали иными, они требовали новой страсти, которую уже невозможно было выносить. Она чувствовала, что сейчас разорвется на части, рассыплется, разрушится!

И этот момент наступил — взорвалась сама любовь, и этот взрыв потряс их обоих, и их голоса соединились в радостном крике.

Они долго лежали, обнявшись. Нарушила молчание Эбби, что-то протестующе пробормотав, когда он вытащил из-под нее свою руку.

— Если я не найду одеяло, мы замерзнем.— Макс поднял с пола пуховое одеяло.— Я же тебе говорил, что в каждую спальню надо по две кровати,— хрипловато сказал он, уткнувшись подбородком в ее голову.

— Я бы хотела, чтобы ты всегда оставался только в этой кровати,— ответила она, все еще витая в облаках.

— Мы бы их сдвинули, и получилась бы кровать нужного размера,— сказал он.— По всему Корнуоллу я искал у мастериц двуспальное пуховое одеяло и нашел.

— А зачем тебе такое большое для односпальной кровати?

— А ты еще не заметила, какой я большой и что односпальные кровати мне не подходят?

— Но если одеяло большое, это еще не значит, что и кровать должна быть большая,— начала было спорить Эбби. Она уже понемногу опускалась на землю и почувствовала, что эта беседа об одеяле странновата.

— Эбби,— слегка потянул ее за волосы Макс.— Ты не обманула меня. Я только что проверил...

— Я и не пыталась.— Ее голос был ровным. Может, вообще все случившееся не более чем игра воображения, подумала Эбби. Смущающие сомнения снова завертелись у нее в мозгу.— Я и не думала,— сказала она с некоторым вызовом.

— Понятно,— пробормотал Макс, не собираясь продолжать разговор.

Они лежали обнаженные, обнявшись. Макс, похоже, был не склонен обсуждать случившееся.

— Как странно, в какой-то миг два человека забывают обо всех запретах, обо всем, обнажают друг перед другом душу, а потом говорят исключительно о размерах одеяла...

Сердце Эбби защемило от грусти.

— Ты обнажила свою душу, да? — мрачно спросил он.

— Я просто говорю о мыслях, которые порой бродят в голове,— ответила она, не сосредотачиваясь на боли от недоверия в его голосе.

— Скажи мне, Эбби, а на какие темы ты любишь говорить после этого?

Она резко села в постели и в ужасе посмотрела на него.

— Я? Я думала, ты все понял.— Она была потрясена и не услышала предупреждения внутреннего голоса.— Ты! Хладнокровное чудовище!— закричала она, отталкивая его от себя, а он пытался схватить ее за руки и удержать от истерики и, наконец, прижал к себе.

— Конечно, я все понял. Я даже не могу высказать, насколько точно я понял. Если бы ты пыталась выразить это словами, я бы не поверил.

— Тогда почему? — воскликнула она, пытаясь говорить возмущенным голосом, но ее тело совсем иначе отзывалось на его близость.— Макс, почему ты всегда пытаешься уверить меня, что я не способна сказать и слова правды?

— Я... Это потому, что некоторые люди просто врут, а другие уклоняются от прямого ответа,— ответил он, а его тело так же страстно рвалось к ее телу.— Я думаю, ты не способна выразить свои мысли...

— Макс, я бы предпочла продолжить беседу о пуховом одеяле, чем нести этот вздор,— с несчастным видом призналась она, убежденная, что разум ее покидает.

— Эбби, почему ты не можешь быть более искренней?— взмолился Макс, и его руки заскользили по ее телу.— У каждого из нас свои взгляды на жизнь, но иногда мы должны подстраиваться к другим. Эбби, Эбби... Неужели ты снова хочешь поговорить про одеяло?

— Я бы запела от счастья, если бы могла пойти и принести тебе твое драгоценное одеяло,— пробормотала Эбби, признавая, что зря потеряла разум, а откуда-то изнутри поднимался смех.

— Нет! — пробормотал Макс, и его горячие губы осыпали поцелуями ее лицо.— Эбби, ты доказала, что хотела меня так, как ни одного мужчину в жизни! Я был у тебя первым. Но как я смогу доказать, что ни одной женщины не хотел больше, чем тебя? Только словами.