— Нет.

Но по голосу не было заметно, чтобы она сделала что-то ужасное. Она рискнула чуточку приоткрыть глаза.

Ред смотрел на нее с такой нежностью, что кровь снова прилила к ее щекам, и она отвернулась, пряча голову у него под мышкой.

— Что случилось? — спросил он, пропуская ее волосы сквозь пальцы, стараясь осторожно вытянуть ее из убежища.

— Я поступила ужасно? — прошептала она, уткнувшись носом ему в ключицу.

— Это было прекрасно. — Он легко прикоснулся губами к ее щеке.

— Ты думаешь, нет ничего ужасного в том, что мы… что я… — Она остановилась, не в силах найти нужные слова.

— Не думай, что поступила дурно, наоборот. — Он поцеловал ее в губы, ожидая, пока она ответит на его поцелуй.

Ее смущение исчезло, сменившись приятным чувством усталости. Захотелось навсегда остаться здесь на вершине горы, просто лежать рядом с ним. Тепло дня растворялось в горном воздухе, но она была согрета внутренним теплом и запротестовала, когда он стал натягивать на нее спортивную рубашку.

— Ты же простудишься.

— Мне теперь никогда не будет холодно, — она схватила его руку и поднесла к губам, глядя из-под ресниц. Затем слегка укусила кожу у основания его большого пальца.

Ред подавил стон и отнял руку.

— Если ты будешь делать так дальше, то мы снова возбудимся. — В его словах слышалась боль.

— Разве ты… Я хочу сказать, разве мы не собираемся?.. — Она остановилась. Ее щеки пылали.

— Я не собираюсь, и мы не собираемся, — он осторожно закрыл ее грудь рубашкой. Но на лице было написано сожаление.

— Разве ты не хочешь меня? — В глазах появилось выражение боли и растерянности.

Он поймал ее руку и прижал ладонь к своим джинсам. Ее глаза расширились, а дыхание остановилось.

— Ах!..

— Вот именно: ах! Я так сильно тебя хочу. Должно быть, мне придется стать вечным страдальцем, — печально заметил он и отпустил ее руку.

— Так почему же?

— Потому что я не хочу взять тебя, как деревенскую девку.

— Мы могли бы поехать к тебе домой, — щеки ее пылали огнем, но она твердо смотрела ему в лицо.

— Нет. — Он проявил больше силы воли, чем у него было в запасе. Сел, приподняв и ее. — Меня нужно как следует выпороть.

— Почему? Я не ребенок, Ред! — Она нахмурилась, чувствуя раздражение. Откинула назад волосы и увидела, что его глаза прикованы к ее груди. — Ведь ты хочешь меня?

— Я много чего хочу, но не могу все это иметь!

— Но…

— Не надо. — Он прижал руку к ее рту. В глазах стояла боль. — Не говори, что я могу взять тебя, Джуди. Я не могу. Это просто невозможно.

Она убрала его руку.

— Разве я не имею права голоса?

— Нет. — Он смягчил свой отказ улыбкой. — Я не могу причинить тебе боль. Не буду притворяться, что не хочу тебя. Черт побери, я страшно хочу тебя, но через пару месяцев ты будешь в колледже, а вскоре после этого уеду и я. Ты не создана для мимолетных развлечений, Джуди. В конце концов, все кончится потрясением, ты будешь сожалеть о сделанном. Я не хочу этого для нас обоих.

Джуди опустила глаза, чтобы скрыть слезы. Но в них затаилось упорство. Лето еще не кончилось.

Довольный тем, что она поняла его, Ред встал и поднял ее на ноги. Обнял и нежно поцеловал в лоб.

Фейерверк закончился. Пора везти ее домой. Но он не разжимал объятий. Хотя бы несколько минут просто обнимать ее и представлять себе, что им никогда не нужно будет расставаться.

Джуди была влюблена.

Никогда прежде она не была влюблена, но опыт был не нужен, чтобы понять, что именно она теперь чувствовала. Она любила Реда Моррисона. И это не было чувственным наваждением той ночи четвертого июля.

От одной мысли, что она позволила сделать и с каким пылом отвечала ему, ее лицо начинало гореть. Но теперь она осознала себя женщиной. Женщиной, которая может получать и дарить наслаждение.

Нежность Реда заставила ее понять себя. Он был так чуток, и не только к физическим, но и к эмоциональным ее переживаниям. Достаточно было одного неосторожного слова, чтобы совершенно унизить ее тогда. Но он держался так, будто ее реакция была совершенно естественной и прекрасной, как будто ей нечего стыдиться. Именно за эту чуткость, за эту нежность, она и полюбила его. Никто никогда не считался с ее чувствами так, как Ред.

Теперь она хотела лишь одного, чтобы этот мужчина навсегда стал частью ее жизни. Джуди разбиралась в своих чувствах. Единственное, чего она не знала, — каковы его чувства к ней. Конечно же, она ему небезразлична, иначе он не был бы столь внимателен. Но разве этого достаточно?

Оставалось еще два месяца, чтобы убедить его в глубине его собственного чувства, в том, что мощные силы, притягивающие их друг к другу, имели не только чувственную основу. Два месяца до конца лета.

Ред был влюблен по уши и знал это. Надо было послать Джуди Шерман подальше сразу, едва она появилась в гараже со своей благодарностью, надо было отправить ее в другой гараж со спущенной шиной, но, главное, он не должен был втягиваться в дружеские отношения.

Он ни в чем не винил ее. Это он, прекрасно зная, что ничего путного выйти не может, пренебрег здравым смыслом. Притворялся, что получится дружба, потому что хотел видеть ее. Вел себя, как дурак, и теперь ему все это и расхлебывать. Нужно убедить Джуди держаться от него подальше.

Не сразу, думал он на следующий день, обнимая Джуди за талию и жадно приникая к ее губам.

Все решения, весь хваленый здравый смысл отступали, когда она была в его объятиях. Она поднимала к нему лицо, ожидая поцелуев, и Ред говорил себе, что глупо не поцеловать ее после всего, что случилось той ночью.

Поэтому он ничего не сказал ни в тот день, ни на следующий. Прошла неделя, затем другая — Джуди по-прежнему приходила в гараж. Несколько раз, когда у него был выходной, она просила экономку приготовить еду для пикника, и они ехали куда-нибудь за город и расстилали одеяло в густой зеленой траве.

Они ели и разговаривали обо всем. О его писательстве, о ее занятиях. Станут ли межпланетные путешествия обычным делом уже при их жизни и кто такая миссис Каллиссон: клептоманка или же самая забывчивая покупательница в городе.

Они целовались, и Ред старался держать ситуацию под контролем, строго следя за тем, чтобы не зайти слишком далеко. Джуди не спорила, без пререканий признавая установленные им границы. Он же так часто принимал холодный душ, что начал сомневаться, сможет ли когда-нибудь стать отцом.

— Похоже, ты не понимаешь, что делаешь. Ред удивленно обернулся на голос Джейка, внезапно появившегося у него за спиной. Джейк наблюдал за велосипедом Джуди, которая выезжала с парковочной площадки. Потом перевел озабоченный взгляд на своего друга.

— Нет.

Прямой ответ вызвал на его лице улыбку, но она исчезла так же быстро, как появилась.

— Джуди проводит здесь целые дни. Ей можно уже выплачивать зарплату.

— Сейчас лето. У нее много свободного времени, — сказал Ред, поморщившись. С какой стати он должен оправдываться.

— Но тебе-то нужно думать не о ее свободном времени, а о неприятностях. Когда ее папочка узнает обо всем, он не будет благодушествовать.

— Сомневаюсь, что он замечает, с кем она проводит время. — Ред повернулся и пошел в гараж, на ходу подбирая оставленные им инструменты.

— Рано или поздно он это заметит. — Джейк шел следом. — Возможно, времена меняются, но все же есть границы, которые нельзя переступать. И именно такая граница проходит между семейством Шерманов и прочим населением.

— Она, слава Богу, не королевской крови, — заметил Ред.

— В нашем городе это почти одно и то же. — Джейк наблюдал, как Ред атакует неподатливый болт. — Конечно, это не мое дело, но ты не мог бы влюбиться в кого-нибудь попроще?

— Влюбиться! — Ред уронил гаечный ключ, резко повернулся и посмотрел на Джейка. — Кто, черт побери, говорит, что я влюблен?