— С вашей стороны, некрасиво вмешиваться в беседу, господин, — приветливо произнес Родарио.

— Это не беседа, ты, шут! Ты строил глазки моей супруге, — сердито ответил молодой человек, поднося сжатый кулак под нос актеру. — Только попробуй повторить это, и я подарю тебе фонарь. Но не бумажный.

— Нет? — Родарио резко наклонился вперед и сделал вид, что вынимает что-то из уха мужчины. Меж его пальцев показался — на потеху зрителям — еще один бумажный цветок. — А у вас тоже был цветок, — актер протянул его женщине. — Возьмите, почтенная. С наилучшими пожеланиями от вашего супруга. Он благословен, ибо цветы растут у него прямо из ушей. Его ушной жир весьма дороден… кажется, о нет, я хотел сказать, плодороден.

Мужчина в ярости схватил цветок прежде, чем его супруга успела принять дар, и снова швырнул в грязь.

— Довольно! — возмущенно вскричал он. — Ты мне за это заплатишь!

Родарио тут же сделал вид, что вынимает что-то из его открытого рта, и поднял вверх монету.

— Ну зачем же? Вы ведь настолько богаты, что деньги растут у вас во рту.

И вот уже люди громко хохочут над представлением, слышатся крики и ликование. Мужчина оказался предметом всеобщих насмешек. И просто должен был попытаться спасти свою честь.

— Я тебе сейчас засуну ее в твою припудренную задницу! — закричал горожанин и бросился на актера.

Родарио увернулся от яростного выпада, быстро сунул трость мужчине меж ног, так что он споткнулся о край фонтана и оказался в воде. Дети смеялись и хлопали в ладоши, взрослых зрителей теперь было не удержать.

Отфыркиваясь, мужчина вылез из воды. Родарио протянул ему кончик трости, чтобы помочь подняться.

— Вылезайте и забудьте о нашей маленькой размолвке, — предложил актер. — Я поставлю вам пиво, что скажете?

Оскорбленный горожанин вытер глаза, он не выглядел спокойным. С громким криком оскорбленный муж вновь бросился на актера, который снова продемонстрировал себя изворотливым противником.

Молодой человек рухнул в пыль, мгновенно прилипшую к его мокрому платью. Пальцы его сжали грязь.

— Я убью тебя, напыщенный…

Родарио нагнулся и потянул руку к нему за ухо.

— Вода приносит свои плоды. Смотрите, у вас еще кое-что есть, — и в руках его показался третий цветок, который он бросил женщине под становившийся все громче и громче смех толпы. — Теперь довольно, добрый человек, — он выпрямился. — Я не хочу, чтобы вы поранились из-за своей собственной несдержанности.

Сопя от ярости, горожанин поднялся, провел рукой по измазанному пылью лицу и потопал прочь; его мокрые башмаки чавкали при каждом шаге, разбрызгивая воду. Проходя мимо жены, он схватил ее за запястье и потянул за собой.

Несчастный прощальный взгляд, брошенный девушкой на Родарио, был самым громким из всех молчаливых призывов о помощи, которые он когда-либо слышал. Толпа сомкнулась за супругами, и они скрылись из виду.

— Ну вот, теперь видите, что бывает, когда связываются с героем! — сияя, крикнул актер, раскланиваясь. — Приходите на представление сегодня вечером и позвольте мне и моей команде похитить у вас два часа времени. До скорого, ведите себя хорошо! Не шалите! — Он крутанул шляпу, как дворянин, и умелым пожатием плеч дал понять, что представление окончено.

Горожане снова зааплодировали и занялись своими обычными делами.

Родарио подмигнул глашатаю.

— Хорошо поработал, Гизо. Намотай еще пару кругов по улочкам и пошуми как следует. Пусть все узнают, кто прибыл в Ветродол.

Гизо усмехнулся.

— После этого маленького представления весть о спектакле разлетится быстрее, чем пущенные ветры.

— Не очень изящное сравнение, но довольно точное, — заметил Родарио, направляясь к прилавку с вином. Попросил бокал, попробовал напиток и кивнул. — Отличное винцо, достойное императора! Принесите мне бочонок такого на улицу, которая ведет на юг этого небольшого прекрасного городка. Там мы разбили свои шатры, — сказал он, протягивая торговцу небольшую стопку монет с изображением Брурона. — Этого достаточно в качестве оплаты?

— Вполне, мой господин, — поклонился мужчина, пересчитывая деньги. Однако с этими актерами никогда не знаешь, чего ожидать. Поэтому он даже не поленился соскоблить тонкий слой при помощи ножа, чтобы проверить, не всучивают ли ему посеребренный свинец. И только после этого забрал монеты.

Родарио усмехнулся, прислонился к стойке, которая представляла собой доски, лежащие на двух винных бочонках.

— Вы мне не доверяете?

— Нет, — приветливо ответил торговец. — Вы ведь тоже попробовали мое вино, прежде чем заказать бочонок, не так ли? — Горожанин налил полный бокал. — Вот! Этот глоток и еще кувшин вам в придачу, господин.

— О, это слишком любезно с вашей стороны, дражайший, — рассмеялся актер, еще раз оглядываясь по сторонам, с тайной надеждой еще раз увидеть незнакомку. — Если вы следили за моим маленьким представлением… то, возможно, подскажете, кто был мой несчастный противник? — поинтересовался Родарио, подзывая мальчика с лотком разносчика, который торговал выпечкой: свежайшие тонкие лепешки черного хлеба со сливками, ветчиной и слоем плавленого сыра. Ему непременно нужно было что-нибудь съесть, в противном случае вино окажет разрушительное воздействие на его голову. Актер не хотел выходить к зрителям с трудом ворочая языком, не говоря уже о возможности в пьяном виде упасть со сцены, как бывало с некоторыми мимами. За мелкую монетку ароматная лепешка обрела хозяина.

Родарио разглядывал свою покупку, вспоминая о добром друге, очень любившем выпечку.

— Конечно, я знаю, кто он, — виноторговец наполнил кувшин из бочонка, помешав мыслям Родарио утонуть в меланхолических воспоминаниях. — Нолик, сын Лесланга, богатейшего человека Ветродола. Они с отцом владеют каменоломней, где добывается мрамор Гаурагара. Король Брурон — его личный друг.

— И тем не менее у него дурные манеры, у этого человека, — Родарио откусил кусочек. — И он позволяет своей жене работать прачкой?

Торговец оглянулся по сторонам, прежде чем продолжить.

— Нолик дурной человек. Не знаю, как он добился расположения Тасии. Явно не по доброй воле пошла она за него.

— О, кто ж разберет этих женщин. Может быть, его моральные качества золотые, в отличие от его поведения? — закатил глаза Родарио. — О, эти лепешки просто по-тря-са-ю-щи, — похвалил он с полным ртом, перебрасывая кусочек из правой ладони в левую, — но слишком горячие! — Он запил вином и удовлетворенно вздохнул.

Мужчина рассмеялся так громко, что стоявшие неподалеку люди оглянулись.

— Нолик и моральные ценности? Нет, ни за что, — и уже тише добавил: — Семья Тасии была в долгах у его отца. Нужны еще намеки?

— Нет, — Родарио прожевал последний кусок, подхватил кувшин, бокал и двинулся дальше. — Не забудьте про мое вино! — Он поднял оба своих трофея. — Сегодня вечером вы получите их обратно, если принесете бочонок, — успокоил он торговца.

Родарио любил побродить в толпе, ибо здесь обитала жизнь. Как бы то ни было, с него было довольно смертей и героических поступков. Он был актером, прекрасным актером и отчаянным сердцеедом, каких доселе не видали в Потаенной Стране. И для проявления обоих своих талантов ему нужны были люди, чувствительные ко вверенным ему богами дарам.

Он отказался от своего театра в Пористе по очевидной причине: скитаясь по городам и весям, он искал в толпе лицо. Лицо Фургаса.

Друг, с которым он столько времени колесил по стране, пришел в отчаяние после смерти своей подруги Нарморы. Родарио не смог найти Фургаса после победы над эоил и разговора механикуса с Тунгдилом.

Эти события произошли пять циклов тому назад.

С тех пор Родарио путешествовал по королевствам Потаенной Страны и в каждом городе, каждой деревне и поселении, в которые приезжал, повторял одно и то же: расспрашивал людей о Фургасе, показывал им его портрет, который заказал у одного мастера.

Безрезультатно.

Но Родарио просто не хотел сдаваться.