Он начал приглядываться к ландшафту, выбирая место дневки. Примерно через час таковое обнаружилось. Километрах в трех от трассы появилась группа деревьев, а рядом с ней, подсвеченное начинающим сереть небом, блеснуло зеркальной гладью небольшое озеро.

«То, что надо», — решил диверсант.

Спустившись по задней стенке контейнера, сильно оттолкнулся и, свернувшись в клубок, полетел в темноту с высокой дорожной насыпи. Густая трава мягко приняла спружинившее тело, и он без единой царапины поднялся на ноги метрах в десяти от дорожной насыпи. Расстояние до намеченной цели прыгун одолел минут за пятнадцать и остался доволен своей физической формой. Убедившись, что след, оставленный на траве, почти не просматривается, он обошел небольшую рощицу, стоящую на берегу озера. Сюда подходила только одна проселочная дорога, а на берегу виднелись следы присутствия любителей отдохнуть на природе.

«Если появятся аборигены, уйду подальше от берега или, в крайнем случае, залезу на дерево», — планируя дневку, решил он.

Пожевав всухомятку концентрата и в очередной раз посетовав на свою судьбу бездомного бродяги, устроился в кустах подальше от берега. Дорога была рядом, что помогало ведению контроля за проезжающими. Сменив маскировку на густую траву, он быстро уснул спокойным сном человека, хорошо выполнившего свою работу.

Часа через три его разбудил шум машины, но она проехала дальше к берегу, и он вновь окунулся в царство Морфея. Вторично его разбудил запах, а если уж быть совсем точным, то легкие желудочные колики.

«Ну не могут эти гаюны отдыхать, как нормальные люди, — поняв причину своего пробуждения, оценил возникшую ситуацию наш бродяга. — Искупались, позагорали и ехали бы дальше. Так нет, им пикничок по полной программе подавай. Интересно, как тут у них мясо на гриле называется?» От берега тянуло нестерпимо вкусным запахом жареного.

Самум неоднократно подшучивал над Колдуном, утверждая, что его нос связан напрямую с желудком. Вот только он, как врач, психолог и просто человек с жизненным опытом, никак не может понять причину такого феномена. Инженер тогда попался на удочку и поинтересовался, что же такого феноменального усмотрел в нем специалист.

— Понимаешь, — с печальной интонацией сообщил Самум. — Любой мужчина любит женщину за ее красивые формы, глаза, волосы и многое другое. Эта любовь располагается у него в сердце. С точки зрения медицины это полная ерунда, но речь не об этом. Мужчину к женщине притягивают феромоны, в просторечии — ее индивидуальный запах. Это означает, что нос нормального самца связан с сердцем, а у тебя, получается, с желудком. Может, те женщины, о которых ты рассказываешь, уже съедены тобой? Мы любим их в первую очередь за внешний вид, а ты — за вкус.

После разъяснения данного феномена инженер еще долго дулся на психолога. Тот периодически спрашивал у товарища, чем пахнет прошедшая мимо та или другая женщина: жареной отбивной, парной котлетой, черной икрой или салатом из спаржи.

Колдун парировал нападки, утверждая, что у Самума полностью отсутствует обоняние. Поэтому, согласно его же теории, женщины психолога абсолютно не интересуют. При этом задавал вопрос, какого вида самок, а может быть и самцов, он придерживается в своем половом влечении, при условии, что оно у него есть.

С нетрацем частично следовало согласиться. Любой вкусный запах, достигший носа инженера, практически мгновенно вызывал у того чувство острого голода, даже если обжора недавно плотно поел.

Сон полностью пропал. Поворочавшись еще немного, диверсант решил хоть одним глазком посмотреть на нарушителей его отдыха. Судя по голосам, сюда прибыла целая семья. Он вышел из кустов и двинулся от дерева к дереву, ориентируясь на голоса. Первым он заметил автомобиль синего цвета, поставленный между деревьями, чтобы машина не нагревалась на солнцепеке. Все двери и даже крышка багажника были распахнуты настежь. Теперь пришлось лечь и продолжать путешествие ползком. Дети — один из самых опасных врагов прячущегося нелегала. Поведение этих исчадий человеческой любви непредсказуемо. Сейчас он бежит в одну сторону, а уже через секунду меняет направление и несется сломя голову в противоположную. Острые глазенки, в которых так и светится любопытство, видят такие мелочи, на которые взрослый человек не обращает никакого внимания. Любопытство загоняет их в самые темные углы и, казалось бы, недоступные места, куда невозможно пробраться и где абсолютно нечего делать. Сейчас на берегу, судя по голосам, носились два таких маленьких существа, неуемная энергия которых то и дело прерывалась окриками их матери.

Он еще немного сократил расстояние и увидел полную картину семейной идиллии. По берегу носились два маленьких загорелых карапуза, визжа от восторга и гоняя между собой мяч. Женщина в глухом сером купальнике стояла над почти обычным земным мангалом, периодически переворачивая на решетке большие куски мяса, успевая поливать их из бутылки какой-то жидкостью, и покрикивала на детей, когда малыши близко подбегали к воде. Крепкий гаюн передвигался вдоль берега по пояс в воде, держа в руках предмет, похожий на грабли, которым тралил дно перед собой. Периодически он наклонялся, опускал руку в воду. Достав со дна что-то наподобие камня, осматривал его и бросал на берег, где уже лежала небольшая кучка подобных предметов. В нескольких метрах от машины был развернут складной походный столик, на котором стояли несколько разномастных бутылок, а по сторонам — два больших шезлонга и еще два, меньших размеров.

Невидимый наблюдатель оглянулся на дорожку своего следа. Жесткая короткая трава, после того как он по ней прополз, успела выпрямиться. След не просматривался, и диверсант удовлетворенно кивнул.

Женщина громко сообщила, что топак готов. Двузубой вилкой стала перекладывать куски мяса в тарелки и относить их на стол. Мужчина вышел из воды, собрал лежащие на берегу камни в сетку и подошел к мангалу. Дети подбежали за ним следом. Все семейство собралось у жаровни. Только теперь стало понятно, чем занимался гаюн. Вынув из чехла, висевшего на поясе, крупный тесак, он начал разбивать над горячим металлическим листом свою добычу, поднятую со дна озера. То ли это были моллюски, то ли яйца водяного животного, но студенистая масса, упав из руки на металл, начинала скворчать и пениться, поджариваясь.

Колдун не выдержал. Возможные свидетели задуманной им операции были увлечены священнодействием главы семейства над мангалом.

Ужом проскользив несколько метров в сторону, он оказался рядом со столом, скрытый от глаз присутствующих высокими спинками шезлонгов. Его рука, метнувшись к тарелке, схватила хороший кусок прожаренного мяса. Еще через секунду ком зеленой травы растворился в кустах, где, не мешкая, впился зубами в ароматную добычу.

Вскоре семейство устроилось за столом и стало активно поглощать пищу. Они по-прежнему находились под наблюдением зоркого ока невидимки, у которого значительно улучшилось настроение после трапезы и созрел новый коварный план.

Прислушиваясь к разговорам, Колдун понял, что он на волосок от раскрытия своего присутствия. Зоркий детский глаз, защищая интересы главы семьи, невозмутимо спросил у матери, почему у папы только два куска мяса, если он съедает всегда три. Женщина слегка заволновалась, глядя на тарелку мужа, оглянулась на мангал, но, не найдя пропажи, недоуменно пожала плечами. Мужчина рассмеялся и сказал, что, скорее всего, кусок украл лозан, который водится в роще. Дети тут же потребовали пойти и поискать вора. Мать прикрикнула на детей, заявив, что никакой охоты не допустит и после обеда им необходимо продолжать путь. До Самола ехать еще пятьсот километров, и если они опоздают, то бабушка будет нервничать.

Молодое поколение сразу заметило ошибку в материнской логике. Возражение поступило незамедлительно. Бабушку об опоздании можно предупредить по смарту, но довод матери поразил их в самое сердце. У бабушки их ждут подарки, приготовленные к приезду. Вопрос с охотой был закрыт. Дети начали поторапливать родителей с отъездом.