«Вот и все, — промелькнуло в голове диверсанта. — Мой поезд отходит от причала не позднее обеда».

Упоминание о пище отозвалось спазмом в голодном желудке.

«Надо было забить контейнеры отбивными, — с тоской подумал Колдун. — На шикотах далеко не уедешь. Я был прав, пора менять профессию».

Мысли были, конечно, здравыми, но ни та, ни другая в настоящее время не могли быть реализованы.

Он спустился со своего наблюдательного пункта и нашел заказанный четвертым пустой контейнер, стоящий в стороне. Ссыпав часть фруктов из полного контейнера в пустой, «боец Патриотического фронта» отнес его в дальний угол склада. Вернувшись, долго возился, устраиваясь в освободившемся объеме и вспоминая, как аборигены Сохара мгновенно исчезали в песке, будто прыгали в воду.

Предпринятые усилия вскоре увенчались успехом. Спина коснулась жесткого дна, ноги, медленно и осторожно вытягиваясь, скрылись под фруктами. Рука, выравнивающая поверхность, медленно расталкивая фрукты, вскоре тоже исчезла под их поверхностью. Колдун начал медленно переходить в состояние контролируемого транса. Телу предстояла пытка неподвижностью. Также было необходимо резко снизить потребление кислорода и отключить болевые ощущения, которые очень скоро начнутся. Сознание, получив приказ, должно было перенести его в другую реальность. Подсознание оставалось на страже неподвижного тела.

— Почему открыт контейнер и нет контрольных полос? — донесся до диверсанта чей-то властный голос.

Слух и сознание диверсанта воспринимали информацию как сквозь вату.

— Его осматривали люди Тукана, мазан, и забыли закрыть, — пролепетал знакомый голос хозяина. — Будете осматривать?

— Нет. За сохранность отвечаешь ты. Если чего не хватит, шкурой своей ответишь. Меня в это не впутывай. Закрой и опечатай при мне.

Замки на контейнере щелкнули. Зашелестела контрольная лента.

— Все готово, мазан.

— Вызывай своих. Пусть грузят, — прикрикнул, судя по интонации голоса, военный, скорее всего тот самый Шенк с «Коварного», отвечающий за доставку груза.

Еще через несколько минут послышались приближающиеся шаги. Контейнер закачался, поднятый руками грузчиков.

— Поехали на новое место службы, — пробормотал Колдун, вновь погружаясь в состояние транса.

— Как он? — спросил, подойдя, офицер.

— Похоже, все в порядке, мазан капитан, — ответил солдат, задрав голову и продолжая поить диверсанта. — Прилетел прямиком из ада. С головой, возможно, не все благополучно, но внешне целехонек.

— Что вообще тут было, мазан капитан? — спросил второй солдат.

— Рубан их знает, этих солнечников. Фанатики. Подорвали сами себя.

— Не похоже, — с сомнением проговорил солдат. — Слишком мощный взрыв. В радиусе пяти стомов ничего живого. От передового отряда вообще никого не нашли, а этот лежит на границе воронки и цел.

— Не твое дело думать, — оборвал солдата капитан. — Нечего с ним церемониться. Поднимайте его и везите к майору О-Каму из контрразведки. Пусть он с этим и разбирается.

— Слушаюсь, мазан.

Солдаты подхватили под мышки Самума и, легко подняв, понесли к открытому вездеходу, стоящему невдалеке, на котором, по всей видимости, и приехали.

Лежа на заднем сиденье в идущей по песку машине, психолог незаметно провел диагностику своего тела. Все было в полном порядке. Босу сработал очень аккуратно. Ни переломов, ни внутренних кровотечений, ни боли. Мелкие ожоги на руках и ногах да саднящая ссадина на левой щеке не в счет.

«Топтер, что ли, прислали бы», — подумал Самум, изнывая от палящего зноя, но тут же вспомнил, что он недавно устроил на посадочной площадке гаюнов, и тяжело вздохнул.

Винтокрыл все же вскоре появился и совершил посадку недалеко за барханами. Рация вездехода пискнула вызовом. Солдаты, получив приказ, изменили курс, направив вездеход к приземлившейся машине.

Встречающих было двое. Крепкие штурмовики дожидались пленника, стоя в тени машины.

Диверсант решил не разыгрывать из себя жертву взрыва. Когда вездеход остановился, он самостоятельно выбрался из него на песок, где тут же был тщательно обыскан и окольцован наручниками. Толчок в спину — и через минуту диверсант уже сидел между двумя сопровождающими в десантном отделении летательного аппарата.

Полет длился недолго. В распахнувшийся после посадки люк дохнуло жаром. Лучи Хохайя ненадолго ослепили пленника, но, привыкнув, он увидел знакомый пейзаж. Площадка для топтеров, невдалеке — палаточный город, к которому штурмовики и повели пленника. Единственной разницей с предыдущей картиной было отсутствие рядом с раскинувшимся лагерем огромных туш транспортников.

«Молодцы, быстро учатся», — мелькнуло в голове у психолога, вспомнившего свой недавний ночной налет.

— Господин майор, солнечник доставлен, — донесся до диверсанта из-за тонкой стенки купола доклад вошедшего туда штурмовика.

— Как он?

— Внешне в полном порядке.

— Давайте его сюда.

Полог, закрывающий вход в купол, открылся, и появившийся в проеме штурмовик махнул своему товарищу рукой. Получив очередной толчок в плечо, Самум вошел под купол и огляделся. Внутри все было по походному. Раскладная кровать, стулья, стол, за которым сидел сухощавый гаюн в полевой армейской форме. На столешнице блок голографа, аппарат связи с развернутой антенной.

— Присаживайтесь, — предложил хозяин палатки, указывая на стул, стоящий напротив него через стол. — Снимите наручники и можете быть свободны, — отдал он распоряжение конвойным.

Браслеты были сняты, и, растирая запястья, диверсант занял предложенное ему место.

В куполе у контрразведчика было прохладно. Дышалось легко.

— Воды? — вежливо предложил хозяин.

— Не откажусь, — ответил Самум и, получив охлажденный напиток, с удовольствием начал пить.

Все время, пока пленник пил, контрразведчик внимательно наблюдал за ним.

— Поговорим, — дождавшись, пока стакан опустел, предложил майор, одновременно вкладывая в слово и утвердительную, и вопросительную интонацию.

— Можно, — односложно ответил Самум.

— Каков состав вашей группы?

— Восемь человек.

— Цель заброски?

— Поиски артефактов.

— А конкретнее?

— Вы хотите жить? — вопросом на вопрос ответил Самум.

О-Кам на какое-то время даже растерялся, но потом его лицо пошло красными пятнами от гнева.

— Вы мне угрожаете?

— Нет, майор. Дело в том, что чем больше вы зададите мне вопросов и чем полнее я на них отвечу, тем короче будет ваша и моя жизнь. Причем ваша в первую очередь.

— Но отвечать придется.

— Конечно, но не вам и не здесь.

— Я могу тебя расстрелять прямо сейчас. — Лицо гаюна превратилось в злобную маску.

— Не можете. У меня есть слово для императора.

Сакраментальная фраза была произнесена. Теперь личность пленника была неприкосновенна.

Лицо майора изменило выражение. Он ненадолго задумался, а потом включил какой-то прибор.

— Сейчас пойдет запись. Повторишь, что имеешь слово для императора. Ты — солнечник и можешь не знать — если твое сообщение будет признано несущественным, то тебя ожидает долгая и мучительная смерть.

— Я знаю об этом.

— Тогда расскажи о причинах, побудивших тебя передать что-то Единственному.

— Причины две, и они очень просты. Я хочу жить. Я хочу жить очень хорошо и долго. Моя информация будет достойно вознаграждена.

— Ты уверен в этом? Твои слова похожи на требование.

— Я сказал — достойно вознаграждена. Император щедр, в этом у меня нет сомнений.

— Что-то хочешь сказать еще?

— Нет.

— Как скоро твое слово должно дойти до императора?

— Промедление недопустимо.

— Почему ты сразу не пришел к нам?

— Я постоянно находился среди людей, которые здесь высадились. Я не мог их убить, чтобы прийти сразу.

— Так ты заранее решил перейти к нам?

— Нет. Это решение я принял после того, как высшие силы, другой причины я не вижу, спасли меня во время взрыва. Это приказ свыше. Живи. Чтобы жить, надо быть полезным. Нельзя идти против воли творца.