– Корина, можно задать личный вопрос?

Она посмотрела на меня мягко и тепло.

– Ну конечно, Ангел. Спрашивай.

– Тебе… -мои пальцы скользили по очередному нацарапанному произведению тюремного искусства.-Тебе нравятся женщины?-уголком глаза я следила за выражением ее лица, внезапно почувствовав себя очень сконфуженно в ее присутствии.

Положив ручку на стол, Корина сложила руки на груди, что означало, что разговор будет серьезный.

– Ну, думаю, что да. Не все, конечно. От одного вида Дерби, например, у меня сводит живот. Но некоторые… да, пожалуй.

Я кивнула.

– Ну да, но нравился ли тебе кто-то особенно? Женщина, я имею в виду. Я знаю, что ты была замужем и все такое, но…

Ее губы сложились в улыбку, когда она поняла, что у меня на уме.

– Да, нравилась. Даже несколько, если быть точной. И по правде до сих пор нравится.

То, как она на меня посмотрела, заставило меня моментально покраснеть и отвернуться. Возможно, этот разговор был не очень хорошей идеей. Видя мое состояние, она вновь хищно сверкнула глазами, последнее время я частенько видела это ее выражение.

– Помни, Ангел. Я намного старше тебя. Все было по-другому, когда я взрослела.

– В смысле?

– Люди не были столь… открыты в отношении секса как сейчас. Если бы тебе понравился кто-то одного с тобой пола, тебе бы пришлось это скрывать, или был бы большой скандал. Если бы просочилось хоть что-нибудь, тебя могли запихнуть в психушку или даже в тюрьму. Никто бы не стал так рисковать. К тому же, мои родители занимали определенное положение в обществе. Наша фамилия и репутация были для них всем.

– Значит, ты никогда не поддавалась своему влечению?

Улыбка снова стала хищной.

– Я никогда такого не говорила.

– Ох,-мой взгляд снова уткнулся у стол.

Я услышала, как заскрипело кресло, и секундой позже, почувствовала тепло Корины рядом со мной – она уселась за мой стол.

– Как я уже сказала, все было иначе, когда я была маленькой девочкой, и у моей семьи было положение в обществе. Замужество мне устроили, и предполагалось, что я приму это на всю жизнь. Так и было. Некоторое время. Я не умела ничего делать, кроме как быть женой и хозяйкой, и не имела собственных денег, чтобы начать новую жизнь.

Она замолчала, и когда я посмотрела на нее, легкая усмешка играла на ее губах, а взгляд устремлен вдаль.

– Потом началась война, и Тодд, мой муж, был призван служить своей стране. Внезапно, в моем маленьком уголке мира исчезли все мужчины, и я оказалась в чисто женском обществе,-ее улыбка стала шире, но взгляд был все так же далек.-Ах, это было благословенное время. Словно в первый раз пробуешь шоколад или будто под действием наркотика. Получив это один раз, я хотела больше,-на ее бледных щеках заиграл легкий румянец.-Я боюсь, что слишком увлеклась тогда.

Меня очень увлекла ее история, я даже забыла собственные вопросы.

– И что случилось?

– Тодд вернулся из Лондона. И боюсь, до него дошли слухи о моих маленьких увлечениях. Вернувшись с войны, он изменился. Когда он уходил, он был спокойным и нудным. Им было легко управлять. Вернулся он жадным до власти тираном. Он согласился молчать о моем поведении, если я буду ему платить отступные. Какое-то время мне удавалось хранить все в тайне, но потом родители стали что-то подозревать. Ну еще бы. Я никогда раньше не просила у них денег, да тем более каждую неделю. А Тодд все завышал требования. Не зная, где еще достать деньги, я могла обращаться только к родителям. Боюсь, мои оправдания стали повторяться…

– И что ты сделала?

– Ну, Тодд вовсе не гнушался женским обществом там, в Лондоне. Похоже, он сунул своего дружка не в ту дырку, и заработал сифилис,- ее улыбка стала неприятной. -В то время некоторые врачи продолжали лечить эту дрянь с помощью мышьяка.

Моему мозгу не стоило труда сложить два и два, получив требуемое "четыре", и я уставилась на подругу, широко распахнув глаза.

– Точно. Способ лечения моего мужа дал мне прекрасную возможность избавиться от проблемы. Я наплела какую-то чушь о крысах в подвале, и он сам купил еще зелья в магазине! Вскоре я начала добавлять мышьяк в его еду, поначалу маленькими дозами. Он никогда не был аккуратен в приеме лекарств, но я предупредила, что не буду с ним спать, пока он не вылечится. Тодд очень хотел наследника, поэтому, когда я предложила удвоить дозу лекарства, он согласился без сопротивления. Это было потрясающе.

Тряхнув головой, она тихонько хихикнула.

– И когда начались боли в животе, я разыграла заботливую женушку и начала хлопотать вокруг бедного больного мужа. Пользуясь моментом, я впихивала в него столько мышьяка, сколько могла. Он умер через два дня. Такой безутешной вдовы еще никто не видел. Его смерть приписали желудочному гриппу с осложнениями из-за сифилиса. Об этих осложнениях, разумеется, все молчали. И я осталась одна в большом старом особняке с кругленькой суммой денег. Юная и красивая. Если в жизни есть совершенство, то это было оно.

– И что было дальше?-уверена, я была похожа на ребенка, выпрашивающего продолжение сказки на ночь, но уже не могла остановиться. Я была абсолютно зачарована ее историей.

– Деньги кончились очень быстро. У меня не осталось ничего, кроме имени. Впервые в жизни я была бедна. Я решила переехать в небольшой городок поблизости и найти другого мужа. В этот раз я была очень рада познакомиться с богатым пожилым джентльменом, у которого уже были проблемы с желудком. Мы вскоре поженились. Я была идеальной женой. Я сопровождала его во всех этих бесконечных поездках к доктору, все время присматривала за ним. Он был слегка ипохондрик, но в то время этоназывалось иначе-эксцентрик. И ты знаешь, что случилось с тем парнем, который кричал "Волк!"

– Его съели в конце.

Корина победно улыбнулась.

– Вот именно.

Я вздрогнула, но заставила голос прозвучать ровно:

– Почему ты убила его? Он обижал тебя?

– О нет. Рандольф был очень милым, особенно, когда не жаловался на различные боли и недомогания. На самом деле мы хорошо жили.

– Тогда почему?

– Я узнала о себе одну вещь во время первого брака.

– Какую?

– Мне нравилось убивать. Я обожала власть, которую давало мне убийство. И получала большую выгоду от этих смертей. Мне не нужен был мужчина в жизни, но я получала их деньги, когда они умирали. Это было чисто. Просто. И весело.

Меня снова передернуло, но, кажется, Корина этого не заметила.

– И ты просто… убила их? Без сожалений и угрызений совести?

– Именно.

– Как будто задула свечу?

– Отличная аналогия, Ангел. На это и было похоже. Никаких негативных эмоций. Хотя, должна заметить, мне нравилось смотреть, как они страдают и зовут меня, как будто я была ангелом, способным гарантировать им тепленькое местечко в раю. Я представляла, что древние боги смерти чувствовали себя так же, забирая человеческую жизнь. Могущество. Счастье. Полный контроль.

Прочистив горло, я оторвала взгляд от ее глаз, снова уставившись на исцарапанный стол, как будто он мог дать мне ответы на вопросы. Как я ни пыталась, я не могла представить концепцию наслаждения убийством. Это была абсолютно чуждая для меня мысль. Я вспомнила свою депрессию и терзания раскаяния, овладевшие мною после убийства. И я совершила это, защищаясь! Мысль, что я могла его убить просто потому, что хотела, отозвалась резкой болью в животе.

И рядом со мной сидела женщина, к которой я относилась почти как к матери, и которая так спокойно обсуждала удовольствие, получаемое ею от убийства, словно мы говорили о погоде! Мне резко стало холодно, и я обняла себя за плечи, прижав локти к груди.

Корина погрустнела, заметив мое состояние.

– Ну вот, я тебя расстроила, милый Ангел. Уверяю тебя, я не хотела этого.

– Я знаю, Корина,-я заставила мой голос звучать мягко.-Просто… во все это так трудно поверить, как будто мне снится сон, и я жду, что вот-вот кто-нибудь разбудит меня. Было бы не удивительно, если бы я не чувствовала больше близости к тебе, но это не так. Я пришла к тебе по важному делу, и когда ты рассказала мне все эти вещи о себе, я испугалась. Я почувствовала, что почти тебя не знаю или той, кого я знаю, здесь нет вообще. И это приводит мня в ужас.