Наконец он не выдержал и спросил:

— Миледи, вы решили затянуть ужин до завтрака? Не знаю, как вы, а я устал. К тому же, нас ждёт некое небольшое приятное дельце…

Эллис вспыхнула от смущения, и её щёки залил очаровательный румянец.

— Простите… милорд. Я уже заканчиваю… — прошептала она.

— Да уж, постарайтесь, если не хотите, чтобы я уснул за столом.

Кое-как Эллис доела салат и вышла из-за стола. Граф взял её за руку и повёл наверх, в приготовленные молодым покои.

Элиссандру, до этого жившую в крошечной тесной комнатке под крышей, больше похожей на кладовку с висящим над самой головой чёрным закопчённым пыльным потолком, поразили пышность и великолепие графских покоев. Супруг провёл её по помещениям, занимавшим почти половину третьего этажа и состоявшим из более десятка комнат, и сказал, что всё это принадлежит лично ей, Элиссандре Ламас Трейвилт графине Атонианской. Больше всего девушку поразила спальня — огромная светлая комната, посреди которой возвышалась невообразимо большая деревянная резная кровать, укрытая вышитым розовым балдахином. Окна прикрывали бордовые бархатные шторы, а пол покрывал толстый мягкий узорчатый ковёр в красных тонах. К спальне примыкала большая ванная комната с бронзовой ванной и небольшим мраморным бассейном, возвышавшимся над полом, в который вела деревянная лесенка. Рядом с ванной и спальней находилась гардеробная с высокими шкафами, широкими ларями и отдельными вешалками-подставками для платьев. Здесь же стояли сундуки с приданым.

В других комнатах располагались гостиные, будуар, комнаты для игр и занятий, будущая детская, помещения для служанок и принадлежащих ей рабынь — певиц и танцовщиц. И ещё несколько, предназначение которых было не определено.

Элиссандра смотрела вокруг распахнутыми от изумления глазами и чувствовала себя, словно в сказке.

— Вам понравились комнаты, миледи? — спросил граф, когда они всё обошли и вернулись в спальню. — Если что-то пришлось не по вкусу, вы можете смело это поменять.

— Нет, мне всё очень понравилось! — восхищённо ответила девушка. — Это всё-всё-всё лично моё?

— Ваше, сударыня. Мои покои находятся в другом крыле замка. Завтра вы сможете осмотреть их.

Граф подвёл супругу к большому круглому зеркалу в литой золотой раме, стоящему на низком туалетном столике, и усадил на бархатный пуф.

— Если я больше вам не нужен, я удалюсь… — сказал он. — Мне ещё предстоят некоторые хозяйственные дела. Спокойной ночи и приятных снов, дорогая Эллис.

Он склонился и запечатлел на лбу девушки лёгкий поцелуй.

Сердце Элиссандры радостно вздрогнуло, когда она поняла, что ужасная брачная ночь откладывается. Однако это было удивительно. Возможно, она не так поняла, и граф придёт позже?

— Мне ждать вас? — пробормотала она, потупив взор.

— Зачем? — в голосе графа прозвучало удивление.

— А… — девушка сглотнула слюну, — мои… обязанности…

— Вы говорите о брачной ночи?

Эллис молча кивнула, не глядя на супруга.

— Не сегодня, дорогая… Вы устали, вы боитесь меня. Если я лягу с вами — это будет насилие. Пусть пройдёт немного времени, вы привыкнете ко мне, я к вам. И тогда, если захотите… Спокойной ночи, миледи, — закончил он сухо, повернулся и вышел.

Элиссандра осталась одна, смущённая, растерянная и… счастливая. О да, она была счастлива! Все ужасные сплетни о графе оказались ложью. Он был добрым, тактичным и… милым человеком. Он давал ей время опомниться, прийти в себя, привыкнуть к нему или… смириться.

Эллис взглянула на отражение в зеркале, и впервые счастливая улыбка озарила милое личико. Впервые, за последние годы после смерти лорда Айскина, единственного, кто по-настоящему любил её.

Пробуждение было прекрасным. Эллис, от волнения, долго не могла уснуть, ворочаясь в непривычно мягкой постели на невообразимо огромной кровати. Поэтому проснулась поздно. Служанка уже отдёрнула шторы и открыла окна, впуская в комнату свежий воздух, наполненный запахами цветов из расположенного внизу сада.

Эллис долго нежилась в кровати, наслаждаясь приятными ощущениями гладких льняных простыней, воздушного пухового одеяла, шелковой ночной сорочки, и осознания законной бездеятельности. Не нужно вскакивать и бежать на вызов, дежурить в прихожей, ожидая приказов госпожи, спешить по пустяковому поручению… Теперь она сама госпожа и повелительница человеческих душ.

Откинув полог, девушка опустила ноги на ковёр. Босые ступни утонули в густом ворсе по щиколотку. Прошлёпав к окну, Эллис перегнулась через подоконник и выглянула наружу.

Под окнами раскинулся сад. Листья деревьев трепетали под лёгкими порывами ветра, от огромных клумб исходил душистый аромат, поднимаясь в разогретом воздухе до третьего этажа и выше. На клумбах и аллеях возились садовники, пропалывая сорняки и подметая дорожки. С высоты они казались маленькими трудолюбивыми гномиками. Эллис подняла голову и посмотрела на безбрежное бирюзовое небо без единого облачка, в котором чёрными штрихами парили горные орлы, высматривая с высоты добычу. Иногда они издавали резкий мелодичный свист, долетавший до земли слабым отголоском.

Дверь отворилась и в комнату заглянула девушка — одна из многочисленных служанок, предоставленных в распоряжение Эллис.

— Доброе утро, госпожа, — склонилась она в глубоком поклоне. — Господин граф прислал узнать, встали ли вы уже… Что мне ответить посыльному?

— Я уже встала, — ответила, смутившись, девушка. — Я нужна милорду?

— Нет, он просил лишь узнать, как вы себя чувствуете и в чём нуждаетесь.

— Скажите, что всё хорошо и мне ничего не нужно…

Девушка кивнула, снова поклонилась и исчезла за дверью. Через минуту в спальню вошла другая служанка, постарше, тоже поклонилась и пожелала графине доброго утра. Она сообщила, что её зовут Мариса Медрен и что она старшая камеристка. Затем спросила, что госпожа предпочитает: умыться, принять ванну или сполоснуться в бассейне? Такой богатый выбор водных процедур слегка сбил девушку с толку, и она ответила первое, что пришло на ум:

— Бассейн!

Она никогда не мылась даже в настоящей бронзовой ванне, не то, что в шикарном бассейне.

Они прошли в ванную комнату и Эллис, скинув сорочку, поднялась по лесенке и окунулась в ароматную прохладную воду. По поверхности плавали алые лепестки роз, вероятно, насыпанные туда ещё с вечера. Они напитали воду цветом и ароматом, отчего она стала чуть розоватой и душистой.

Эллис плескалась, как ребёнок, пока не замёрзла. Дрожащая и взбодрённая, она покинула бассейн и попала в объятия служанки, которая закутала её в тёплую мягкую простыню, осушила тело и волосы, а затем набросила на плечи другую, сухую простыню. Они прошли в гардеробную, где камеристка помогла ей выбрать платье и одеться. Затем она проводила госпожу в спальню, к зеркалу, и уложила чуть влажные волосы в простую, но изящную причёску. Напоследок подала ей большой веер из мягких цветных перьев.

— Что госпожа желает теперь? — спросила она.

Эллис восхищенно посмотрела на своё отражение, повернулась одним боком, вторым, проверяя, как сидит чудесное платье из голубого мягкого шёлка, оттеняя блеск её прекрасных сапфировых глаз. Камеристка с лёгкой полуулыбкой наблюдала за юной госпожой.

— Я могу что-нибудь поесть? — спросила Эллис, налюбовавшись собственным отражением.

— Прикажете подать завтрак?

— Да… приказываю.

— В столовой или здесь?

— Э… В столовой. Проводите меня туда… Я ещё не запомнила все комнаты.

Камеристка слегка поклонилась и обронила:

— Следуйте за мной, графиня.

Они прошли в небольшую комнату, обставленную, как столовая: большую часть занимал круглый стол, накрытый узорчатой скатертью, вокруг которого были расставлены с десяток изящных стульев, под стеной — буфет, заполненный золотой, серебряной и фарфоровой посудой, между двух высоких узких окон — шкаф-лифт, на котором поднимали горячие блюда из расположенной на первом этаже кухни.