— Может быть, — отрезала Эверил. — Но факт остается фактом: Вэнс хочет, чтобы в платье Жозефины выступила именно ты, а это, согласись, о чем-то говорит. — Она сердито запихнула листок в сумочку. — Я должна была предвидеть нечто подобное. Вполне естественно, ты мечтаешь урвать себе мужа. Но в случае с Вэнсом ты, пожалуй, дала маху. — Она смерила меня презрительным взглядом с головы до ног. — Не обижайся, но кто-нибудь из твоей конторы тебе подошел бы больше. Ты действительно надеешься, что у тебя может что-то выгореть с таким человеком, как Вэнс? Ты — хозяйка Эшмор-Хаус?! — Сестра рассмеялась мне прямо в лицо.

— Послушай, Эверил, — сказала я спокойно, — тебе это покажется странным, но у меня нет ни малейшего желания заполучить Вэнса. Он меня не интересует ни в каком качестве. Он мне вообще не нравится.

— Я такое слышала много раз, — усмехнулась Эверил. — Девушки всегда так говорят, когда влюбляются.

— Я не влюбилась, — заспорила я, но слова сестры отозвались какой-то нервной дрожью у меня глубоко внутри. Кто-то из нас заблуждается, но кто?

— Ладно, какая разница, я думаю, все еще можно уладить. Скажешь Вэнсу, что тебе не по душе вся эта затея. Тебе он поверит. Пойми, для такой девушки, как ты, не так просто оказаться перед толпой зрителей, перед камерами, журналистами… Тебя же выбрали случайно…

— Классический пример: дублерша получает роль звезды.

Эверил широко открыла глаза:

— Что ты такое говоришь?

Я сама не поняла, откуда у меня взялись слова:

— Я не намерена обманывать Вэнса. Я собираюсь выступить в платье Жозефины. Лакруа потрясающий модельер, я и не мечтала, что смогу примерить такой наряд. Шоу станет целым событием в моей жизни, которое я буду помнить всегда, даже если выйду замуж за кого-нибудь из конторы. Нет, Эверил, ты не имеешь права лишать меня всего этого. Я не отступлюсь. Все эти годы ты была в центре внимания, я оставалась в тени. Хватит, в этот вечер в лучах славы купаться буду я. И не надейся, я не передумаю.

Эверил была потрясена моей тирадой до глубины души.

— Боже, что это на тебя нашло? — робким голосом спросила она. — Ты никогда прежде так со мной не разговаривала.

— Просто прежняя жизнь кончилась. Ты младше и красивее меня, но это не значит, что ты всегда должна выигрывать. Будет праздник и на моей улице.

— Так ты ревнуешь, — презрительно скривилась Эверил. — И не пытайся объяснить свои чувства разговорчиками о новой жизни. Знаешь, ты совершенно не подходишь для красочного праздника. Представляешь, как ты будешь выглядеть в прекрасном наряде а-ля ампир? У тебя ничего не получится, но ты слишком упрямая, чтобы признать это.

— Может быть, но ты забываешь, что Жозефина тоже была дурнушкой, — парировала я. — Так что я очень подхожу для этой роли.

— Значит, ты продолжаешь упорствовать. Мне казалось, я ясно выразила свою мысль. Но видимо, ты настолько глупа, что не понимаешь намеков. Объясняю последний раз: я хочу, чтобы ты уехала отсюда. Я вернулась домой, и у тебя нет причин здесь оставаться. Да и матери ты, наверно, нужна.

Такого резкого поворота я не ожидала. Я растерялась:

— С мамой теперь живет тетя Мэвис. Наш кузен Джордж уехал работать за границу.

— Мне плевать на кузена и его работу. Тетушка забывает, что он не в состоянии удержаться на одном месте больше двух месяцев. Даю гарантию, через несколько недель этот Джордж прибудет обратно в Англию и его мамочка сразу помчится к нему.

Да, прогноз весьма реалистичный, сестра права.

— Но это не важно, — продолжила Эверил. — Ты хотела вернуться на работу, так? Ну вперед! Я тебя больше не задерживаю. На самом деле я считаю: чем быстрее ты уедешь, тем лучше.

Чтобы скрыть свое расстройство, я взяла поднос и начала собирать посуду. Почему же возникло такое отчаяние, спрашивала я саму себя. Все ведь было известно заранее. Что же на меня так удручающе подействовало?

— Когда же мне лучше уехать? — спросила я, не узнавая собственный голос.

— Может быть, завтра? — предложила Эверил. — Утром есть поезд. Лично я после завтрака побегу в Эшмор-Хаус и надеюсь, к моему возвращению тебя уже не будет. По-моему, так будет лучше.

— Ты понимаешь, что говоришь? — спросила я, потрясенная враждебностью сестры.

— Я сказала именно то, что хотела: я не желаю тебя больше видеть, Эстер, ясно?

На верхней площадке лестницы раздался подозрительный скрип.

— Родни, это ты? — рявкнула Эверил. — Ты что там делаешь? Ты не имеешь права подслушивать.

Мальчик свесил через перила голову и сдавленным голосом спросил:

— Почему тетя Эстер должна уехать?

— Мы с твоей тетей обсудили кое-что и решили, что ей лучше вернуться к себе домой. Ты же не думал, что она останется у нас навсегда.

Родни ничего не ответил, он знал: спорить с матерью бесполезно.

Эверил повернулась ко мне:

— Переночуешь в третьей спальне. Я что-то устала, забери поскорее свои вещи из моей комнаты. — Она зевнула.

Так она давала мне понять, что беседа окончена. Приговор принят, обжалованию не подлежит. Мое душевное состояние и попранная гордость не в счет.

Я отнесла посуду на кухню, подмела осколки стекла, более-менее привела гостиную в порядок. Скрыть до конца последствия дебоша было все равно невозможно. Ну и ладно, зато миссис Макалистер получит информацию к размышлению. Ее пессимистические прогнозы полностью оправдались, так что ей будет чем занять голову и руки.

Я перенесла свои вещи в уютную спальню со старинной мебелью и милыми безделушками на полках. Но ничто меня не радовало: ведь это моя последняя ночь в Черри-Коттедж.

Постепенно в доме воцарилась тишина. Я лежала без сна, ночь дышала в окно ароматами цветов и трав. В призрачном лунном свете муслиновые занавески трепетали, как крылья бабочки. На сердце мое легла печаль.

Нет, меня не пугала перспектива вновь оказаться за своим рабочим столом в конторе — я ведь с самого начала знала, что рано или поздно мне придется именно этим и заняться. И невозможность участия в шоу не трогала меня.

По небу проносились облака и туманили загадочный лик ночного светила. Внезапно меня озарило: я влюблена, влюблена в Вэнса! Мне было тоскливо, тяжко и больно оттого, что я никогда его больше не увижу!

Ну и пусть, храбрилась я, зато его насмешливый взгляд не будет бередить мне душу.

Сквозь пелену слез луна казалась расплывчатым пятном.

С улицы донесся скрип калитки. Безумная надежда вспыхнула у меня в душе: Вэнс вернулся! Но голос разума отрезвил меня. Если бы каким-то чудом Вэнс узнал о моем изгнании из Черри-Коттедж, неужели он, как рыцарь на белом коне, примчался бы спасать меня? Вэнс мог появиться в доме в столь поздний час лишь с одной целью: тайком увидеться с Эверил.

Отчаяние и сомнение терзали меня. Как я могла полюбить такого человека, спрашивала я себя, точно зная, что не любить его я уже не могла… Изнывая в сладкой предсмертной муке, я замирала от ужаса и томления.

Я подошла к окну и увидела, как через калитку на улицу выскользнула маленькая мальчишеская фигурка. Я остолбенела: Родни! Ошибиться было невозможно.

В халате и тапочках я на цыпочках выбралась из дому и в мгновение ока очутилась у ворот, но Родни уже и след простыл. Куда это он отправился? Я бросилась вдогонку: надо найти его как можно быстрее. О себе я думала меньше всего. Но наверняка это было любопытное зрелище: глубокой ночью по деревне бежит молодая женщина в меховых тапочках и развевающемся голубом халатике. Как говорится, без комментариев.

Подбегая к шоссе, я увидела, как Родни садится в какую-то машину. Буквально пролетев последние метры, я мертвой хваткой вцепилась в ручку автомобиля. Неожиданно раздался голос Боба Причарда:

— Что это с вами обоими происходит? Бегаете ночью как угорелые…

На его лице было написано такое неподдельное изумление, что я не выдержала и засмеялась.

Ситуацию смог прояснить Родни, забившийся в угол на заднем сиденье:

— Я не хочу, чтобы тетя Эстер завтра уезжала, вот я и придумал убежать из дома. Ей бы пришлось остаться и искать меня. А потом, может быть, она всегда будет со мной… Я хотел спрятаться на ферме и сидеть там, пока не уедет этот дурацкий поезд…