Мать. Она могла бы и догадаться, что все пойдет так, было задумано ее будущим супругом. Никаких изящных часовенок, никакой экзотики. Но с другой стороны, разве в этом дело?

— Отлично, — повторила Девон за Майклом, мыслей оценив практическую сторону своего предложения. У нее так и не было времени, чтобы заниматься подготовкой к свадьбе. Она и так опаздывала со сдачей книги, а теперь, когда день свадьбы была наконец определена, поняла, что ей абсолютно наплевать, как и где это мероприятие будет проходить.

В первый раз все было совсем по-другому. Когда она ходила замуж за Пола Джеймса, ей хотелось, чтобы свадьба была свадьбой — не хуже, чем у людей. Белое платье, белая кружевная фата и все такое. Венчание непременно должно было проходить в церкви, украшенной окнами с цветными витражами и заполненной сотней гостей. Понадобилась треть родительских сбережений, чтобы оплатить сие дорогостоящие предприятие, но отец не возражал, потому что желал дочери счастья. И она была счастливой — до самозабвения. Девон забыть сладкого озноба, который она испытала, идя рука об руку с отцом к алтарю, где ее ждал Пол. Как она любила она мать в тот момент, когда заметила на щеках этой хрупкой женщины слезы!

Пол тоже был хорош — красив и очарователен как никто.

А спустя четыре года они развелись.

— Пора начинать работу над списком приглашенных, — сказал Майкл, и его голос вернул Девон к действительности.

— Я надеюсь, ты сможешь убедить свою мать свести его минимуму.

— «Минимум» — едва ли словечко из ее словаря, но я очень постараюсь. — Майкл буквально светился от удовольствия, и Девон недоумевала, отчего не дала своего согласия раньше. Когда они возвращались в гостиницу, Майкл продолжал сиять, словно именинник. Глядя на его счастливое лицо, Девон наконец почувствовала облегчение. Так или иначе, решение принято. Пятнадцатого апреля она станет миссис Галвестон — женой вице-президента компании и его преданной помощницей. Так по крайней мере говорил об этом Майкл. Девон решила не ставить его в известность, что терпеть не может, когда о ней отзываются подобным образом.

— Миссис Галвестон, — тихо повторила она. Звучало несколько необычно, но привыкнуть к этому не составит труда. К тому же Девон Джеймс последние два года она по-настоящему и не была.

Майкл отворил дверцу автомобиля и помог ей выйти. Укрывшись под его зонтиком от дождя, они стрелой бросились к двери гостиницы. Коньяк, выпитый под конец обеда, начал действовать как снотворное, и Девон, прикрывшись рукой, зевнула.

— Что, баиньки хочется? — Майкл порылся в карманах в поисках ключа от входной двери.

— Ужасно.

— И мне тоже.

Достав наконец ключ, Майкл повернул его в замке, и они вошли в дом.

Когда дверь за ними затворилась, стук эхом разнесся по коридору и сердце Девон начало учащенно биться. Майкл повернулся было, чтобы пройти к лестнице, но они оба вдруг словно примерзли к полу. Хотя в холле горела маленькая желтая лампочка, освещавшая путь, что-то удерживало их на месте.

— Не нравится мне здесь, — прошептал Майкл.

Зло. Именно это слово вдруг пришло Девон в голову, и ее кожа мгновенно покрылась мурашками.

— Кажется, за нами подглядывают призраки из прошлого — неестественно громко сказала она, но Майкл не засмеялся, и у нее тут же пропала охота шутить.

— Пойдем-ка к себе. — Майкл повесил зонтик на руку и увлек ее к лестнице.

Девон безропотно последовала за ним, желая как можно быстрее оказаться в их комнатке в мансарде.

Они поднимались по ступенькам в полном молчании. Майкл сжимал ее ладонь несколько сильнее, нежели обыкновенно. Вставив ключ меньших размеров в замок их номера, Майкл повернул его, и они вошли. Кровать была разобрана, настольная лампа зажжена. Ее свет подчеркивал желтизну комнаты. Было слышно, как дождь колотил в крышу прямо у них над головами, временами постукивая в окошко.

Неожиданно Девон ощутила, что их комнатка не так плоха и даже уютна. В ней было нечто романтическое.

Должно быть, Майклу тоже пришла в голову именно мысль. Отставив зонтик в сторону, он обнял ее и поцеловал не тем поцелуем, которым сопровождают пожелание доброй ночи. Нет, это был полновесный, чувственный поцелуй, какой при данных обстоятельствах она даже не мечтала получить, — это было отступлением от заведенных Майклом правил.

Возможно, то был род награды за уступчивость или сказывался коньяк — как бы то ни было, ощущение восхитительное Девон. Она одарила жениха ответным поцелуем, приоткрыла рот, чтобы позволить его языку коснуться ее неба. Руки Майкла сомкнулись у нее на ягодицах, и Девон ухватила его шею. Он некоторое время сражался с пуговицами на ее жакете, после чего проник за ограждение бюстгальтера и опустил ладонь ей на грудь. Затем настала очередь юбки: торопливо расстегнув, Майкл стянул ее по бедрам вниз, и она упала к ногам Девон. Затем он стащил с нее трусики и расстегнул застежки бюстгальтера.

Каждое движение Майкла было обжигающе-чувственным и отличалось от всего, что Девон приходилось испытывать ранее. Она, признаться, не могла припомнить, когда занятия любовью с Майклом особо возбуждали ее. И уж конечно, ничего подобного она не ощущала в начале их связи, когда единственное чувство, которое Девон испытывала, было чувство вины по отношению к Полу: ведь она — подумать только! — занималась любовью не с ним. Ничего похожего она не ощущала и за последние несколько недель: во-первых, и она, и ее жених чересчур много работали, ну а во-вторых, ее угнетали всевозможные мнения по поводу их с Майклом отношений.

Однако сегодня вечером, в этой маленькой комнатке в мансарде, прикосновения Майкла заставляли ее трепетать. Поцеловав Девон и проведя рукой по кудрявым волосам, украшавшим низ ее живота, Майкл выяснил, что ее плоть уже влажная и не просто готова, а прямо-таки жаждет его заполучить.

Майкл на некоторое время выпустил Девон из объятий, чтобы раздеться самому и предоставить ей возможность снять то, что на ней еще оставалось. Потом он опустился на постель с ней рядом и снова поцеловал ее долгим, обжигающим поцелуем. Его руки и рот призывали к себе, соблазняли, действовали с таким умением и напором, каких Девон за ними прежде не знала. Пальцы Майкла согревали ее кожу, волновали несказанно и доставляли ей радость, о которой можно было только мечтать. Ну почему у меня не было с ним ничего подобного прежде? — думала она, ощущая нежное прикосновение к груди, а потом еще одно, не менее нежное и обжигающее, к внутренней стороне бедра. Нет, в самом деле, отчего?

Возбуждение Девон достигло предела в тот же момент, что и у Майкла. Когда Девон провела пальцами по его шее, по тонким колечкам волос у него на груди и затем языком по его соску, сознание ее затуманилось. Казалось, даже комната, в которой они находились, стала дробиться на сегменты и по частям растворяться в пространстве. Теперь на свете ничего не существовало, кроме постели и лежащего рядом с ней мужчины. И еще она чувствовала на себе его пальцы — каждой клеточкой тела.

Девон распахнула глаза и поначалу ничего не увидела. Потом улыбнулась. До чего же временами могут довести женщину фантазии. Ей показалось, что к ее телу прижимаются не только руки Майкла, но и чьи-то еще. Подумать только — две пары рук вместо одной! Четыре ладони гладят ее, ласкают, касаются ее бедер, сдавливают легонько ягодицы, щекочут соски. Это было сумасшествием — да, но каким чувственным и насквозь пронизанным эротикой.

Внутреннее зрение — к тому времени Девон снова смежила веки — позволяло ей чуть ли не воочию наблюдать это действо. Чем больше разыгрывалось ее воображение, тем сильнее ее охватывало возбуждение, находившее для себя с каждым разом все более высокие степени проникновения в ее естество. Девон не видела ничего особенно стыдного в подобной игре. Разве от этого кому-нибудь было плохо? Отчего не насладиться, если воображение продолжало услужливо представлять ее внутреннему взору все новые и новые сцены одна соблазнительнее другой. Теперь уже не только руки, двое мужчин находились с ней рядом — один настоящий из плоти и крови, другой воображаемый. Она еще больше сосредоточилась, чтобы позволить сознанию окончательно разделить этих двоих, дабы получать двойную порцию ласк.