— Дай мне совет, — попросила она. — Сделать все спальни в средневековом стиле или ты предпочитаешь, чтобы они были из разных эпох?

— Все, что угодно, кроме стиля Людовика XIY, — с содроганием сказал он.

Она не смогла сдержать смех.

— Возражения принимаются.

Кендрик встал рядом с ней и задумчиво почесал подбородок.

— Наверное, тебе стоит сделать что-то вроде того проекта в окрестностях Нью-Йорка. Знаешь, мне очень нравится такой стиль. Простые строгие линии, без всяких орнаментов. Да, — продолжал он углубляться в тематику, — и можно сделать комнату в стиле кантри, как сейчас принято делать в Колониях. Как дом Монтгомери в Огайо.

Он начал мерить шагами комнату, говоря с увлечением и живо жестикулируя.

У Женевьевы отняло речь.

— Ты умеешь шить пэтчворки? Если нет, мы кого-нибудь наймем. Еще одну комнату можно будет оформить в стиле 19-го века. Сочетание старины и роскоши. Столы красного дерева. Кресла с гобеленовой обивкой. Зеркала во всю стену. Да, мне всегда нравились огромные зеркала, хотя я не вижу в них своего отражения.

— Ты знаком с Монтгомери?

— Разумеется. Слушай внимательно, Джен. Где я остановился? Ах да, на огромных зеркалах.

— А Алланов ты знаешь тоже?

— Конечно, — махнул он рукой, не задумываясь над ее вопросом. — Я говорил с ними по телефону, когда я пытался их… натравить… на тебя… — Голос его постепенно замер, как будто из шарика выпустили воздух. Он беспомощно посмотрел на нее. — Женевьева, я… я не хотел…

Невероятно. Женевьева покачала головой, как будто не могла поверить в то, что услышала. Кендрик двинулся к ней, а она пятилась от него до тех пор, пока спиной не уперлась в стену. Он посмотрел на нее с тоской в глазах.

— Я не хотел…

— Не хотел чего? — резко спросила она, снова обретя голос. — Уничтожить мою фирму? Это же из-за тебя, верно?

— Ты не хотела принять мое предложение…

— И поэтому ты уничтожил мою мечту, единственное, что я любила, и втоптал ее в грязь.

— Женевьева, я никогда не хотел причинить тебе боль…

— Ты позвонил им всем, не так ли? — спросила она срывающимся голосом.

После минуты молчания он кивнул головой.

Ее охватила дикая ярость. Кендрик разрушил то, что она создала собственными руками, и сделал это для того, чтобы ее убить.

— Ты негодяй, — сказала она, срываясь на плачь. — Будь ты проклят! — Она проскочила мимо него и выбежала из комнаты. Кендрик стоял все время за ней и умолял его выслушать, но она этого не хотела. Она прижала ладони к ушам, чтобы не слышать голоса, который вторгался в ее мысли.

— Прекрати! — пронзительно прокричала она, захлопывая за собой двери спальни.

Она выхватила чемодан из шкафа и бросила его на кровать. Затем она начала охапками хватать вещи из сундука, стоявшего под окном, и бросать их в чемодан. Кендрик появился возле нее.

— Женевьева, умоляю тебя…

— Начать новую жизнь? Чтобы ты и ее разрушил?

— Я тебя не знал…

— Это не оправдание! — крикнула она.

— Проклятие, Женевьева, дай же мне объяснить!

— Оставь меня в покое! И это после того, как я тебе раскрыла душу? Как ты мог быть таким жестоким?

Вещи начали вылетать из чемодана с той же скоростью, с какой она их туда кидала.

— Назир, мне не нужна твоя помощь! — заорал Кендрик.

Было очевидно, что Назир его не слушает. Если бы Женевьева не была так расстроена, она бы рассмеялась при виде этой баталии с летающей одежкой. Она впихивала ее в чемодан, а Назир выкидывал ее обратно. В конце концов, не обращая внимания на Кендрика, она захлопнула крышку и стащила чемодан с кровати.

— Женевьева, ты можешь все начать здесь, с самого начала, — твердо сказал он, как будто только его мнение было важным, — Я помогу тебе.

— Я не хочуничего здесь начинать, — процедила она сквозь сжатые зубы, пытаясь сдвинуть чемодан с места. Ей это не удалось. С другой стороны появился Назир, который тянул чемодан в свою сторону.

— Не будь смешной, — сказал Кендрик, не обращая внимания на ее слова. — Создашь здесь фирму вдвое больше. Зал для стражи переделаем под магазин, куда смогут приходить клиенты и выбирать мебель всех типов…

Женевьева отпустила чемодан и повернулась лицом к Кендрику, чтобы он видел отвращение, написанное у нее на лице.

— Я не хочу ничего начинать здесь заново, — сказала она, — моя жизнь была там.

— Но…

— Ты холодный, расчетливый негодяй, Кендрик Сикерк. Я не знаю, как ты можешь смотреть мне в глаза после всего, что ты сделал. Неужели у тебя совсем нет стыда?

— Я сделал тогда то, что должен был сделать. Ты знаешь, что я не поступил бы так, если бы знал тебя раньше.

— И это тебя оправдывает?

— Ты можешь меня обвинить?

— Да! — закричала она. — Ты разрушил мою жизнь.

— А моя жизнь? Ты нужна была здесь, так или иначе.

— Чтобы убить меня!

— Нет! — сказал он, резко качая головой. — Чтобы отказаться от своих прав на замок.

— Отказаться от своих прав на замок? — повторила она. — Но зачем?

Выражение его лица сменилось на хмурую маску.

— Потому что это единственный способ, чтобы меня освободить. Как только твоя подпись будет на документе, проклятье Матильды потеряет силу, и я смогу присоединиться к своей семье в другой жизни.

Женевьева закрыла рот ладонью.

— И это единственная причина? Единственная причина, по которой ты разрушил мою жизнь?

Он кивнул.

— Но почему ты просто не попросил? — всхлипнула она. — Зачем было совершать все эти ужасные вещи?

— Я не думал, что ты поможешь мне по доброй воле.

— Значит, сейчас моя мечта против твоей? Я отказываюсь здесь жить, и ты обретаешь свободу, или ты отказываешься от свободы, и я сохраняю свою мечту.

Никогда раньше она не видела у него на лице выражения такой бесконечной усталости.

— Тогда забудь об этом, — надменно фыркнула она. — Оставь себе все — и мои мечты и свои цепи. Я не подпишу этот проклятый документ.

— Женевьева, я не этого хочу…

— А мне все равно, чего ты хочешь!

— Если ты прислушаешься к здравому рассудку, — упрашивал он ее, — ты увидишь, что мы сможем решить все проблемы…

Женевьева повернулась и побежала к дверям. Инстинктивно схватила по дороге сумочку. Она купит себе новую одежду, когда отсюда выберется. Пока у нее есть паспорт и деньги Кендрика, она сможет устроиться не так уж плохо.

— Хозяин, останови ее!

— Пусть идет, — усталым голосом сказал Кендрик, — все равно она не в состоянии сейчас ничего выслушать.

Только удача помогла Женевьеве спуститься вниз по крутой лестнице, не сломав при этом шеи. Она все еще плакала, пока бежала по большому залу. Она столкнулась с Уорсингтоном у входной двери.

— Миледи! — воскликнул он.

Она отпрянула назад и пристально посмотрела на него.

— Ты тоже знал? Вы все сговорились, да? Ты, Брайан и ваш чертов милорд?

— Сговорились о чем? — спросил ничего не понимающий Уорсингтон. — Миледи, ради всего святого, что случилось?

— Пускай Кендрик сам тебе расскажет, как он разрушил мою жизнь.

— О, миледи, вы просто устали. Давайте выпьем чаю, и вы все мне расскажете, — сказал он, стараясь ее успокоить.

— Мне не нужен никакой чай. Мне нужны ключи от Ягуара.

Уорсингтон сначала заколебался, но потом кивнул. Женевьева следила, как он уходит, в глазах ее стояли слезы. Как мог Кендрик быть таким жестоким? Ее фирма была единственным, чего ей удалось достичь в жизни. Фирма заменила ей все — родителей, друзей и любимого. В этом заключалась вся ее жизнь. А Кендрик ее разрушил.

В нем было столько же сочувствия, как у Матильды.

Уорсингтон стоял, заложив руки за спину, и следил, как Женевьева спускается по парадной лестнице. Она выглядела так, как будто у нее отняли все, что она любила. Наверное, это было недалеко от истины. И это после того, как они с Кендриком были так счастливы. Уорсингтон снова покачал головой. Что за ужасный поворот событий.