Вадим Медведев:

«К сожалению, настроя на благоразумный, компромиссный диалог, с которым Ельцин выступал перед выборами председателя Верховного Совета в первые дни съезда, ему хватило ненадолго. Уже 30 мая в интервью для печати опять стали звучать конфронтационные мотивы о переходе России на полную самостоятельность, о том, что Москва является столицей России, а Союзу столицу надо поискать в другом месте и т. д.

Значение того, что произошло в России весной 1990 года, с точки зрения последующего развития ситуации в стране, трудно переоценить. Как и во всех других процессах здесь причудливо переплетались и позитивные моменты, и действие деструктивных факторов. Полагаю, что фатальной неизбежности в таком развитии событий, когда российский фактор приобрел по отношению к союзному разрушительный характер, не было. Процессам национально-государственного развития Российской Федерации могли быть приданы другие, не столь болезненные формы, негативно влияющие на систему межнациональных отношений в стране в целом».

Близкий соратник Горбачева обвиняет Ельцина, что он, став председателем парламента, отклонился от «настроя на благоразумный, компромиссный диалог». А у Горбачева и его коллег был такой настрой, когда они, что называется, костьми ложились, чтобы не допустить избрания Ельцина?

Вадим Медведев пишет также, что «фатальной неизбежности» в том, что «российский фактор» сделался «разрушительным» по отношению к Союзу, не было. Подразумевается: таким «разрушительным» он, мол, сделался лишь благодаря Ельцину. Что на это сказать? Оглядываясь на историю, вообще бывает трудно определить, что было фатальным, а что не фатальным, что навязал какой-то деятель. Роль личности в истории вообще велика, а в российской истории, скажу еще раз, − особенно. Мы не в силах определить, как бы пошла история России, если бы не было Ельцина. А как бы пошла история СССР, если бы не было Горбачева? История не знает сослагательного наклонения. Конечно, можно сказать, что Ельциным, по крайней мере, с 1987 года, двигала некая бойцовская установка. В какой-то момент он, как бы прозрев, оценил ситуацию в стране как весьма скверную: перестройка, едва начавшись, уже захлебывается. По воспоминаниям дочери Ельцина Татьяны, незадолго перед своим бунтарским выступлением на пленуме ЦК КПСС в октябре того года он мог бросить в домашнем кругу: «Эта банда развалит страну!» Имелась в виду «банда», состоящая из верхушки КПСС (а там ведь были не только Горбачев и Яковлев, но и Лигачев, и Рыжков, и Лукьянов… Подползал к этой верхушке и Полозков…) Вот эта оценка, по-видимому, и двигала им в дальнейшем, определяла его действия. Его противникам она, конечно, представлялась разрушительной…

О том, что Ельцин снова встал на позиции «разрушителя», говорят не только его противники, но и тогдашние союзники, лишь позже ставшие противниками.

I Съезд народных депутатов России, принявший исторический документ − «Декларацию о государственном суверенитете РСФСР», закрылся 22 июня 1990 года (только представьте, какими длинными, марафонскими были съезды − с 16 мая по 22 июня!) Как только их выдерживали? В последний день Съезд принял еще один важный документ. Вспоминает бывший председатель Совета Республики российского парламента Владимир Исаков:

«Съезд шел к концу. В один из последних дней меня вновь вызвал Ельцин и вручил несколько густо написанных листков: «Вот написал ночью. Надо успеть принять». Это был написанный лично им проект постановления «О разграничения функций управления организациями на территории РСФСР». С трудом разбирая ломаный почерк, я переписал проект на машинке, исправляя в нем неточности терминологии и явные погрешности стиля.

С первого взгляда было видно, что проект носит явно конфронтационный характер. Совет Министров РСФСР выводился из подчинения союзного правительства и передавался в ведение Съезда народных депутатов, Верховного Совета РСФСР. Тем самым рушилась единая вертикаль исполнительной власти. В юрисдикции Союза ССР оставались лишь девять министерств и ведомств − все остальные передавались в ведение России. МВД РСФСР подчинялось Совету Министров РСФСР. Учреждались российская банковская и таможенная системы. Совету Министров РСФСР предлагалось заключить прямые договоры с союзными республиками и иностранными государствами, оформить в договорном порядке с правительством СССР отношения по управлению союзной собственностью, осуществлению функций союзных ведомств на территории РСФСР…

Куда ведет этот шаг? Подзаголовок постановления − «Основы нового Союзного договора» − успокаивал…

Постановление было вынесено на голосование в последний день работы… Уставшие от заседаний депутаты поверили на слово: все будет нормально».

Так пишет один из главных будущих противников Ельцина. «Конфронтационное» постановление… А что в нем, собственно, конфронтационного? Принята Декларация о государственном суверенитете России. И разграничение полномочий России и Центра вытекает из нее. Понятно, что многие считали: слова о суверенитете так и останутся словами. Ну суверенная и суверенная, суверенитет и суверенитет. Россия и раньше, по прежним советским конституциям, называлась суверенной. Но Ельцин так не считал. Он полагал необходимым сразу же обозначить, что провозглашение суверенитета − это не игра в бирюльки, это реальный шаг к выходу из-под владычества Центра, что тянуть с этим недопустимо.

6 июля1990 года на XXVIII, последнем, съезде КПСС, Ельцин вновь выступил с резкой критикой коммунистической партии и её руководителя Горбачёва. По его словам, перестройка буксует из-за того, что консервативные силы в партии, поначалу занявшие оборону, теперь перешли в наступление, начали борьбу против экономической реформы. Она и сама-то по себе «робкая, половинчатая», тем не менее она «создает реальную угрозу полновластию партии». Нейтрализовать контратаки консервативных сил Политбюро не решилось и не сумело. Провалы следуют один за другим – во внешней торговле, в сельском хозяйстве, в национальной политике, в политике по отношению к армии… А какой ущерб нанесла стране антиалкогольная кампания!

Как полагает Ельцин, выход для КПСС все же есть, трудный, тяжелый, но выход. Это переход к многопартийности. Он неизбежен в демократическом государстве. Различные политические партии в стране постепенно формируются. Не надо препятствовать этому процессу. Что касается самой КПСС, она нуждается в модернизации. Партия должна освободить себя от любых государственных функций. Необходимо ликвидировать первичные парторганизации в армии, в органах госбезопасности, в госучреждениях... Следует изменить само название партии – это должна быть партия демократического социализма, партия парламентского типа.