Принцесса, конечно, попыталась оказать насильнику достойное сопротивление, но этим только усугубила ситуацию.

Лифчик, паря в невесомости, удалился в сторону жилого отсека.

А трусики почему-то проследовали в противоположном направлении.

Отбиваясь от наседающего космонавта, Принцесса физически ощутила, что русский безбашенный парень явно хочет именно того, на что всегда провоцирует обнаженная натура.

Ей почему-то вдруг расхотелось сопротивляться, и она безвольно и фатально расслабилась…

Принцесса проснулась от воображаемой, сладостной, пульсирующей боли, пронзающей ее влагалище до самого-самого донышка…

И увидела две пары глаз — волчьи и человеческие. В первых искрили обожание и преданность, во вторых появился пугающий огонек запретного желания и вожделения.

Принцесса мгновенно притворилась спящей.

Начальник Центра подготовки космических туристов по-прежнему маялся на командном пункте штаба спасателей.

Погода не желала улучшаться ни по одному из параметров.

Ветер усилился, как и снегопад.

Оставалось только ждать, ждать и ждать.

Впрочем, печальный пасьянс из контрольных снимков тренирующейся Принцессы сменило пусть и одиночное, но застолье.

Провинциальные служаки доставили столичному гостю не только неблагоприятный прогноз синоптиков на ближайшие двое суток, но и бутыль крепчайшего самогона, жбан квашеной по старинным рецептам капусты. А также огурцы, засоленные традиционным сибирским способом: с осени проконопаченный и залитый смолой бочонок покоился на дне озера под толстым слоем льда, и был извлечен на поверхность через прорубь в честь прибытия высокого космического эмиссара.

Начальник Центра подготовки космических туристов упрямо созерцал приношения и никак не решался открыть бутыль.

Местные чины забыли приложить к обеденному набору стакан.

Но тут вторгся помощник, отвечающий за связи с общественностью.

В одной руке он держал две алюминиевые походные кружки, а в другой — поднос, на котором исходил паром великолепный жареный гусь, нафаршированный гречкой.

— Акулы пера достали!

Помощник ловко пристроил гуся в центре стола, потеснив пряные закуски.

— Жаждут любой новой информации, любой.

— Скажи гадам, что я сегодня наверняка напьюсь.

— Надо какую-то правдоподобную ахинею им подбросить о самой катастрофе. — Помощник налил боссу полкружки самогона. — А то, чувствую, тема нашей туристочки им уже приелась.

— Не скупись.

Босс вернул кружку на долив.

— И себе столько же.

— Помянем товарищей.

— И миллиардершу.

— А вдруг они еще живы, а мы их хороним?

— Твоими устами да мед пить.

— Нет, правда, пусть раненые, но живые.

— Хватит чушь нести. Я тебе не пресса.

— Тогда выпьем за то, чтобы скорей установилась летная погода.

— За погоду, а тем более летную, — с превеликим удовольствием.

Босс опередил помощника на один глоток и первым же заломал еще горячего жирного гуся.

— А я решил подать рапорт об отставке.

— Во, хорошая новость для акул.

— Не вздумай трепануть. Может, я еще передумаю.

— Конечно, можно про гуся…

— Что про гуся?

— Ну, мол, дикий гусь с разгона врезался в кабину вертолета и нанес экипажу тяжелые ранения, не совместимые с жизнью.

— А дочь миллиардера злобный гусь просто заклевал.

— Валим все на гуся.

— Одна проблема… — Босс потянулся за огурцом.

— Какая? — Помощник повторил закусочный маневр.

— Зимой гуси не летают.

— Почему?

— Погода нелетная… — Босс звонко щелкнул ногтем по бутыли. — Ну-ка, повтори, дружок.

— Гусь, гусь, гусь…

— Твой коварный гусь в данный момент блаженствует где-нибудь на юге с гусынями.

— А кто у нас летает зимой?

— Спроси что-нибудь полегче. — Босс облизнул жирные пальцы и потянулся к телефону. — Сейчас узнаем.

На другом конце провода оказался дежурный спасатель.

— Слушай, будь другом, скажи, какие птички здесь летают зимой?.. Воробьи, говоришь? Нет, воробьи мелковаты. Нам бы кого посолидней… Во, филин вполне подходит, вполне!

— Так, значит… — Босс расстался с трубкой. — Картина вырисовывается вполне четкая.

— Меняем гуся на филина.

— Не просто филина, а сумасшедшего филина.

— Это как?

— Потому что совы днем не летают.

— А сумасшедший филин — это клевая фишка! Кинулся с когтями наперевес!..

— Главное, не забудь — кинулся по неизвестным науке причинам.

— Теперь бы придумать, кто этого филина видел.

— Скажи просто, что из тайги вышел абориген, дал показания и снова ушел в тайгу.

— Гениально.

— Пусть акулы пера этого аборигена поищут!

Босс отломил у гуся последнюю ножку.

— Так я пойду морочить прессу?

— Иди, дружочек, иди.

— Так я пошел.

Но босс не ответил.

Ему сейчас было не до филина, не до прессы, не до дезинформации.

Босс яростно вгрызался в сочную гусятину.

Принцессе так и не удалось снова вернуться на космическую станцию, в жаркую и похотливую невесомость, к русскому космонавту, жаждущему экстремального секса.

И смотреть в стену из бревен, на которых застыли капельки смолы, тоже надоело.

К тому же собака заскулила, просясь на улицу, и хозяин выпустил ее наружу.

В приоткрытую дверь ворвалась метельная стужа.

— Вот стихия дает дрозда, — сказал егерь и решительно пресек наглую попытку вьюги прогуляться от порога до рации и обратно.

Принцесса, закончив созерцание бревен, покрытых мелкими трещинами и метками от отрубленных сучков и веток, дождалась, когда хозяин вернется на свою наблюдательную позицию.

Во взгляде егеря, так долго не общавшегося с женщинами, добавилось пристальности, граничащей с неприкрытой бесцеремонностью.

Принцесса торопливо поправила тяжелый, пахнущий сырой шерстью тулуп, чтобы скрыть элементы своей вызывающей женственности.

А егерь все смотрел и смотрел, как завороженный.

— При чем здесь стихия и дрозд?

— А мне откуда знать? — Угрюмый хозяин соизволил улыбнуться. — Это у моего дядюшки, любителя разгадывать кроссворды, такая присказка: «даешь дрозда».

— Какого именно дрозда?

— Вряд ли этот «дрозд» имеет какое-либо отношение к певчей птичке отряда воробьиных.

Хозяин, не удостоив на этот раз гостью даже полуулыбкой, снова погрузился в угрюмую хмурость, которую еще больше усиливал полумрак в комнате и рассветная мутность за окном.

Принцесса поняла, что есть лишь одно средство для разряжения накаленной обстановки — разговор.

Егерь так долго пробыл в одиночестве, что разговорить его не составит большого труда.

Только начать надо исподволь, как бы стихийно, без далеко идущих намерений.

— Стью, а ты знаешь, я еще вчера хотела тебя спросить… — Принцесса оборвала фразу.

Недоговоренность и нерешительность получились вполне естественными.

Егерь доброжелательно отреагировал на тихий голос:

— Я думал, ты опять уснула.

— Да вроде не сплю, — рассмеялась Принцесса. — Если, конечно, мне это все не снится.

— Никакой, даже самый блистательный сон не заменит самую никудышную реальность.

— В особенности — вечный сон, — добавила как можно грустнее Принцесса. — Как у меня все болит…

— Еще бы — после такого головокружительного приземления.

— И ноет, ноет каждый мускул, каждая отдельная косточка!..

Егерь понял, что есть лишь одно средство, которое может помочь гостье избавиться от печальных мыслей и забыть боль.

— Так о чем, Принси, ты хотела меня спросить еще вчера?

— Понимаешь, Стью, мне как-то неудобно вторгаться в твое личное пространство с неподобающими вопросами…