Начальник Центра подготовки космических туристов третий час подряд раскладывал трагический пасьянс из контрольных снимков богатенькой туристочки, сгинувшей в таежных дебрях.

Дочь автомобильного короля на всех фото выглядела потрясающе.

И на сдаче экзамена по нештатным ситуациям.

И на тренажерах.

И в затяжном прыжке с парашютом. И за компьютером. И в столовой.

Но особенно впечатляюще она смотрелась в бассейне при заплыве брассом.

Начальник Центра подготовки космических туристов сам бы не отказался закрутить роман со столь очаровательной подопечной, если бы не был наслышан о крутом нраве американского правосудия. Там не один обнаглевший босс был наказан за невинный шлепок, игривый щипок и нечаянное поглаживание.

По мнению юристов Центра, американская Фемида дотянется до любого сексуального домогательства, даже если оно произойдет на орбите, в изолированном пространстве Международной космической станции.

— Разрешите? — В приоткрытую дверь заглянул помощник по связям с общественностью.

— Что, погода налаживается?

— Нет, акулы пера достали. Поналетели, как стервятники. И требуют свеженьких фактов.

— Слушай, а ты помнишь, что на рыбалке предложил?

— Шаровую молнию?

— Да нет — инопланетян.

— Что, можно запустить дезу? Так сказать, организовать имитацию слива инсайдерской информации?

— Да, как отвлекающий маневр.

— В общем, сообщу тихонечко, что, мол, нашими службами за минуту до катастрофы был зарегистрирован неопознанный летающий объект, движущийся параллельным с вертолетом курсом.

— А клюнут?

— А им ничего другого не остается. Надо же что-то сенсационное сообщать в редакцию. На одних сводках о погоде и фактах из биографии нашей утраченной туристочки далеко не уедешь.

— Ты прав, прав.

— Намекну — мол, есть подозрение, что дочку миллиардера похитили иноземные существа.

— Ох уж эта дочка. Чтобы я еще раз связался с бабами!

Генерал смешал пасьянс из фотографий очаровательной Принцессы, испортившей жизнь себе и другим.

— Погоди. С похищением будет явный перебор. А вот для убедительности пропой журналюгам гимн о нашем Центре.

— Гимн о Центре?

— А чего нам стесняться? Это же случилось не в учебном классе и не на центрифуге. Дави на то, что американка была прилежной ученицей, что весь персонал был от нее без ума, что ее отличали скромность и самоотдача… В общем, рисуй идеальный образ в идеальных условиях.

Генерал наугад выдернул пяток снимков с эпизодами тренировок.

— Отдай эти прелести на растерзание репортерам. Пусть у них не возникает ассоциаций между трагедией в сибирской тайге и нашим Центром. Катастрофа — это просто досадный эпизод на фоне отлаженного процесса подготовки.

Помощник торопливо проглядел фотографии.

— Надо бы добавить ту, где она в купальнике.

— Да, жаль… Такую красавицу потеряли.

— Ничего, вертолет — это еще мелочь. Представляю, какой бы шум подняли, если бы туристочка грохнулась при возвращении с орбиты.

— Скорей бы эта непогода закончилась.

— Рано или поздно все кончается.

— Слушай, философ, ты там проконсультируйся с аэродромным начальством.

— Уже проконсультировался.

— Докладывай.

— Я в режиме реального времени отслеживаю возможность вылета.

— Молодец.

— И как только предоставляется малейшая возможность, мы вылетаем первые и при этом отсекаем всю журналистскую рать.

— Да, хвост нам совсем не нужен.

— Я договорился, что нам предоставят самый опытный экипаж и самую надежную машину. А то не хватало еще нам грохнуться.

— Да, такого позора наша космонавтика не переживет. Все туристы-миллионеры разбегутся. Никого и пряником не заманишь.

— Кстати, комиссия по расследованию инцидента с вертолетом и группа экспертов до сих пор торчат в городе.

— Значит, мы опередим всех.

— Если рискнем воспользоваться даже самым коротким, но благоприятным моментом.

— Конечно, рискнем.

— Да, тут еще одно странное обстоятельство.

— Какое?

— Вроде, наш вертолет упал совсем рядом с домиком егеря.

— И что в этом странного?

— Да, говорят, рация у него не отвечает. Может, избушку накрыло вместе с егерем, а может, просто антенну сорвало.

— Вот за что я тебя уважаю, так это за правильную оценку любой ситуации.

— Стараюсь.

— Да, кстати, разведай там насчет питания.

— И разведал, и договорился. — Помощник взглянул на ручной хронометр повышенной точности. — Ровно через сорок пять минут горячий обед будет доставлен вам прямо сюда.

— Как ты думаешь, может, малость принять на грудь?

— Об этом я тоже позаботился, как и о закуске.

— Жалко будет, если меня снимут. — Начальник Центра подготовки космических туристов прошелся между картой региона и макетом человеческого трупа в натуральную величину. — Мы бы с тобой такие дела провернули…

— Может, еще и выкрутимся.

И помощник, тасуя фотографии, отправился удовлетворять голодную прессу.

Вернувшись из душа, Принцесса еще раз приложилась к теплому клюквенному соку, от которого приятно ломило за ушами, а от бодрящей кислинки и полезной горчинки сводило челюсти.

— Может, поужинаешь?

— Сорри, пока не хочется.

— Как самочувствие?

— Мутит немного.

— Тогда, Принси, тебе лучше уснуть, крепко-крепко, до самого утра.

— Постараюсь.

— А я завтра тебе организую шикарную баньку.

— Баньку?

— Ну да, народная русская забава — крутой пар, березовый веник и вода, настоянная на лечебных травах. У меня знаешь сколько веников заготовлено на чердаке!

— Веников… — улыбнулась принцесса. — Или метелок?

— Ну, мы на метлах, знаете, не летаем, хотя в кладовке и метла имеется. А веничек березовый — это главная составляющая настоящей русской бани-каменки.

— Каменки? — снова улыбнулась Принцесса.

— Ну да, каменки — я ее сам смастерил. Конструкция, можно сказать, достаточно примитивна, но проверена не одним поколением сибирских мужиков. Железная бочка — это вроде как печь, сверху плоские камни, которые, разумеется, нагреваются до красноты. Печку протопил, баню проветрил от угара там всякого — и шуруй париться. Ковш плеснул, второй… Такой кайф!

— Мне и душа вполне достаточно. — Принцесса грациозным движением поправила на голове корон… то есть скрученное тюрбаном полотенце. — Вполне.

— Да ты пойми, ни душ, ни ванна, ни даже джакузи не сравнятся с русской баней.

— Конечно, в джакузи с березовым веником делать нечего.

— Я серьезно. Баня любую хворь снимет. А тебе тем более будет полезно.

— Посмотрим, Стью, — тихо сказала Принцесса и аккуратно зевнула. — Посмотрим.

— Извини, опять я чего-то разболтался. В общем, всем спать!

Студент потрепал лайке загривок.

— Как ты думаешь, Алиса, утро вечера мудренее?

Собака довольно взвизгнула — хозяин никогда не ласкал ее так много, как в этот веселый день.

— Утро вечера… — Принцесса, не убирая полотенца с влажных волос, легла на медвежью шкуру. — Так и моя бабушка любила говорить. Утро вечера мудренее. Бабушка у меня была русская, танцевала в Большом театре, а потом переехала в Америку и там осталась, в кордебалете танцевала, пока за моего дедушку-миллиардера замуж не вышла…

— У каждого своя судьба, — обратился студент к лайке. — Кому-то — танцевать в кордебалете, кому-то — быть подопытной крысой, а кому-то — выслеживать соболей и гонять белок.

Алиса не любила, когда хозяин ударялся в длинные размышления, и, как всегда, направилась к миске, в которой ждала ее шершавого языка вода из проруби — холодная, чистая, свежая.

Студент замолчал и проводил досадливым взглядом собаку, не понимающую мудрость жизни.

— А ты веришь в неизбежность судьбы? — спросил егерь, поворачиваясь к субъекту, лично подтверждающему эту тривиальную аксиому. — Веришь?