— Да уже недели полторы прошло с того времени, кто его знает. Я от отца слышал, а тот ещё от кого слухи. А ты сюда всегда ради этого магазина приезжала что ли? — вдруг забеспокоился Рэй, и Кира подумала о новом предстоящем побеге, защите своих прав или чего-угодно: она едва сдержала дрожь. — Слушай, тебе не далековато пешком идти? Не подумай, что я ленюсь наматывать километры — мне это только на пользу, но…

Снова не то, что она хотела бы от него услышать. И в то же время Кира чувствовала непередаваемое облегчение, до сих пор слыша бешеное биение не желавшего угомониться от волнения сердца в груди.

— Пожалуйста, мне очень важно знать. Неужели там не было… — мимо прошла пара школьников совсем младших классов. Девушка жестом показала Рэю на скамейку в самом углу многоэтажного дома, и осмелилась продолжить разговор только после приземления на успевшую нагреться от солнца деревянную конструкцию. Сглотнув, Кира расправила плечи, дождалась, когда парень сам усядется, и безэмоционально спросила: — Неужели там не было камер? Навряд ли мистер Ворсул оставлял бы без присмотра столько изделий ручной работы.

Не звучало ли это с её стороны странно? Интересовался бы любой другой человек подобными деталями? Кажется, паранойя перерастает в уже что-то ненормальное и безумное. Ещё эти вспышки бесконтрольных воспоминаний из такого далёкого, почти, казалось, утратившего свою важность прошлого и вместе с тем абсолютный туман в некоторых настоящих кадрах плёнки её жизни. Будто какой-то брак.

Рэй пожал плечами:

— Были, конечно. Но толку мало. Только по очертаниям фигуры смогли определить пол убийцы, а в остальном — полностью скрыта за какой-то мешковатой чёрной одеждой с капюшоном, вроде. Забыл, как эта херня называется. Модная ещё сейчас.

— Может, кочевой плащ? — Кира побелела и с ужасом ждала ответа, мечтая о любом ином, а не о том, который она, без сомнений, знала заранее.

— О, да!

***

Обдумывать можно бесконечно. Пытаться, основываясь на ошибках, совершенствовать, полностью изменять. Она честно пыталась заниматься этим с того момента, как вернулась домой. Сбежать от Рэя не составило труда после получения нужной информации: соврать о том, что ей внезапно вспомнились крайне важные дела, а затем поспешить сесть на автобус у ближайшей остановки. В принципе, прошли они и не так далеко от района, где был магазин сладостей, где ещё недавно она наслаждалась запахом ванилина и какао при входе в эту мастерскую по исполнению детских мечтаний, где часто жаловалась мистеру Ворсулу на никчёмную жизнь, признаваясь в постоянном чувстве неудовлетворения, что бы она не пыталась делать. На это добрейший продавец всегда угощал её бесплатной порцией пастилой и уверенно говорил, что всему придёт своё время: и плохому, и хорошему, и предназначению каждого человека.

Что ж, его время не пришло, а… прошло.

И в этом как-то причастна она. Хотя бы по тому же кочевому плащу.

Но он имелся у стольких подростков вокруг! Никак не может быть, чтобы именно Кира каким-то образом совершила что-то опасное против жизни мистера Ворсула. Она бы помнила это. Не было никаких доказательств, кроме этого безобидного и мелкого совпадения. Но почему тогда на душе так тяжело, что появлялось желание добыть любыми нелегальными способами ту запись с камеры и удостовериться самой. Полиции не удалось определить личность, а у Киры всё получится, как бы по-детстки это не звучало.

Её обманывали. Дурачили. Насмехались.

В комнате становилось душно, хотя сами ладони девушки были ледяными. С шумом распахнув окно и продолжая стоять напротив поступавшего свежего воздуха, Кира с наслаждением приложила свои руки к лицу — те хорошо служили заменой льда — и чуть успокоилась. Критические темперутары всегда усиливали все её эмоции.

Почему вообще ей взбрело в голову в срочном порядке посетить магазин сладостей? Для этого должна была быть причина, ведь не просто за пастилой она решила поехать! В последнее время девушка слишком углубилась в чтение дурацких книг по психологии, биологии — вообще всего, что объяснило бы причины её недавней лихорадки — и случалось часто так, что забывала поесть не то, что остатки уже испортившейся пастилы с прошлого визита, но и другую еду.

Ох, как она могла забыть!

Сон.

Чувство отсутствия безопасности стало критическим после проклятой вечеринки с примесью алкоголя и наркотиков, точнее, после сна. Кира находилась в магазине Ворсула в своём сознании, но только… без него самого.

Там был кто-то другой. Тот, кто обманул её. Старуха заставила разломать Киру голову кролика, обещая начинку. Начинку… В виде лунатизма с причинением лёгкого вреда первой попавшейся девчонки.

Кира отчаянно закусила губу, уставившись пустым взглядом в одну точку на улице. Разгадка близка, но после каждого старательного анализирования произошедшего возникало раздражение, обида и непонимание. С каждой секундой она наоборот против воли уходила от овтета на ступень вниз, всё ближе виднелась пустота и темнота.

— Ненавижу! — в конце концов, злобно крикнула Кира непонятно кому. — Когда это закончится? Когда?!

Наверное, сработало самовнушение, потому что на какую-то крошечную долю секунды ей почудился ответный выкрик с помесью проезжавших машин и криков ворон, но, конечно же, подобное случилось чисто из случайности, удачного накладывания различных звуков с улицы нужным образом. «В конце» или что-то типа того — какой глупый и нелогичный набор слова с предлогом. Да даже если бы само шестое чувство решила проявить себя и действительно заговорить, Кира посчитала бы его чрезмерно завышенным различными учёными.

Зеркало показало уставшую девушку, мимика которой почти отсутствовала, если бы не яростно прищуренные глаза, жаждущие уничтожить собственное отражение силой мысли, и не презрительно скривлённые губы.

Очень тяжело. Чтобы понять и восстановить пробелы, потребуется чуть ли не вечность. Как же ей удалось тогда вспомнить первое появление Фревина?

Неожиданно послышался шум заезжавшей в гараж машины. Отец явно был не в расположении: резкий поворот и такое же торможение вызвало сопротивление шин в виде их визга, и она почти видела, как на дорожке остаются чёрные следы в местах особой злости водителя. В последний раз их общение с Джиммом было… Эм-м… А можно считать сухие приветственные кивки без намёка на какой-либо диалог? Может быть, болея, Кира гораздо охотнее говорила с ним, пока тот ещё приходил в её комнату до поры до времени. До Гестии.

Хлопнула дверь, а позади самой девушки что-то сказочно зашелестело подобно ткани на ветру. Не успела она и удивиться чьему-то знакомому высокому худому силуэту прямо за её спиной, как жёсткий, холодный голос благодаря своей мощности заставил испуганно перевести взгляд в сторону приоткрытой двери.

— Кира!

Это не хорошо. Джимму не бывает дела до дочери, даже если ему в чём-то нужна помощь, он никогда не попросит её, не позовёт. Возможно, кто-то из школы решил нажаловаться на пропуски Киры?

— Если ты дома, будь добра спуститься!

Теперь стало очевидно, что дело было не в глупых школьных проблемах. Хотя она и вовсе считала любые недомолвки в этой сфере преглупейшим поводом ссоры между типичными подростками и родителями.

Кира не горела желанием исполнять приказ отца, как послушная слуга, очень уж хотелось сделать всё наоборот и заставить его самого прийти к ней, взбесить ещё больше. Только на этот раз, судя по бушующей ярости и примеси взаимной ненависти в его голосе, злить его сильнее было бы рискованно. Конечно, те моменты перехода границ давно не наступали…, но и друг, с насмешливым любопытством наблюдавший за ней прямо сейчас, тоже должен был быть далеко в прошлом.

Слишком часто она начала употреблять все эти слова, связанные со временем.

Отец был одет в один из своих лучших смокингов, тёмно-синий цвет которого выгодно подчёркивал его угольные волосы, что тоже не остались без специального ухода: идеально ровный пробор на боку, все пряди старательно зачёсаны назад, а не потеряли они своего презентабельного вида спустя столько часов из-за, должно быть, геля. Конечно, Кира знала о любви отца ко всему идеальному, строгому, но именно этот костюм он надевал по особенным случаям.