— Такой у вас сынишка резвый, — затараторила она, перехватив взгляд Говорова. — Я оглянуться не успела, а он уже укатил… Очень ему велосипед понравился.

Всё это она говорила, неотрывно глядя Говорову в глаза и начала виновато улыбаться. Андрей решил, что ещё чуть-чуть и она сама признается в угоне детского велосипеда.

Он вежливо улыбнулся и повторил:

— Иван, я жду.

Ванька хныкнул, вытер слёзы и что-то забубнил, обращаясь к продавщице, но боясь поднять на неё глаза. А та поспешно закивала.

— Ну конечно прощаю!

Андрей наклонился и взял ребёнка на руки. Ванька тут же обнял его за шею, уткнулся носом и заревел. Говоров погладил его по спине. Потом глянул на велосипед, стоявший чуть в стороне, секунду посомневался, потом шепнул продавщице:

— К кассе отвезите.

Она разулыбалась и поспешила в сторону касс.

— Прекращай реветь, — попросил Андрей, шагая по проходу. — Ты понял, что поступил неправильно? — Ванька закивал, не поднимая головы. — Нельзя брать чужое, понимаешь? Это воровство. А это гадко и за это наказывают. Если чего-то хочешь — надо попросить.

— Я больше не буду, — уже спокойнее сказал Ванька и икнул.

— А убегать от меня будешь? Я чуть с ума не сошёл!

— Не буду…

— Не буду, — передразнил его Андрей и покрепче прижал к себе. Подумал и поцеловал во влажную щёчку. Но всё-таки решил предупредить: — Будешь хулиганить — буду наказывать. Я не мама, — зачем-то добавил он.

Свою тележку они обнаружили там, где Андрей её и оставил, у прилавка с мясной продукцией. Усадил ребёнка на сидение, Ванька даже поспорить не рискнул, и они поехали к кассе. Андрей наблюдал за мальчиком, очень было интересно, как тот поведёт себя дальше, но Ванька продолжал иногда всхлипывать и больше ничего не просил. Даже заговорить не решался. Только когда увидел у кассы свой велосипед, смешно всплеснул руками и приоткрыл рот. Андрей улыбнулся.

— Мы его купим? — шёпотом поинтересовался Ванька, когда Говоров взял его на руки, чтобы опустить на пол.

— Купим. Если ты мне пообещаешь, что больше такого мне устраивать не будешь. В виде исключения — купим.

Выслушав все клятвенные обещания, которые Ванька только знал, Андрей расплатился и они, наконец, вышли из магазина, нагруженные покупками. То есть, это Говоров был нагружен пакетами, а Ванька с важностью катил велосипед.

Всю дорогу до дома, Андрея мучили мысли об ужине. Продуктов-то они накупили много, на любой вкус, как говорится, но их ведь ещё и приготовить как-то надо, а вот с этим проблема. Вздохнул и посмотрел в зеркало на Ваньку. Тот глядел в окно и что-то напевал себе под нос. Андрей расслышал что-то вроде: "У меня есть велосипед, синий велосипед…" и не сдержал улыбки. Потом спросил:

— Ванька, ты пиццу любишь?

Мальчик посмотрел с интересом и всерьёз призадумался.

— Наверное.

Говоров удивился.

— Ты никогда не ел пиццу?

Он покачал головой, а Андрей хмыкнул.

— Кажется, самое время попробовать, — сказал он и свернул к итальянскому ресторану. А сам прикидывал, побьёт его Ксения за такие фокусы или смилостивится?

Правда, ужинать в ресторане Андрей не рискнул. Зал был переполнен, всюду попадались знакомые лица и в итоге, они взяли пиццу, салатов и отправились ужинать домой. Потом Говоров такому решению только порадовался, потому что Ваньке настолько новое кушанье понравилось, что он перевозился в пицце весь с головы до ног.

И снова стал невероятно покладистым. Видимо чувствовал свою вину за произошедшее и не отходил от Андрея ни на шаг. Всячески пытался привлечь его внимание и Андрей к концу вечера здорово утомился — играть, читать, следить за тем, чтобы ребёнок не грохнулся с велосипеда, когда Ванька пытался прокатиться на нём по прихожей… От пиццы его пришлось отмывать и больше получаса они провели в ванной. Оттуда Говоров вышел взмыленный и сырой, словно его прямо в одежде в воду окунули. Посмотрел на часы и вздохнул с облегчением. Время укладывать ребёнка спать.

Перед сном снова позвонили Ксении, причём Ванька постоянно опасливо косился на него, видимо боялся, что Андрей расскажет ей о случае в магазине. Но Говоров промолчал. Знал, что достанется больше ему, чем Ваньке. Ксения, конечно, ругаться и кричать не станет, но выносить её настороженные, недоверчивые взгляды ещё хуже. Вот так и появился у них с Ванькой большой секрет. Для их маленькой компании.

Перед сном включил Ваньке мультики и указал на часы, пояснив через сколько телевизор и свет выключается. Ребёнок безропотно согласился.

— А ты куда? — перепугался Ванька, когда Андрей собрался выйти из комнаты, оставив его одного. — Ты не уйдёшь?

— Ну, куда я уйду? — Андрей присел на его постель и подоткнул ему одеяло. — Я на кухне посижу, поработаю. А ты спи.

Ванька вздохнул и завозился под одеялом. Закрыл глаза и кивнул.

Выйдя из комнаты и тихо прикрыв за собой дверь, Андрей неожиданно почувствовал себя свободным, как ветер. Это ощущение длилось всего пару секунд, но было настолько упоительным, что в голову неожиданно пришла мысль, что возможно ради этого и стоит жить. Вот ради такой секунды, а не самой свободы.

Уселся на кухне, включил ноутбук, отпил из стакана пиво, радуясь одной мысли, что у него появилось немного времени для себя, пощёлкал по клавиатуре, продолжая ощущать удовлетворение, а уже в следующую секунду понял, что ничего не хочет. Ни времени для себя, ни работать, ни развлекаться. Хочет лечь и уснуть. И не просыпаться до самого утра.

Зевнул и почесал затылок.

Странно, конечно, но и польза есть несомненная. Перестал безрезультатно отыскивать смысл в своей жизни. На это теперь просто нет времени. А дел столько, что от усталости он едва на ногах держится.

Говоров вздохнул. Да уж, иметь ребёнка, дело достаточно утомительное…

В пятницу, как и обещали, вернулись родители, но вместо городской квартиры, уехали на дачу. Поначалу Андрей хотел возразить, но потом подумал и решил, что нет абсолютно никакой разницы, где проводить с ребёнком выходные — в городе или на даче. А на даче даже удобнее, потому что не придётся вечерами без всякого смысла сидеть на лавочке во дворе, наблюдая, как Ванька катается на велосипеде.

Ксению на выходные из больницы не отпустили, хотя она и чувствовала себя значительно лучше. Её уже не мотало из стороны в сторону от слабости, с лица ушла бледность, и даже скромный румянец появился. Выписать её пообещали в середине следующей недели и чтобы лечение не прерывать, на выходные и не отпустили. Она, конечно, расстроилась, особенно когда узнала, что Андрей собирается увезти Ваньку на выходные за город, но услышав про Людмилу Алексеевну, согласилась. Правда, раз пять просила Андрея извиниться за неё перед его матерью за причинённые неудобства.

Ванька поездку на дачу воспринял с энтузиазмом и вот в субботу утром они загрузили в машину все необходимые вещи (самой необходимой вещью, конечно же, являлся велосипед) и отправились в небольшое путешествие. Ванька смотрел в окно, мотал ногами и распевал песню про мамонтёнка, иногда перевирая слова и мотив. Андрей вздыхал, скрипел зубами, но как только Ванька смотрел на него, начинал улыбаться, решив, что пусть уж ребёнок поёт, чем капризничает.

— А в твоей деревне есть речка? — поинтересовался мальчик, наконец, устав петь. Андрей хмыкнул.

— В деревне? В моей деревне есть. А в твоей?

— И в моей. И мы с дедушкой ходили на рыбалку. Вот.

— Да ты что? И как улов? — Ванька посмотрел непонимающе, и Андрею пришлось пояснить: — Рыбу поймали?

— Да, — мальчик расцвёл в улыбке и раскинул руки в стороны. — Во-от такую!

Говоров рассмеялся.

— Выдумщик.

— Чудо-юдо, рыба-кит! — воскликнул Ванька и рассмеялся.

Дальше кое-что пошло не по плану и Андрей не то чтобы почувствовал дискомфорт, в первый момент он просто растерялся, а после долго не мог для себя решить, должен ли он радоваться или чувствовать облегчение. Но ни радости, ни облегчения не наблюдалось, а вот раздражение появилось.