Истошный вопль испаряющейся плоти огласил мирно дремлющий берег и заставил наиболее сильных духом разлепить глаза и даже повернуть голову в сторону неминуемой опасности. Спасатель, оценив ситуацию, ополоснул раскормленную ряшку холодной водой, повернулся к окружающему миру лоснящейся от загара спиной и вразвалочку спустился из своей наблюдательной будки на грешную землю.

Маша проследила за ним насмешливыми зелеными глазами.

— Бедняжка, — с состраданием произнесла она, — просто удивительно, как он выдерживает эту исключительную нагрузку! Весь день наблюдать за девушками в бикини — это какую нервную систему нужно иметь!

— Еще бы, — переворачиваясь на живот и с удовольствием заглядывая в глубокий вырез ее купальника, подтвердил одомашненный Казанова, — а потом еще отрабатывать ночные смены с этими же девушками! Искусственное дыхание рот в рот! Массаж груди и других частей тела!.. Это не всякому по плечу! Титан!

— Ну конечно! Девушки-то — отдохнувшие, а он весь день работал! Глаз не спускал! Вот поэтому спасатели и требуют каждые полгода повышение зарплаты за тяжелые условия труда!

— Совершенно с ними согласен! — горячо поддержал ее Давид, запуская глаза еще глубже. — Условия действительно невыносимые! Есть от чего сойти с ума!

Маша проследила за жгучим взглядом возлюбленного и тут же шмякнула его мокрым полотенцем по широкой мускулистой спине:

— А ты завидуешь, да? Казанова!

— Ну что ты, дорогая! Где уж мне! Тут нужно спецобучение, курсы, практика!.. — И, неожиданно изловчившись, сгреб Машу в объятия. — Пойдем в номер, поиграем в спасателя! Потренируемся! Кто кого спасет?

— Брысь! — отпихнула его рыжеволосая нимфа. — Спасатель-любитель!.. А знаешь, — оживилась вдруг она, — когда я только приехала в Израиль и училась на языковых курсах, нас, естественно, повезли сюда, на Мертвое море. И многие мужики взяли с собой удочки в полной уверенности, что тут классно клюет!

— Ну еще бы! — Ее спутник кивнул на вырезанную из жести фигуру рыбака, тихо дрейфующую по бирюзовой поверхности воды. — Видишь, как сел, так и сидит! Оторваться не может!

— А выглядит, как живой! — восхитилась молодая женщина.

Она грациозно вытянула длинную шею, вглядываясь в черный плоский силуэт, слегка покачивающийся на зеркальной поверхности, и ее спутник с трудом подавил желание впиться губами в нежную плоть.

Они были женаты уже три года, но до сих пор изгибы жениного тела одурманивали его. Он посмотрел на стройные ноги жены и подивился, насколько шелковистой и блестящей становится кожа после купания в Мертвом море — тонкая восковая пленка минералов, растворенных в воде, лаком покрывала тело, делая его манящим и блестящим, как у манекенщиц.

— Это что, — усмехнулся он, благоразумно отворачиваясь от манящих линий, — а вот когда меня с ребятами из кибуца привезли первый раз на Мертвое море, так я увидел море, разбежался — и головой в него! Ласточкой! Поймать не успели!

— Какой ужас! Давид! И ты остался жив?!

— Ужас! Не то слово! Выскочил, как пробка, не поверхность, рот и нос в огне, жжет так, что вздохнуть не могу, глаз не открыть — слава богу, успел закрыть их перед прыжком, иначе, наверное, без глаз остался бы! Ну, ребята подскочили, вытащили, под душ отвели… Отлежался… На всю жизнь запомнил!..

— А что же спасатель?!

— А, спасатель…

Он не выдержал искушения, подобрался поближе, почти прикасаясь смуглым плечом к медным локонам, закрывающим обнаженную веснушчатую спину, и опять заглянул в вырез купальника.

Жена возмущенно отпихнула бесстыдника и уже открыла было рот, чтобы отчитать мужа, неприлично ведущего себя на людях, но он ловко опередил ее:

— У тебя удивительно красивая цепочка, дорогая! Просто чудо!

— Ах, это ты любуешься цепочкой, негодяй! Теперь это называется — цепочка!..

— Можно мне посмотреть ее поближе? — Белозубая улыбка супруга была такой очаровательно-детской, что Машка кокетливо рассмеялась:

— Посмотреть поближе?.. Хитрый какой!.. А если я скажу — нет? Что тогда?

— Мужу?! Законному супругу?! Сказать «нет»?! Ну это ты переборщила! — Одним рывком он обнял длинное, узкое тело и зарылся лицом в шелковую волнующуюся массу волос. — Раз так, то мне придется снять ее с тебя, а это, согласись, на людях неприлично…

— Ну хорошо, смотри… — С трудом освободившись из цепких объятий, она вытащила из-за купальника тяжелую золотую змейку. Крупные продолговатые кольца жирного желтого золота были сплетены так, что образовывали двойную спираль. В одном мете эта спираль разрывалась небольшой золотой монетой — круглой и тяжелой. По ободку монеты и внутри нее вился непонятный рисунок, похожий на выпуклые кружева. Тонкая чеканка была такой искусной работы, что взгляд невольно задерживался на ней, пытаясь прочесть непонятные письмена. — Будто тысячу раз не видел!.. Я очень люблю ее. Красивая, правда?

— Очень! — с чувством ответил муж, внимательно разглядывая цепочку и монету. — Знаешь, каждый раз, как я рассматриваю ее, мне кажется, что я такую уже где-то видел. Когда-то давно. Возможно, что-то похожее… Но никак не могу вспомнить, где и когда…

— Ага, Казанова! Постыдись!.. Но, если говорить всерьез, то вряд ли где-нибудь есть еще такая же. — Молодая женщина пожала плечами, и рыжеватая, изломанная домиком бровь ее с сомнением поднялась вверх. — Она старинная, передается у нас из поколения в поколение. Ты, мой милый, из Египта, а я — из Питера, и папа рассказывал, что наша семья пришла из Германии или Польши, так что цепочка — откуда-то из тех мест. Где же ты мог ее видеть?

— Ты хочешь сказать, что ты — из ашкеназских евреев? — удивился муж. — Нет, этого не может быть! Ты — истинная египтянка! И уж кто-то, а я это прекрасно знаю!

— И откуда же ты это «прекрасно знаешь»?

— Нутром чую! — Он наклонился близко-близко и прошептал прямо в маленькое ушко, усыпанное веснушками: — Я тебе это в номере объясню! Ты — самая настоящая знойная египтянка, и всем этим холодным ашкеназийкам, поверь мне, до тебя далеко!..

— Какой чудовищный опыт! — возмутилась законная жена. — Какое невероятное зазнайство! И ты не стесняешься говорить об этом мне?!

Справедливое негодование знатока женской природы было ей ответом:

— Но я же должен знать, что ты — самая лучшая! Как я узнаю, если не проверю это?! Это естественно! Это научно! Мне нужна статистика! Я не могу голословно утверждать подобные вещи! И теперь, после огромной проделанной работы, я могу с уверенностью утверждать, что ты — самая лучшая! Что лучше — не бывает! Что ты — единственная…

— Ах, разбойник, — рыжая голова качнулась, зеленые глаза засветились медовым светом, — ах, горе мое луковое! ООН просто плачет, что потерял тебя как дипломата! Всегда выйдет сухим из воды…

— Но ведь это правда! — стоял на своем искатель истины. — Ведь правда, согласись со мной!

— Но мой папа утверждал, что семья — ашкеназская! Что мы — выходцы из Польши! Или Германии? Да и девичья фамилия — Ашкенази, ты это прекрасно знаешь! Как же так?

— Наверное, ваша семья пришла в Польшу через Северную Африку, но это забылось, — примиряюще объяснил знаток еврейских корней. — И твоя цепочка это подтверждает. Ведь надпись — по-арабски, хоть я и не могу ее прочесть.

Машка подумала и догадалась, как можно зацепить мужа.

— Ты хочешь сказать, что по внешнему виду можешь определить, кто откуда родом? Сейчас? В наше время? Когда все люди выглядят одинаково и одеваются по-европейски? А на пляже, когда все голые, — можешь?

— Ну конечно! — Муж дерзко выкатил смуглую грудь и проницательно обвел глазами берег моря, покрытый десятками полуобнаженных тел. — Вон, посмотри! — Он кивнул на остановившийся у входа на пляж громадный, пестрый, как попугай, автобус, из которого высыпала куча горластых, пестро одетых туристов. Английские крики разбудили разомлевший пляж, бледные худосочные фигуры жителей туманного Альбиона замелькали среди бронзовых туш аборигенов. — Вот это — англичане!