Прославленный Мэтр, насвистывая и предвкушая приятное времяпрепровождение, шел по асфальтированным дорожкам больницы между идеально подстриженных газонов и любовался изящными длинношеими белыми цаплями, грациозно вышагивающими по зеленой траве и церемонно качающими маленькими головками. Они всегда зимой прилетали в Беер-Шеву из соседнего Египта. Давид любовался ими и вспоминал свое детство в Александрии, в дельте великого Нила; красных священных ибисов, разгуливающих между шуршащими высокими стеблями папируса; этих белых маленьких цапель с золотистыми хохолками и величественных розовоклювых пеликанов, парящих, как орлы, над широкой светлой поверхностью воды.

Множество народа сновало по асфальтированным нешироким дорожкам больницы, и Давид не сразу увидел впереди себя длинную, тощую как жердь фигуру, увенчанную копной медно-рыжих волос, сияющих, словно начищенная театральная корона. Фигура торопливо шла впереди, чуть спотыкаясь на растрескавшемся асфальте. Неровную походку объясняло наличие чудовищного чемодана на колесиках, который девушка волокла за длинную ручку. Громадный чемодан, набитый до отказа так, что красные матерчатые бока выпирали, как у беременной женщины, поминутно норовил съехать с дорожки, упасть на бок или зацепиться за проезжающую мимо тележку. Словом, он вел себя крайне непристойно, чем вызывал поминутные справедливые нарекания со стороны владелицы.

Давид удовлетворенно ухмыльнулся, прибавил шагу и, изловчившись, перехватил сзади длинный ремешок.

Строптивый чемодан, почувствовав смену руководства, немедленно встал на дыбы, и девушка возмущенно оглянулась, желая проучить непослушную собственность. Увидев чужую мужскую руку, цепко держащую чемодан, она опешила от изумления, но тут же пришла в себя и так хватила по непрошенной руке свободным концом ремешка, что на коже тут же вздулась широкая багровая полоса.

Вопль боли и изумления огласил идеально подстриженные газоны, и торжествующая воительница догадалась наконец взглянуть, кого она едва не сделала инвалидом. Тут газоны огласил другой вопль — сожаления и сострадания. Строптивый чемодан был забыт, поверженному озорнику оказана самая теплая забота и самый детальный врачебный осмотр. Таким образом, мир был восстановлен, а недальновидный прорицатель препровожден в ближайшее кафе для восстановления утраченного душевного равновесия.

— Я сам виноват, — в тысячный раз повторял незадачливый шутник, прижимая к вздувшемуся кровоточащему рубцу полотенце со льдом. — Ради бога, не беспокойтесь! Боль почти прошла!

Доктор Мириам, все еще пунцовая, пыталась напоить страдальца целебным чаем.

— Вот, я уже пью, я уже спокоен, у меня ничего не болит. Сядьте же и выпейте кофе вместе со мной, это успокоит меня лучше, чем ваш цветочный чай!.. Ну, вот так-то лучше! Я надеюсь, что вы не опоздаете на самолет, отпаивая меня чаем?

— Какой самолет?

— А зачем вам чемодан? Я думал, что вы с работы улетаете. Разве нет?

Маша горестно усмехнулась:

— Это частично верно. Я действительно вылетела. Но, слава богу, не с работы, а из дома.

— Из дома? Милосердный боже! Почему? Что случилось?

Машка посмотрела на собеседника укоризненным взором:

— Сам виноват… и еще спрашивает…

— Я?! Я виноват?! В чем?

— Кто мне сказал, что будут проблемы с домочадцами? Кто отменил доверенность? Кто перекрыл поток денежных средств из моего кармана прямехонько в Иерихонское казино? А? Отвечайте?

— К казино я не имею никакого отношения, — честно ответил прорицатель. — Ни сном, ни духом. А какое отношение оно имеет к вам? — Взгляд стал суровым, и Машка обнаружила перед собой давешнего прокурора. — Расскажите-ка подробнее.

— А! — Она махнула длинной рукой, и Давид с беспокойством обнаружил на белой коже длинные глубокие порезы. Как от бритвы. Свежие. — Это я так шучу. Лучше чем плакать, правда?

Собеседник хмуро молчал, ожидая продолжения и исподволь изучая рубцы.

— Ну, в общем, оказалось, что этот мой друг — бывший друг, обратите внимание! — пристрастился к игре в рулетку. Ездил каждую пятницу в Иерихонское казино — знаете, из Тель-Авива есть бесплатный автобус, — и там играл всю ночь напролет, а мне врал, что гуляет с ребятами в барах. Профукал все свои деньги, стал у меня таскать — вы знаете. Вчера он получил сообщение, что и доверенность перекрыли, и чеки вернулись без покрытия. Ему из казино позвонили, говорят, гони монету. А где ее взять? Ну, в общем, поговорили мы с ним… — Маша вздохнула, задумчиво посмотрела на чемодан, немое доказательство непрочности дружеских связей, и сглотнула невольно набежавшие слезы. — Я сказала, чтобы он убирался из квартиры. Он ни в какую — некуда и денег нет… Ну… я собрала свои вещи, кстати, многих недосчиталась, и сейчас везу их к маме.

— И жить у мамы будете?

— Нет. У мамы жить нельзя — опасно.

— Опасно?

— Да. Сегодня к Андрею приходили гориллы из казино, пытались вытрясти из него деньги. — Машка печально усмехнулась, не поднимая глаза на напрягшегося, подавшегося вперед собеседника. — А он пытался вытрясти их из меня. Так что я сейчас немного поживу на работе, пока не сниму квартиру. А что? Кабинет у меня есть, там кушетка. Туалет и душ — в отделении. Постельное белье я приволокла, подушку и одеяло в отделении возьму. Так что со всеми удобствами!

— Прекрасно! Вы замечательно все продумали! — мрачно подытожил прокурор. — А почему все-таки не у мамы?

— Потому что не хочу рисковать. Как и друзьями. Андрей их всех знает, я не хочу, чтобы он с этими придурками из казино к ним ввалился. А в больнице — охранник, да и слишком много народу, чтобы бузить. Собственно, простите, но я вас хлестнула так, потому что подумала, что это — они…

— Скажите, это, — кивок на глубокие порезы, — результат «бузы»?

— Что? Где? А, это! — Маша рассмеялась. Грустно, негромко. — Нет, это не результат насилия в семье! То есть насилия, но не в семье… — Она улыбнулась, глядя на напряженное, насупившееся смуглое лицо. — Это мой кот. Я договорилась с подругой, что кот пока поживет у нее, от греха подальше. Я запихивала его в хозяйственную сумку, чтобы отвезти к подруге, а кот не хотел. Сопротивлялся… Он хороший, он не со зла. Просто испугался. Представьте, что вас ни с того, ни с сего будут запихивать в большую сумку…

— Я этого точно не перенесу. — Давид был полностью солидарен с котом. — Так что, вы сейчас — бездомная?

— Ну, если честно, да! — Машка пнула беременный чемодан. — И бездомная, и безмужняя, и безкошатная! Как это здорово!

Давид мгновение серьезно смотрел, как веселится сидящая напротив рыжеволосая девушка. Молодец! Не вешает носа, хотя срочно подыскать жилье — не простая задача. И под удар никого не ставит — понимает, что вышибалы из казино в придачу с осатаневшим игроком, которому не дают играть, — не шутка. Но нервы — на пределе, если она так отреагировала на чемодан. Наверное, и не спала… Бедняжка!..

— Вы позволите пригласить вас ко мне домой? У меня свободная комната, мой компаньон уехал на полгода в Америку. Покой и безопасность я вам гарантирую.

— Что?!

— Я предлагаю вам комнату в моей квартире. — Консультант проговорил все слова медленно и четко, так, как говорил с клиентом. — Вы будете жить в отдельной комнате. Сколько хотите. И вы, и кот. Согласны?

— Но… это вас стеснит…

— Ничуть. Я снимаю трехкомнатную квартиру. Одна комната моя, другая — компаньона, а в третьей хозяин запер свое богатство. Все вещи моего компаньона я перетащу в эту третью комнату, так что условия у вас будут весьма приемлемые. Вы будете платить за воду, электричество и газ по счетчику, как платил мой товарищ, а квартирную плату он заплатил вперед на полгода, так что на этом вы сэкономите. Потом с ним рассчитаетесь. Согласны?

Машка секунду смотрела прямо в глаза полузнакомому молодому человеку. Что она знала о нем? Практически ничего. И ему она тоже была незнакома, если не считать того, что он вычитал по ее руке и по банковскому счету. И сейчас он второй раз выводит ее из весьма щекотливого положения, прямо скажем, — спасает ее. Он что — Дон Кихот? Всемогущий Гарун аль-Рашид? Или — Синяя Борода с тайной комнатой? Правда, на сексуального маньяка он не похож, хоть и явный Казанова… И он не боится, что ополоумевший Андрей с гориллами высчитает ее?