— Моя жизнь — это сын.

— Совершенно правильно, а твоему сыну нужен прежде всего, помимо матери и бабушки, любящий отец.

— Светлана, что ты себе вообразила? Я только несколько раз случайно, подчеркиваю, случайно встретилась с соседом по дому. Да, он оказал мне профессиональную помощь, когда со мной и сыном случилась беда. Уверяю тебя, он точно также помог бы тебе, если бы ты оказалась в такой же ситуации.

— Спасибо, не надо.

— Что не надо?

— Чтобы я оказывалась в такой ситуации.

— Свет, ты шутишь, а я говорю совершенно серьезно. Каждое утро он бегает мимо молочной кухни, поэтому и предложил свою помощь. Это просто любезность. А встречаемся мы с ним совершенно случайно во дворе, потому что я с Сережей гуляю по нескольку часов в день. Теперь со мной весь дом здоровается, то есть жильцы дома, когда идут на работу или возвращаются домой. Сама видишь, ничего преднамеренного в наших свиданиях нет.

— Я знаю только одно, когда много туманных путаных объяснений, то причина бывает одна, и лежит она на поверхности.

— Светлана, да я его уже два дня не вижу.

— Вот видишь, значит, это лишнее свидетельство того, что ваши встречи стали регулярны. Ой, Машка проползла мимо меня на кухню и затихла там. Пока, я побежала.

Светлана вернулась к проблемам своего дома, а я пошла стирать белье. В разговоре со Светкой я призналась, что не видела Александра уже несколько дней, детское питание каждый день стояло по утрам на столике у Семеныча. Но я не сказала Светлане, что сегодня утром видела из окна кухни, что Семеныч выгуливал Дона. Где же Александр? Когда видишь человека каждый день, не замечаешь, как хорошо с ним разговаривать на разные темы. И начинаешь ценить это только тогда, когда не сталкиваешься с ним некоторое время. Ощущаешь, что тебе его не хватает.

Пока я размышляла, куда мог деться Александр, наступило время кормления Сережки. Потом мы с ним поиграли немного, я попыталась показать ему книжку с картинками. Тетя Оля пришла в тот момент, когда я, сделав строгое лицо, объясняла сыну, что книги можно трогать руками, но нельзя брать в рот. Сережке не понравилось мое строгое лицо, и он заплакал в голос, тетя Оля выступила в защиту внука, а я пыталась доказать ей, что мои педагогические принципы верны.

Назревал маленький семейный скандал, но Сережка, решив, что достаточно поиспытывал материнское терпение, сменил гнев на милость и заулыбался. Улыбка мальчугана, словно солнышко, осветила нашу квартиру и разогнала сгустившиеся тучи. Снова воцарились мир и спокойствие. Мы дружно отправились на кухню пить чай.

Тетя Оля не могла понять, почему я так спокойно отношусь к тому, что ребенок ползает у меня под ногами.

— Ему так легче знакомиться с окружающим его миром.

— Таня, ты стремишься таким образом облегчить себе жизнь. Если бы он сидел в кровати, то больше бы плакал, тебе бы пришлось чаще подходить к нему.

— Тетя Оля, я намного ухудшаю себе жизнь: по утрам приходится тщательно мыть пол везде, на кухне ходишь как по территории противника или по минному полю. Теперь старательно прячу все лишнее; чтобы налить себе горячего чаю, осматриваю окрестности в поисках Сережки.

— Вот теперь мне стало понятно, почему, прежде чем налить мне чай, ты посмотрела под стол. Я было подумала, что ты там ищешь чайник.

— Тетя Оля, давайте я положу Сережу спать, а то у него глаза закрываются, потом посидим поговорим.

Покладистый сынуля сразу лег на бочок и заснул. Я смогла вернуться на кухню к остывающему чаю.

— Тетя Оля, прошло уже несколько дней, а вы мне так ничего толком и не рассказали о своей поездке. Что-нибудь случилось?

— Нет, моя хорошая девочка. Просто мне нужно было подумать.

— Вы встретили там кого-нибудь?

— Да. А как ты догадалась?

— Мне показалось…

— Все правильно, я встретила там Его, мою первую любовь. Вернее, он сам нашел меня.

— И что?

— А ничего. Провели несколько дней вместе, погуляли, вспомнили общих знакомых. У него все нормально, хорошо устроился, привык к местным условиям, стал почти своим, местным. Но только почти. Он познакомил меня со своими друзьями. Очень милые люди. Да что я все говорю, говорю, но не могу сказать тебе главное: большую часть своей жизни я считала, что сделала правильный выбор, хотя пожертвовала своей личной жизнью во имя семьи. И только теперь я поняла, что с этим человеком никогда не была бы счастлива. Его эгоизм развился и достиг неимоверных размеров, он настолько поглощен самим собой, своими проблемами и чувствами, что просто никого из окружающих его людей не замечает, не слышит и не видит. Чужие проблемы его не волнуют, а только раздражают.

— Может быть, если бы ты была рядом с ним, этого бы не случилось? Он бы научился больше отдавать, чем брать?

— Вот над этим-то я и думала все эти дни. Все дело в том, что я просто там не выдержала бы. Бывают люди, которые могут уехать и чувствовать себя комфортно, а другие нет. Для меня жизнь там стала бы трагедией.

— Ты же хорошо знаешь французский язык, тебе было бы легко привыкнуть.

— Я смогла бы прожить там какое-то время, твердо зная, что я могу вернуться домой. А потом, человек, которому предназначались мои жертвы, оказался так мелок и неинтересен. И чтобы понять это, мне понадобилось приехать в Париж.

— Это же была твоя вторая поездка во Францию, а во время первой ты его не искала?

— Нет.

— Почему?

— Боялась.

— Ты? Тетя Оля, ты боялась? Чего?

— Скорее всего, себя. Боялась разочарования. Интуитивно я чувствовала, что мой кумир на поверку окажется человеком себялюбивым и эгоистичным. В молодости очень легко ошибиться, за красивой и броской фразой порой нет мысли. Всегда тяжело расставаться с иллюзиями прошедшей юности.

— Тетя Оля, ты всегда будешь молода.

— Конечно, но я еще не настолько впала в детство, чтобы не понять, что моя молодость уже прошла и ей на смену пришла зрелость. А ты что задумалась?

— Семеныч сегодня гулял с Доном утром.

— Ничего удивительного, он и за питанием для Сережи ходил. Александр уехал в командировку на несколько дней.

— А в его отсутствие Николай Семенович возведен в ранг подъездного дедушки. Вот стыд-то!

— Такого заслуженного дедушки нечего стыдиться!

— Мне стыдно, что я заставила на себя работать весь подъезд. Почему нельзя было сказать мне, что уезжаешь, что собака остается одна. Я же могу ему помочь! Вместо этого он просит Николая Семеновича. А откуда ты знаешь про командировку?

— Мне рассказал Николай Семенович.

— Николай Семенович там, Николай Семенович здесь, прямо-таки Фигаро какой-то!

— Когда у человека совсем нет забот, он чувствует себя никому не нужным. Вот тут-то его и настигает старость. Отсутствие хлопот никогда не облегчало людям жизнь. Тебе это в голову никогда не приходило?

— Мне? Никогда!

— О, молодость, молодость! Впрочем, ты и так целый день крутишься, тебе безделье не угрожает.

— Можно подумать, что у тебя мало хлопот.

— Кроме забот о Марсиане…

— Тетя Оля, я давно хотела спросить, почему ты его так называешь?

— Первоначально его звали Марсиком, его мне подарили студенты. А когда он вырос и превратился в огромного кота со сложным характером, то мне ничего не оставалось, как поменять ему кличку. Он недвусмысленно дал понять, кто в доме хозяин. Что я могла сделать? Я смирилась. С возрастом у него появилось много дурных привычек.

— У кота?

— А что тебя удивляет? Например, теперь он спит только в кресле, прикрывшись газетой.

— Как это? Он ее разворачивает и прикрывается, как одеялом?

— Ты все смеешься? Он еще не научился этого делать. Марсиан просто заползает под газету и сворачивается клубочком.

— Я никак не могу понять, чем тебе это мешает?

— Он же храпит по ночам под своей газетой и будит меня.

— Александр! Как вас давно не было.

— С добрым утром, Таня! Меня не было чуть больше недели, но меня радует, что ты это заметила.