Постепенно мы научились самостоятельно решать свои проблемы, а их становилось все больше: росли цены, не хватало денег. Больше всего меня волновал брат, его нежелание учиться. Он бросил спорт, мотивируя это тем, что больших высот ему уже не достичь и больших денег в спорте не заработать. Несколько раз он порывался бросить учебу в институте и пойти работать охранником в одну из коммерческих организаций, приводя в пример своих прежних знакомых по спортивной секции. Разговоры о машинах, деньгах, шмотках мне так надоели, но что я могла противопоставить? Мои аргументы в пользу духовных ценностей вызывали у брата смех. Так мы спорили почти два года, пока я случайно не узнала, что мой брат бросил институт и стал работать охранником.

К нам в дом зачастили новые знакомые моего брата, все эти визиты обычно заканчивались шумными попойками, затем поздно ночью все рассаживались по своим «авто» и укатывали, пугая визгом шин случайных прохожих.

Мои требования покончить с этими пьянками обычно ни к чему не приводили, в лучшем случае мой брат отмахивался от меня, как от назойливой мухи. Он говорил мне, что я ничего не понимаю, что именно эти люди сейчас стали хозяевами жизни. Нет ничего позорного служить им. Они тоже должны расслабляться, чтобы снять напряжение после своей многотрудной работы. А перехлесты бывают у каждого, они только учатся жить красиво. И вовсе такая жизнь не убогая, это во мне говорит зависть и снобизм нищей интеллигентки.

Как ни странно, но в нашем с братом споре меня поддержал его новый начальник, который однажды заночевал у нас. Константин сказал, что к моему мнению стоит прислушаться, так как мной движет, в первую очередь, забота и любовь к брату. Неожиданная помощь и поддержка всегда приятны, тем более от незнакомого тебе человека. Если мою тревогу и озабоченность сумел понять совершенно чужой мне человек, то родному брату я просто должна доказать его неправоту.

Иногда Константину удавалось довольно ловко прекращать наши с Владиком споры. В нашем доме вновь ненадолго воцарялись мир и спокойствие.

Как-то незаметно Константин стал мне близок и дорог. Я была покорена его обаянием. Когда я сейчас задумываюсь над этим, то понимаю, что это была вовсе не любовь, а просто влюбленность в сильную и по-своему интересную личность.

Просто пришло для меня время влюбиться. Мы стали близки физически, но не духовно. На него я перенесла всю свою нерастраченную нежность. Любимый человек всегда кажется нам самым лучшим, ему часто прощаешь слабости и недостатки. Как часто влюбленный человек бывает слеп и не видит очевидного. Я была влюблена и счастлива. После смерти родных я лишилась поддержки взрослых, мне пришлось решать самой многие сложные вопросы, отвечать не только за себя, но и за младшего брата. Бремя ответственности давило на меня, а к этому я была совершенно не готова.

Как это ни больно признавать, но однажды я поняла, что просто удобна Константину. В наше странное время можно, оказывается, найти одновременно в одном доме кров, охранника и недалекую послушную любовницу-интеллектуалку, выполняющую при этом обязанности поварихи, прачки и прислуги. Больнее всего для меня было то, что мы с братом стали окончательно чужими людьми. Именно Константин посоветовал и помог ему от меня избавиться, а мой младший брат спокойно с этим согласился. Надо признать, что это было сделано достаточно честно: Владику помогли в рекордно короткий срок разменять квартиру наших родителей. Я подписала какие-то документы, и буквально через несколько дней мне дали ключи от новой квартиры. Как я узнала потом, маклер никак не мог найти вариант обмена на эту квартиру: дом в буквальном смысле отторгал чужаков.

Дом, в котором я живу, в свое время был построен для сотрудников МВД и силен своими традициями. На все государственные праздники общественная редколлегия дома до сих поp готовит праздничные газеты, в холле, на лестничных площадках и в лифтовых холлах стоят цветы. В этом доме до сих пор сохранилась традиция всем вместе выходить весной и осенью на субботники. Мужчины окапывают деревья и кусты во дворе, женщины моют окна на лестничных площадках и в подъездах. Обо всем этом я узнала уже потом, а в первый момент меня удивил охранник-швейцар в подъезде и то, что стены лифта не разрисованы и не поцарапаны.

Сама же квартира еще очень долго не становилась для меня настоящим домом, все меня в ней раздражало: гулкое пустое эхо, мои вещи, небрежно сваленные в углу, у меня не было ни умения, ни желания, ни сил навести в ней порядок.

После того, как я рассталась с братом, на меня словно нашло отупение: я ничего не понимала, все валилось у меня из рук. Часами я сидела совершенно неподвижно и вспоминала, вспоминала, вспоминала. До самого последнего момента я не верила, что осталась совершенно одна. Я все надеялась и ждала, что раздастся звонок в дверь, войдет Константин, обнимет меня, крепко прижмет к себе и скажет: «Я соскучился без тебя, малыш. Я был не прав, мне стыдно, что я обманул тебя. Ты сможешь меня простить?» Но постепенно действительность разрушала мои мечты и иллюзии.

С работы я уволилась по совету Константина. Зарплату в моем НИИ все равно не платили месяцами, работы не было. Константин объяснил мне, что я принесу больше пользы дома, организовав у нас в квартире офис, где бы он мог принимать без хлопот своих клиентов, но я все не решалась оставить привычную мне работу в институте. Сделала я это только через несколько месяцев, зимой, когда Константин внезапно заболел пневмонией, ему было так плохо, что пришлось положить его в больницу. Я просиживала у него целыми днями, а по договоренности с медсестрой оставалась еще и на ночь. Тогда я и уволилась с работы, после долгих ночных дежурств в больнице у постели Константина ехать на работу у меня просто не было сил, а нужно еще было готовить и привозить Константину еду. Потом мне разрешили забрать его домой. Помню, как мы вместе с Владиком привезли его к нам на квартиру, как старалась я приготовить для него что-нибудь вкусненькое и питательное. У него совсем не было аппетита, он очень плохо ел. Как радовалась я, когда случайно купила на рынке клюкву, почти бежала домой. Открыв дверь нашей квартиры, я внезапно уловила запах дорогих французских духов. У кровати Константина, закинув ногу на ногу, сидела ярко накрашенная женщина. Ее короткая юбка скорее открывала, чем прикрывала ноги. Мне бросились в глаза длинные ярко-красные ногти ее холеных рук.

— Познакомься, Татьяна, это моя жена.

— А вот наконец и вы, милочка, пришли. Я вам очень благодарна за вашу заботу о моем Костике.

Когда я, стоя на кухне, молча давилась слезами, ко мне пришел Владик: «Надо сказать, что ты не права: он же тебя ни к чему не принуждал и ничего не обещал. Ты сама этого хотела, тебя же вполне устраивала такая жизнь. Алена была за границей в гостях у своей родни, вернулась она только вчера».

— Ты, мой родной брат, считаешь это нормальным, что, будучи женатым, человек живет у чужой женщины? А она даже не подозревает, что он женат?

— Такое часто бывает…

— И тебя совсем не трогает, что с твоей родной сестрой так поступили?

— А что, собственно говоря, тебя так волнует? Ты ему больше нравишься. Он все равно будет жить с тобой.

— Владик, дорогой мой, ты что, не понимаешь — это же аморально!

— Ты живешь устаревшими понятиями, нужно шире смотреть на вещи. Константин от тебя не отказывается.

Нечто подобное пытался доказать мне и сам Константин, придя ко мне на кухню после ухода своей жены Он пытался убедить меня в том, что между нами все останется по-прежнему.

— Разве ты не видишь, что все свое свободное время я провожу у тебя?

— Конечно, тебе это удобно. Когда бы ты ни пришел, тебя всегда будет ждать дома женщина, еда, чистое белье. А обо мне, о моих чувствах ты подумал?

— Ты дорога мне, если бы нам не было хорошо вместе, разве бы я тут оставался?

— А для чего сегодня пришла сюда твоя настоящая жена? Чтобы продемонстрировать свои права на тебя? Чтобы поставить меня на место? Показать, что она занимает в твоей жизни первое место, а я второе? Так?