Джейни смотрела на меня, разинув рот.

— Помимо того, чтобы притащить их обоих на выставку по обустройству домов и посмотреть, кто быстрее найдет наименее изнашивающийся ковер?

Невероятно, но на глаза Джейни снова навернулись слезы.

— Я хотела посмотреть только подушки. Подушки — это ведь не слишком опасно, да?

Грррр! Оставалось только позвонить «Самаритянам» и попросить совета. Учитывая мою везучесть, со мной просто поболтают или вообще не поймут, в чем дело. Я придала лицу мученическое выражение и с благостным видом наклонилась к Джейни:

— Хорошо. Для начала почему бы тебе не отпустить его на регби? Он мальчик. Мальчикам жизнь не мила без регби. Уж можешь мне поверить, я точно знаю.

Джейни заморгала.

— А ты своего парня пускаешь?

— Конечно!

— И все нормально?

Я призадумалась. «Да, если не считать того, что он потом дерется, оскорбляет стриптизерш, заблевывает себя с ног до головы и вырубается намертво». Но этого говорить не хотелось.

— Разумеется, — заверила я ее. Скорей бы уж этот тип ее бросил. Тогда я смогу, разнообразия ради, поговорить о собственных проблемах.

— Знаете, куколки, что вам надо сделать? — спросил кокни, ухитрявшийся одновременно рисовать и прислушиваться к нашему разговору. — Вам обеим надо научиться играть в регби, усекли? Будете сами носиться с мячом и валяться в грязи. И все просто счастливы — парни смотрят, вы играете.

Мы уставились на него.

— Ты, наверное, очень часто уединялся в спальне, когда был подростком, верно? — доброжелательно спросила я.

— Нет. — Он надулся. — Ничего подобного.

— День за днем, просто смотрел в стенку, ковырял прыщи и слушал альбомы Фила Коллинза.

— Ой, заткнись.

— Мечтал, как в один прекрасный день герцогиня Кентская будет проезжать мимо и ее машина сломается прямо перед домом маленького кокни.

Он вскинул руки кверху и вышел со словами:

— Не собираюсь это выслушивать.

— О Стив, Стив, спасибо, что ты починил мою машину… Чем я, герцогиня Кентская, могу тебя отблагодарить?

Стив обернулся в дверях и показал мне фигуру из одного пальца. Но при этом он улыбался. По крайней мере, я на это надеюсь.

Мне пришло три послания. Первое — от Фран; она хотела знать, что я надену на девичник Аманды. Если она надумала пойти, то ей следовало взвесить все еще раз. И мне тоже — мне мои глаза еще дороги, спасибо.

Второе послание было от Алекса, который хотел «просто пожелать доброго утра, тыквочка». Начиная с субботы он был удивительно сентиментальным. Конечно, это хорошо — но и несколько необычно. И даже неслыханно. Можно было подумать, что у него появились комплексы.

Третье послание начиналось странно. Сначала долгое молчание, а потом нечто вроде «хрр». Затем кто-то откашлялся и извинился. До меня дошло, кто это.

— Энгус, — сказала я телефону, хотя это была всего лишь запись. — Не волнуйся. Абсолютно не стоит. Конечно, я считаю тебя занудой, но это ничего. Я не против.

— Гм, привет, гм, это Энгус. Гм, Энгус Маккональд. Я так, просто узнать, как у тебя дела после той субботы… И еще… гм, может, пообедаем где-нибудь, поговорим насчет того, чтобы сорвать свадьбу, ну и всякое такое.

Я готова была прыгать от радости. Я знала. Я была права. Я так и думала, что небезразлична Энгусу. Чуть-чуть, конечно, иначе он не спутался бы с Фран так быстро. Ненавижу девяностые. Немного куртуазной любви нам бы не помешало. Поклонялся бы мне лет десять — пятнадцать, а потом удовольствовался бы простым цветком или еще чем-нибудь в этом же роде.

— Так ты мне позвони. 555–2127. Извини, 0171, 555–2171. Чертовы английские коды. Ладно. Извини. Пока.

Что-то слишком много народу зациклилось на этой идее — сорвать свадьбу Аманды. Сначала — Фран, теперь — Энгус. Меня это несколько беспокоило. Но все же повидаться с ним было бы замечательно.

— Нас пригласили, — говорила Фран, — значит, мы придем и что-нибудь устроим. Два стервоминатора.

— Не смешно.

— Может, привести в «Квагис» ту стриптизершу?

Мы собрались на военный совет. Точнее, Фран явилась, чтобы подбить меня на какую-нибудь проделку, а Алекс и так был здесь. Я передала Фран то, что сказал мне на мальчишнике Энгус, и она пришла в восторг как от этого дьявольского умысла, так и от возможности послужить правому делу, хоть немного спутав карты Аманде. Я подобного энтузиазма не испытывала. Алекс читал «Санди таймс», и ему было на все наплевать.

Зазвонил телефон. Я взяла трубку, зажала ее ладонью, заглянула в гостиную и шепнула Фран:

— Это Энгус.

Два звонка за два дня, что бы это значило? Может, он действительно запал на Фран. Или… Фран пожала плечами.

— Так что, — спросила я, — пригласить его?

— Какая мне разница?

— Ну… Он в некотором роде знает тебя изнутри…

Алекс оторвался от своей спортивной страницы, брови его поползли вверх. Но потом, видимо, он вспомнил, на что способна Фран.

— Честно говоря, это не имеет значения, — сказала она. — Неплохо было бы его повидать. Он милый. И он может принять участие в нашей затее.

Совсем не уверена, что хотела бы видеть этих двоих в тесном сотрудничестве.

— Привет! — Оживленность, с которой я вернулась к телефонному разговору, выдавала, чем я сейчас занималась. — Может, заедешь? Мы тут сидим, угощаемся вином и судачим о знакомых.

— Ага, хорошо.

Я продиктовала Энгусу адрес. Думала, ему понадобится несколько часов, чтобы нас разыскать, и появится он, понося на чем свет стоит лондонскую систему дорог. Однако Энгус при был через полчаса, вооруженный двумя запасными бутылками вина. Они с Алексом обменялись натянутыми улыбками и рукопожатиями, после чего Алекс заявил:

— Ладно, можете тут втроем рвать в клочки всех знакомых, — и вернулся к своей газете.

— Ага, — сказала Фран. — Мистер Совершенство наносит новый удар.

— Эй, вы двое, хватит нападать друг на друга.

Фран метнула в Алекса еще один выразительный взгляд и уселась вместе с нами на полу среди подушек.

— Ну, — пробормотал Энгус. Он судорожно придумывал, что сказать. — Не слишком неловко, да?

— Что неловко? — удивилась Фран.

Я лягнула ее по лодыжке и сказала:

— Нет-нет, все нормально.

Фран сладко улыбнулась; Энгусу явно было не по себе.

— Как там Фрейзер? — спросила я.

— Прекрасно. Очухался. Она… — не понять его интонацию было невозможно: примерно так люди говорят о Маргарет Тэтчер, — заставляет его выбирать сервировку для стола. А как только он выберет, заявляет, что все неправильно.

— Обожаю эту игру, — заметила я.

Фран вытянулась на полу, закинув руки за голову, и устремила взгляд в потолок.

— А почему нельзя ему просто сказать? Подойди да и скажи: Фрейзер, не женись на ней, она сука. Облезлая, крашеная сука-сука-сука. Законченная и бес-бес-беспросветная сука. Была бы она президентом — зваться ей Сукахам Линкольн.

— Ты к чему?

— А была бы ковбоем — звалась бы Суч Кэссиди.

— Фран, это очень мудрая идея. Но я подозреваю, что Энгус уже пробовал.

Энгус повесил голову.

— Вроде того. Правда, такую песнь про суку я не спел.

— И что произошло?

— Посмотрел он на меня глазами печальной собаки и сказал, задушевным таким голосом: «Энгус, вы просто друг с другом не ладите. Поверь мне, она замечательная. Все будет в порядке».

— Тьфу, — скривилась Фран. — Что я больше всего ненавижу на свете, так это женщин, которых мужчины называют замечательными и которые на самом деле — настоящие гадины.

Алекс взглянул на нас поверх газеты:

— Правда? А как насчет женщин, которые никак не перестанут собачиться и орать?

— Ах вот как? А как насчет мужчин, которые удирают в Америку и трахают там своих подружек?

Я застыла.

Никогда и ничего в жизни Фран не говорила просто так. Да, наверное, я догадывалась, что у Алекса многое происходило в жизни за время его отсутствия, но я же не знала этого точно, и я думала… Я смотрела на него и чувствовала, как слезы наполняют мои глаза. Фран привстала, испугавшись собственных слов.