— Да, мать твою, по крайней мере, я знаю, что они еще живы. Мне просто нужно найти, где она их оставила и вернуть, — раздраженно говорит Джозеф. — Она сама выслеживала серийного насильника! — рычит он.

Мы с Джейком отступаем от него, и из Джозефа волнами вырывается нарастающий гнев. Я оглядываю комнату, думая о том, как спасти то, что он, вероятно, собирается уничтожить. Я знаю, если бы узнал, что Эмили на самом деле следила за таким человеком, как Донован, то потерял бы голову.

Вместо этого он ставит ноутбук на стол, садится на стул и начинает печатать.

Мы с Джейком стоим у него за спиной и смотрим, как он печатает.

От: Эмили Робертс 

Тема: Я нашел ТЕБЯ. 

Кому: А. Кингсли 

Подожди, пока я до тебя доберусь, Лекси. Твоя задница будет красной от крови. Убирайся со следа этого психопата-насильника и скажи мне, где ты сейчас! 

Джоуи.

Пока Джозеф убийственно смотрит на ноутбук, ожидая ответа Алексы, мы с Джейком выходим в прихожую.

— У меня руки трясутся, Джейк. Вот как я сейчас зол на Эмми.

— Да, моя младшая сестричка сейчас по уши в дерьме. Она понятия не имеет, какая буря ждет ее дома.

— Я даже думать не могу. Я так зол на нее. Мы только что вернули ее, а она собиралась сбежать и встретиться лицом к лицу с этим ублюдком. Возможно, на этот раз она не вернулась бы домой. Черт! — я кричу в потолок.

Я слышу, как Джозеф говорит по телефону с кем-то об отслеживании адреса электронной почты, когда слышу, как подъезжает машина.

Я выглядываю в окно и вижу, как Ник и Дом выходят из машины. Время плана. Время решать, как и когда умрет Донован Брэдли.

Мы, смеясь, подъезжаем к дому, пока мама рассказывает Лили о подростковых годах Джейка и его писклявом голосе.

— Он месяцами не выходил из дома, — говорит она, пытаясь сдержать смех.

Смех прекращается, когда мы замечаем несколько машин у моего дома. Я знаю, что серебристая машина принадлежит Дому, но не знаю, чья черная.

Я рада, что все ребята собрались сейчас у нас дома. Пора рассказать Канье о Доноване. Надо было сказать ему еще сегодня утром. Еще до отъезда я знала, каким будет мое решение. У меня замечательный парень, замечательная семья. Я не хочу сдаваться. Марко уже украл пять лет моей жизни. Я не позволю Доновану украсть еще хотя бы секунду моей жизни.

Я становлюсь сильнее с каждым днем. Воспоминания никуда не делись: они терзают меня, но сразу отступают, когда я перестаю обращать на них внимание. Они требуют внимания, но с помощью Канье и семьи мои дни теперь наполнены счастливыми, любящими моментами, которые превращаются в хорошие воспоминания. Они медленно, но оттесняют все уродливое на задний план.

Хорошие дни стирают боль моих кошмаров. Чем больше проходит таких дней, когда я не думаю об этих болезненных воспоминаниях, тем меньше я помню, что чувствовала. Я знаю, что это были ужасные времена в моей жизни, и я уверена, что никогда не забуду их, но возможность приглушить чувства, связанные с этими моментами, есть. И я — живое тому доказательство, потому что каждый день проходит еще одно мгновение, и я понимаю, что моя жизнь наполнена смехом, а не мучительными воспоминаниями.

И с помощью Канье и доктора Зик моя уверенность достигает невероятных высот.

Лили обнимает маму с переднего сиденья и выходит из машины.

Мама сидит ко мне спиной. Я тянусь с заднего сидения и тоже обнимаю ее.

— Мне нравилось видеть, как моя маленькая девочка улыбается и смеется сегодня, Эмми, — я откидываюсь назад и улыбаюсь маме.

— Я счастлива, мама, и со мной все будет хорошо, — я чмокаю ее в щеку и говорю. — Передавай папе привет и скажи, что я люблю его.

Мама широко улыбается, ее глаза блестят от слез счастья, и мое сердце разрывается от осознания того, что это из-за меня.

Я выхожу из машины, Лили подходит и встает рядом со мной, пока мы машем маме, когда она уезжает.

Мы разворачиваемся и идем к входной двери.

— Как ты думаешь, чья это черная машина? — спрашивает Лили.

Я знаю, о чем она думает. Черная блестящая машина, почти такая же, как у Марко в его империи.

— Понятия не имею, но знаю, о чем ты думаешь.

— Я не могу смотреть на эту черную машину и не думать о нем, — шепчет она.

Я протягиваю руку и крепко обнимаю Лили. Она задыхается, удивленная моим внезапным утешением.

— Я тоже… Но, как и все остальное, однажды все изменится.

Я отстраняюсь, Лили смотрит на меня и улыбается.

— Я так рада, что тебе становится лучше, Эм. Ты заслуживаешь всего, что может предложить тебе жизнь. У тебя самая храбрая душа и самое чистое сердце, как и у моей младшей сестры, — мягко заканчивает Лили с легкой улыбкой.

Это огромный комплимент, и я собираюсь принять его и попытаться оправдать его для Лили и для ее сестры Саши.

Мы улыбаемся и поднимаемся по ступенькам крыльца. Я поворачиваю ручку двери и захожу в прихожую. Мы не уходим далеко: кто-то выдергивает ручку двери у меня из руки, и пять пар сердитых глаз смотрят на меня.

Лили удивленно отскакивает, и я слышу, как Джейк ругается, а потом говорит:

— Лил, иди ко мне, детка.

Лили идет прямо к нему. Они обнимаются, и он целует ее в голову. Затем он смотрит на меня разочарованным взглядом. Я знаю это выражение, оно означает, что у меня неприятности.

Я перевожу взгляд на Канье и вижу, что он в ярости: губы и челюсть плотно сжаты. Кажется, он едва сдерживает свой гнев на меня.

Что, черт возьми, происходит?

Я поворачиваю голову влево и вижу, что Дом и Ник тоже смотрят на меня с несчастным видом. Дом качает головой, но мои глаза расширяются от шока из-за мужчины рядом с ними. Джозеф О'Коннор.

Ой-ой.

Алекса рассказала ему о наших планах? Нет, она бы не стала. Последнее, что я слышала, она пряталась от Джозефа.

— Кто-нибудь хочет объяснить, почему все смотрят на меня так сердито. И что он, — я киваю в сторону Джозефа, — делает в моем доме?

При моих словах лицо Джозефа смягчается, и на нем появляется виноватое выражение. Я не хотела быть грубой, но его присутствие шокирует. Я знаю, что он был в такой же ловушке, как и я, и я знаю, что он помог мне освободиться, но какого черта он находится сейчас в моем доме?

— Мы обнаружили твою переписку с Алексой, — заявляет Канье, его тон напряжен. Он очень старается сдержать свой гнев.

Черт!

— Я могу объяснить... — начинаю я, но Джозеф обрывает меня вопросом.

— Ты знаешь, где она? — его тон немного умоляющий.

— Нет, только то, что она была в Нью-Йорке, когда мы в последний раз разговаривали, — отвечаю я, и он начинает задавать мне новые вопросы.

— Как ты ее нашла? Зачем вы обе это делаете? Ты знаешь, как опасен Донован, но все равно заставляешь Алексу преследовать его.

Последнее больше похоже на утверждение, чем на вопрос. Его слова больно ранят меня. Он прав. Все это время Алекса была в опасности, делая то, о чем я ее просила. Я ни разу не подумала о ее безопасности. Я просто хотела узнать, где Донован, и, похоже, делала это, не взирая на последствия.

Разочарование просачивается сквозь кости, и мои плечи опускаются.

Это не тот человек, которым я хочу быть.

Я делаю шаг вперед, чтобы взять ноутбук и сказать ей, чтобы она немедленно остановилась, чтобы убиралась от Донована. Однако Канье встает передо мной, как разъяренный бык, тяжело дыша, и его глаза пронзают меня таким гневом, что я боюсь сгореть в огне.

— Отвечай на вопросы, Эмили, — бросает мне Канье.

О Боже, он в ярости. И все это направлено на меня. Я это заслужила. Надо было сказать ему раньше.

Я смотрю в глаза Канье, когда произношу следующие слова, зная, что они причинят ему боль.

— Каждый раз, когда я встречалась с ней по поводу моих травм, она давала мне один и тот же номер. Говорила, что если я сбегу и мне понадобится помощь, то могу позвонить ей. Я запомнила номер. Я часто с ней встречалась, — закончила я шепотом, надеясь, что Канье не расслышал последнюю часть.

Выражение лица Канье искажается болью от моих слов, и я знаю, что он все расслышал. Его мышцы расслабляются, и я замечаю, как гнев покидает его тело, а поза указывает на поражение. Он отходит и садится на лестничные ступеньки, закрывая лицо руками. Я слышу его приглушенное тяжелое дыхание.

Я делаю шаг в сторону Канье.

— Я вернулась домой, чтобы рассказать тебе все.

Канье смотрит на меня потерянным взглядом.

— Я хотела отомстить, и до сих пор хочу, но я хочу найти другой способ добиться этого. Безопасный способ. Я знаю, что идти за ним в одиночку слишком опасно. Пожалуйста, поймите, месть — это все, что поддерживало меня последние несколько недель.

Джейк откашливается и говорит:

— Парни, давайте переместимся ко мне. Дадим возможности Эм и Канье разобраться с этим самим.

Я одариваю своего брата слабой улыбкой благодарности. Он подходит ко мне и крепко обнимает:

— Я так зол на тебя, но все понимаю. И горжусь тем, что ты осознаешь, что мы не можем потерять тебя снова. Никогда.

Я киваю у его груди, и слезы текут по щекам.

Он отпускает меня, и Лили быстро обнимает меня, шепча при этом на ухо:

— Все будет в порядке. И в следующий раз включи меня в свой девчачий план мести.

Джейк замечает мою улыбку и, прищурившись, смотрит на Лили. Она лишь пожимает плечами, а он смотрит в потолок и ругается себе под нос, прежде чем они оба уходят.

Затем Дом и Ник тепло обнимают меня, по-братски.

Дом шепчет мне, что заметил мою улыбку, когда я заходила домой. И что он рад за меня. Затем он инструктирует меня, чтобы я прекратила доводить Канье до сердечного приступа.

Ник сообщает мне, как невероятно опасно я себя вела. Он нежно целует меня в щеку и шепчет:

— Выше нос, Эм, все налаживается.

Дом и Ник уходят вместе.

Джозеф выходит последним. Выражение его лица намекает на тысячи вещей, которые он хочет узнать, но слишком боится спросить меня. Он уходит со слегка вздернутым подбородком и закрывает входную дверь.

Звук закрывающейся двери эхом разносится по дому. Гнетущая тишина указывает на неловкость между мной и Канье в данный момент.