Часто, когда профессора не было в кабинете, Дженни заходила ко мне поболтать. Поджав ноги, она садилась на кожаный диван и рассказывала мне о Юсуфе, о своей соседке-клептоманке, о баре, где она подрабатывает, и прочей ерунде. Она была очень забавной, и мне нравилось ее общество. Самым замечательным в Дженни было то, что она никогда не лезла мне в душу и не приставала с расспросами. Я ее интересовала только в качестве слушательницы. Если бы Дженни спросили обо мне, она вряд ли смогла бы сообщить что-нибудь, кроме имени.

На полках в кабинете стояли десятки различных изданий книг Мариан Рутерфорд, но я не осмеливалась их трогать. Вместо этого я отправилась в центральную библиотеку и заказала все ее книги, чтобы спокойно прочитать их дома. Я начала с «Эмили Кэмпбелл», которую читала еще в школе (точнее, пыталась читать, если быть совсем честной), а потом перечитывала несколько лет спустя, после того как случайно наткнулась на эту книгу в букинистическом магазине, расположенном рядом с нашим лондонским домом. Действие романа происходит в Портистоне, причем автор не предпринимает никаких попыток как-то замаскировать место действия. Очаровательная, своевольная и эгоистичная героиня романа, Эмили Кэмпбелл, разрывается между стремлением вырваться из городка, где она родилась и выросла, и желанием жить и умереть среди людей, которых она знала и любила. Олицетворением этих противоречивых устремлений Эмили являются мужчины, которые ее любят. Это красивый, верный, но полностью лишенный честолюбия Джуд Маккалистер и деятельный, но слегка опасный Джон Перриман.

Как и положено в хорошей драме, в характере Эмили заложен изъян, который в конечном итоге приводит ее к саморазрушению. Легковозбудимая и импульсивная, она не способна действовать логически. Не буду пересказывать сюжет, но на странице четыреста четырнадцать героиня бросается с вершины скалы. Так как в романе точно описано место трагедии, летом там можно увидеть толпы туристов с фотоаппаратами.

Расшифровывая записи профессора, я узнала, что с этого самого места на вершине скалы виден задний двор дома Эндрю Берда. Он был другом и издателем Мариан Рутерфорд, а также основной причиной ее приезда в Портистон. Реальная жизнь иногда бывает увлекательнее любого романа.

Изредка мы с профессором обменивались короткими вежливыми замечаниями, но дальше этого отношения не шли. Я ничего не имела против. Меня вполне устраивало наше мирное сосуществование в коконах анонимности. Но мне было необходимо поговорить с ним об «Эмили Кэмпбелл». Некоторые сюжетные линии казались мне незаконченными, и я хотела убедиться в том, что ничего не упустила. Я решила обязательно дождаться подходящего момента и затронуть этот вопрос, а тем временем постараться больше разузнать о самом профессоре. Наконец наступил долгожданный день, когда профессор предупредил меня, что будет работать дома и не вернется до полудня, а Дженни позвонила и отпросилась («Послушай, детка, я всю ночь пила и теперь блюю дальше, чем вижу, пожалуйста, скажи профессору, что у меня женские проблемы, и он не будет больше задавать вопросов»). Оставшись в полном одиночестве, я направилась прямиком к рабочему столу профессора и начала изучать содержимое его ящиков.

С наступлением осени Аннели и Марк начали встречаться, хотя мне казалось, что их отношения развиваются крайне медленно. Они держались за руки и целовались (не взасос), но дальше этого дело не шло. Марк не настаивал на интимной близости. Аннели говорила мне, что он ведет себя как настоящий джентльмен. И ей это нравилось. Несмотря на наше пристрастие к вызывающей одежде, в глубине души Аннели была очень консервативной. Она решила для себя раз и навсегда, что никогда не отдастся мужчине, если не будет уверена в том, что это именно тот мужчина, который ей нужен. В отношении Марка у нее такой уверенности не было.

Они ходили в кино, а по выходным слушали музыку в комнате Марка, которую он делил с Лукой, или смотрели телевизор вместе с родителями Аннели у нее дома. В школьном автобусе они далеко не всегда садились рядом. Гуляя по набережной, Марк никогда не обнимал Аннели. Я бы на ее месте обиделась, но казалось, что Аннели это вполне устраивает. Тем более что обычно она гуляла со мной.

Аннели была очень хорошей подругой.

Однажды я спросила ее, любит ли она Марка, и она воскликнула:

— О Лив, я не знаю!

— Но этого не может быть! — продолжала настаивать я. — Либо ты его любишь, либо нет. Ты должна это знать.

— Ладно, скажи, ты любишь Джорджи?

— У нас совсем другие отношения.

— А откуда ты знаешь, какие отношения у нас с Марком?

Мою наивность оправдывало только то, что мне было всего шестнадцать лет, и большую часть сведений о жизни и сексе я почерпнула из иллюстрированных журналов для подростков, которые в то время всячески поощряли в своих читателях романтические взгляды на мир.

— Если ты не знаешь, любишь ты его или нет, значит, ты его не любишь, — резюмировала я.

— Разве это имеет значение?

— Конечно, это имеет значение! Если ты собираешься прожить с ним всю жизнь…

Подобные разговоры мы вели довольно часто, но один запомнился мне особенно отчетливо. Он состоялся в начале следующего года. В школе были каникулы, и мы с Аннели решили съездить в уотерсфордский общественный бассейн, чтобы немного поплавать. Марк с Лукой тоже оказались там, но Натали с ними не было.

Я тогда не задумывалась над тем, почему Натали осталась дома. Я просто радовалась тому, что она не пришла. Возможно, у нее было много работы. Кажется, это была суббота. А может она не любила плавать. К тому же ей наверняка бы не понравился общественный бассейн с его общими раздевалками и шумными детьми. Я с трудом представляла себе Натали в купальном костюме. Наверняка это было малопривлекательное зрелище.

В отсутствие Натали Лука снова стал самим собой. Громкоголосый и жизнерадостный, он в первые же пять минут нарушил все правила поведения в бассейне. Выскочив из раздевалки, он пробежался вдоль бортика до глубокого конца и бомбой прыгнул в воду, обдав нас с Аннели фонтаном брызг. Мы завизжали, когда холодная, остро пахнущая хлоркой вода, намочила наши волосы и размыла косметику, а Лука уже вынырнул на поверхность рядом с нами, встряхивая головой, как собака. Капли веером разлетелись с его длинных черных волос. Марк снова выступал в привычной для него роли более спокойного и рассудительного близнеца. Скрестив руки на груди, он стоял в стороне и смеялся. Я тогда еще обратила внимание на его белые ступни с изящными лодыжками и длинными тонкими пальцами.

Мы резвились в бассейне, раздражая окружающих своей плещущей через край энергией. Мальчики проплывали под нами, поднимали на плечи и бросали в воду. Мы визжали и смеялись, плавали наперегонки и ныряли. У Луки было красивое тело атлета с широкими плечами и узкими бедрами. Длинные стройные ноги придавали ему сходство с породистым скакуном. Марк тоже был очень симпатичным, но ниже брата ростом и коренастее. Наши игры сопровождались довольно тесным физическим контактом и были не столь уж невинными. Да, прежде всего нам хотелось повеселиться, но я бы солгала, сказав, что мне не нравилось сидеть на плечах у Луки и чувствовать прикосновение его мокрых волос к своим ногам и бедрам. Мне нравилась физическая близость с Лукой. Я была очень рада, что Натали осталась дома. Она бы все равно не стала с нами играть.

Мы с Аннели вышли из бассейна первыми, потому что замерзли. Заняв смежные кабинки, сбросили свои мокрые купальники и с трудом натянули сухую одежду на еще влажные тела. Капельки холодной воды стекали с намокших волос мне на грудь. У меня было только одно полотенце, да и то настолько маленькое и старое, что от него не было никакого толка.

В ожидании близнецов мы сидели в кафе с видом на бассейн. Между нами на столе стояла упаковка чипсов, которые мы макали в общее блюдечко с кетчупом. На десерт мы купили в автомате по стаканчику горячего шоколада.