Два года изобретений и разработок, еще восемь месяцев на подготовку команды — все коту под хвост. Реальность была безжалостна. Они передали командование его парусником — техническим совершенством ценой в миллион долларов — этой «Барби», висящей у него над головой.

Пот катился по лбу и застилал глаза. Он и шестеро других парней стояли на палубе, как дурацкая группа поддержки, с поднятой над их головами куколкой, будто позируя для календаря бодибилдинга.

— Герцигер! — врезался в его мысли голос Лайлы.

— Что? — выдавил он.

— Я обыграю тебя завтра в пробной гонке.

Зак рассмеялся:

— Спорим?

Судя по вздрагивающим плечам Джоша, он либо смеялся, либо задыхался от злости.

В наступившей тишине щелкнул и прожужжал фотоаппарат.

— Спорим, — наконец ответила Лайла. — Давай поспорим. Тебе есть что терять?

Только самообладание, подумал Зак, хотя оно уже почти стало историей.

— Вот что я тебе скажу, мистер Тестостерон, — продолжила Лайла. — Если ты выиграешь, обещаю не лезть в твои дела. Ты будешь принимать решения, управлять судном. Если проиграешь… — Она помолчала. — Если проиграешь, тебе придется быть со мной более любезным. Ты будешь проявлять ко мне уважение.

Зак мрачно ухмыльнулся:

— Ты, похоже, понятия не имеешь, с кем споришь.

Камера снова щелкнула.

— Замечательно! — воскликнул фотограф. — Лайла, где твоя потрясающая улыбка, детка? Мальчики, намечет «три» скажите: «Секс».

Мальчики? Зак покосился на Джоша. Тот поудобнее взял Лайлу за плечи и свободной рукой поправил очки на переносице.

— Будь с ней милым, — шепнул Джош уголком рта. — Думай о бизнесе.

Зак зажмурил глаза. Рука ныла, пальцы онемели, но он продолжал держать голову Лайлы, тайно надеясь, что когда-нибудь у нее сведет шею.

«Будь паинькой, — повторял Зак про себя. — Будь милым. Будь милым. Милым будь!»

— Хорошо, ребята. — Фотограф опустил камеру и широко улыбнулся команде. — У меня есть отличная идея. Что, если мы снимем парочку кадров без шортов? Пощеголяйте перед публикой. Вы просто красавцы! — Он захихикал. — Конечно, я не имел в виду вас, мисс Кук.

— Все, хватит, — Зак опустил руку, оставив голову нового шкипера болтаться в воздухе.

— Эй!.. — запротестовала Лайла.

Зак не обратил на нее внимания и направился в сторону фотографа, приземистого, толстого человечка.

— Слушай, пижон, а что, если мы тебя вытолкнем…

— Зак! — окликнул его Джош.

Зак внял предостережению друга и резко остановился, как будто его ударили. Подбоченясь, он пристально посмотрел на фотографа. Толстяк неуклюже попятился назад:

— Ладно-ладно, у меня уже достаточно снимков.

— Господа, давайте поставим даму на место. На счет «три»! — выкрикнул Джош команде.

Через секунду Лайла Кук стояла на палубе, маленькие ладошки спрятаны в карманах шортов, гневный взгляд направлен на Зака, как на непослушную собаку, испортившую ковер. Она быстро отвернулась, начав разговор с кем-то из матросов. Зак видел, как она указывала на такелаж его красивой темно-синей яхты. Матросы внимательно слушали, склонясь к ней, и кивали. То один, то другой пробегал взглядом по ее бедрам, как будто созданным для того, чтобы крепко обхватить мужчину и довести его до экстаза.

— …итак, я считаю, мы должны выступить в пробном заплыве, используя новую тактику. — Ее слова повисли в густом воздухе.

Глаза Зака налились кровью. Теперь он понял, что такое настоящая ярость. Ее наняли для управления судном?! А знает ли она, как держать штурвал? Она думает, что может просто прийти и взять все под контроль? Только через его труп. Или ее, Зак скрестил руки на груди.

— Кук, — крикнул он, — я принимаю вызов!

Лайла смотрела на финишную линию, до которой оставалось не меньше двадцати ярдов. Она сделает это. Она должна победить. Господи, помоги! Лайла скользнула дрожащей рукой по шортам, вытирая мокрую ладошку. Это пари, этот идиотский спор с Герцигером стоили ей бессонной ночи. Дразнить такого мужчину, как Зак, особенно на виду у всей команды, было так же глупо, как нырять без клетки среди акул. Насмехаться над человеком, чьим парусником она никогда не управляла, равноценно самоубийству.

Она поменяла руки на штурвале и вытерла другую ладонь. Зак доводил ее до бешенства, до безумия своими колкостями. «Ты недостаточно подготовлена, Лайла», «Ничего не выйдет, Лайла». Язвительные слова не выходили у нее из головы, и вскоре она уже не могла понять, давно они сказаны или только что. Лайла прикусила губу и почувствовала соль и восковую горечь солнцезащитного крема. Штурман предупредил о сильном порыве ветра слева. Лайла кивнула и вновь сосредоточилась на управлении яхтой, отбросив неприятные воспоминания.

С каждой новой волной они все ближе приближались к финишу, обозначенному оранжевыми бакенами. Кажется, она выиграла это глупое пари. Опьяняющее чувство ликования наполнило Лайлу. Оно взбодрило ее, ощущения стали такими же острыми, как пронизывающий ветер, подгоняющий судно и режущий глаза.

Она рискнула оглянуться и рассмеялась. Выигрывать у Зака Герцигера оказалось приятнее, чем она ожидала. Чрезвычайно приятно.

Он все еще преследовал ее, подкрадываясь, не отпуская далеко вперед. Лайла почти физически ощущала прилив адреналина, когда старое судно приближалось, отчаянно пытаясь сократить разрыв. Когда он отыграл пятьдесят футов, у нее пробежали мурашки по спине. Но Лайла была далеко впереди. Зак уже не мог ее обогнать.

Лайла крепче взялась за штурвал. Двадцать тонн титана и стекловолокна качались под ней, пока она вела судно в семьдесят пять футов длиной по неспокойному морю. Они почти дошли, но любая оплошность команды — и акула, дышащая им в затылок, бросится вперед, Лайла не очень хорошо его знала, но понимала, что Зак Герцигер не из тех, кто привык сдаваться.

Секунду спустя сигнал судьи подтвердил, что нос яхты пересек воображаемую финишную прямую. Лайла повисла на штурвале. Она чувствовала радость команды, и сердце бешено забилось от счастья. Они тоже за нее переживали. Лайла развернула яхту, чтобы сбросить скорость, и начала описывать медленные круги по искрящейся воде, внимательно следя за старой посудиной, все еще неуклюже спешащей к финишу.

Когда нос парусника, которым управлял Зак, пересек линию финиша, Лайла повернулась к штурману.

— Время? — спросила она, стараясь перекричать оглушающее хлопанье паруса.

Штурман Ромеро Сантос щелкнул секундомером и сказал усмехаясь:

— Одна минута сорок.

Лайла откинула голову и засмеялась. Ветер, тот самый ветер удачи, который на крыльях нес яхту по волнам, подхватил ее смех над палубой. Выиграла почти две минуты! Это заставит тупоголового мачо задуматься. В первой пробной гонке она разбила его наголову.

И выиграла пари.

Одно препятствие позади, подумала Лайла, но это только начало. Доказать, что она может выиграть в споре, — одно дело, а доказать самой себе, что она выстоит всю гонку, — задача другого порядка. Победа над Герцигером была триумфом над мужским шовинизмом. Получить кубок означает поверить в себя.

Она повернула штурвал и направила яхту прямо против ветра, чтобы остановить ее. Насладиться победой еще только предстояло. Лайла дождалась, когда парусник Зака поравнялся с ними и стали видны его темно-карие, отливающие золотистой карамелью глаза, сверкающие из-под растрепанных, выгоревших на солнце каштановых волос, и помахала рукой.

Он сложил руки рупором и крикнул:

— На сегодня достаточно!

— Хорошо, — как можно громче ответила она. — Отличная гонка, Герцигер!

Он развернул парусник, не ответив. Абсолютно не умеет проигрывать, подумала Лайла.

Она прекрасно понимала, что Зак — выдающийся судостроитель. Ее руки крепче сжали штурвал. Она первый раз управляла этой яхтой, но уже успела к ней привыкнуть. И до чего подходящее ей дали название — «Изумительная Грейс [1]». Яхта действительно была очень грациозной. Изящный нос и мягко изогнутый корпус — игрушка, а не парусник. И к тому же очень легкая в управлении.