В любом случае он оказался прекрасным учителем, что я ему и выдала после трех месяцев муштры, с заявлением, что из него вышел бы прекрасный преподаватель для деревенской детворы. Глаза мужчины округлились, а через день Лаври бегал с криками, что бесплатно учить негоже, да пусть хоть по курице принесут. Я в тот момент усердно делала вид, что говорить и понимать так и не научилась. А жена хозяина усмехалась, замечая, что в роду мужа и кровушки гномов намешано, коим присуще деловая хватка даже в бездоходных делах.

Вторая дочь Лаври была замужем за сыном местного главы, который так мечтал скинуть должность на тестя, и, будучи вдовцом, успевал еще и строил глазки Акталине. Двое младших сыновей были женаты на двух сестричках же, дочках местного кузнеца, в общем, все у Лаври было схвачено. Когда я чуть освоилась с языком, то попыталась донести до Лаври и Сталитта, что я, так сказать, не местная. Про другой мир я решила сначала не говорить. Они же наперебой попытались мне рассказать про Империю, Королевства и Хаос, подумав, видимо, что у меня с памятью проблемы, а я после их рассказов поняла, что волосы на голове у меня умеют шевелиться и в безветренную погоду сами по себе.

На вопрос, как я тут очутилась, Лаври пространно пояснил, что принес меня имперский лорд, его старый друг по приключениям молодости, хотя какой молодости, не ясно, ибо сам он, по словам жены, основательно осел в деревне лишь несколько лет назад, до этого лишь набегами показывался, контролируя жену и хозяйство, не забывая заделать очередного постреленка, чтоб жена, не дай боги, не пошла налево.

Лорд же и сказал, что если три месяца не заберет, то я могу делать все, что захочу. Сталитт позже прочитал мне целую лекцию про Темных лордов. А на вопрос, слышал ли он что-нибудь об Эллохаре, чуть не упал со стула. Оказалось, что седовласый даже не совсем Темный лорд, он есть страшный принц Хаоса. Демон. Моя очередь падать с кровати. Выяснилось, что все Темные лорды отчасти демоны, они умеют обращаться в монстров. Под впечатлением я ходила долго. А потом перекрестилась левой пяткой, что никто за мной не пришел.

Поведала я своему спасителю и о том, что у меня сынок, к которому я никак не могу попасть. Рассказ вызвал такой депрессняк, что захотелось скоренько помереть. Лаври же обнял за плечи, прямо как дочку, зарыдавшую меня, и сказал, что жизнью стоит стремиться к тому, что для тебя дорого, все остальное значение не имеет, даже если не дойдешь, лучше пытаться. Он, конечно, не знал, как далеко лежит мой путь, и что, возможно, пути-то назад и нет, но жить надо. И я все — таки любила жизнь и верила, что моя прекрасная мама позаботится об Антохе, может даже и лучше меня.

В тот вечер, придя из деревни с пустой корзиной, а я относила по просьбе хозяйки зелень к столу прибывшего кузнеца, я попросилась к Лаври жить так сказать насовсем, и готова всячески работать за это. На что хитроусый мужичонка, пряча улыбку, заявил, что меня, старую деву, еще и замуж выдаст и приданное даст. Почему я так приглянулась ему — не знаю, есть в мире такие странные чувства, доброта и щедрость. Они и в моем мире встречались. Только редко.

И вот пошел уже пятый месяц моего пребывания в деревни Кластцы, и на носу был праздник урожая. Решено было закатить в деревне целое пиршество, особенно с учетом двух вещей: первая, карди «сдюжили хороших харчей», как заявил глава общины, косо глядя на тестя, который в очередной раз отказался от столь щедрого предложения, как вкладывать в общак больше будучи главой, а второе, приезд губернатора, очередной.

На поляне перед общим домом, где хранился общак деревни — запасы на зиму, развернули большие столы, добротные деревянные скамьи. Приготовили три больших костра для ночных гуляний. Установили вертел, на котором поместилась огромная туша свиньи. И, как только колокол в деревне пробил полдень, разряженный народ начал собираться.

Карди чем-то напоминали мне казаков, описанных в книгах Шолохова, добротных хозяев, сплоченных, веселых, удалых, любящих свою землю и готовых за нее драться. Благо руководство забыла какого… Седьмого королевства усвоило быстро то, что даже без магии эти люди способны отстаивать свои права, и оставило их в покое, обложив минимальным налогом. Участником этого давления был и мой добрый хозяин, за что и пользовался особым почетом в деревне.

Староста пригласил губернатора их квалта, по типу наших областей, потом что последний был женат на красавице-карди из местных. И пока госпожа — губернаторша, сбросив городскую спесь, выплясывала на поле вместе с толпой молодежи, сам же уважаемый губернатор и глава общины чинно заседали, опрокидывая рюмку за рюмку. Я сидела за столом семьи Лаври рядом со Сталиттом, так как мы оба были не семейные. Вирта, средняя дочь, перешила мне нарядное платье из своего старого, правда к нему пришлось пришить волан, так как женщина по фигуре была схожа со мной, а вот ростом мне по плечо. Да с ростом у меня были проблемы тут явные. Лаври даже заявил, что может у меня в крови тоже чуточка Темных имеется, так как демонессы в людском обличье высокие. Если б он знал, как я далека от демонесс.

Мы с моим учителем чокнулись и распили отличное пиво, оно здесь было невероятно вкусным. Дочери Лаври затянули веселую песню молодой девушки, влюбившейся в кузнеца, который ничего кроме подков не видел. Песня ритмичная, да и мне нравилось петь, так речь даже лучше усваивалась. Маленькая дочка Вирты, Ликка, подбежала к нам и, схватив за руки меня и дядю, потянула в центр вихря из танцующих пар, как ни странно, ученый муж важно прошествовал к «танцполу», чем вызвал массовое замирание сердец, и вскоре мы с ним уже кружились в ритме, меняя партнеров, а я вовсю подпевала, хлопая в ладоши и притопывая.

Теплое солнце, вкуснейшее пиво, и такие хорошие люди вокруг. Я, наверное, сияла. И вот идя по очередному кругу, я повернула голову и… запнулась, чуть не упав, благо партнер поддержал и с улыбкой повел дальше. Рядом с губернатором сидел крайне знакомый мне тип, тот, кого я в своей жизни видеть бы не хотела никогда, и губернатор ему что-то весьма подобострастно рассказывал. Живой, здоровый, при свете солнца еще более смазливый и крайне мрачный вампир. Иллар Сверт. Что-то подсказывало мне, что моей райской жизни пришел конец.

Веселая песенка подходила к концу, и я оказалась совершенно неслучайным образом на противоположной стороне поляны, подальше от стола старосты и от стола семейства Лаври. Подхватив Ликку на руки и вжав голову в плечи, чуть ли не на цыпочках, пошла в сторону стола кузнеца и его семьи, где сидели сейчас обе дочери Лаври.

Понятное дело, если вампир здесь по мою душу, то, если даже в подпол залезу — не спасусь. Но Сверта похоже больше интересовал разговор со старостой и губернатором. Я притулилась на самом дальнем конце лавки за широкоплечими мужчинами. Отпустила девочку, дав ей медовый леденец со стола, и чуть не окосела, глядя в сторону поляны, где восседал Иллар.

— Да не видит он, не бойся!

Напротив меня сидела молодая девушка, очень красивая с потрясающей фигурой и роскошным золотом волос и умильно уплетала внушительный кусок свиньи с огромным ломтем хлеба.

— Кто? — удивленно взглянула я на собеседницу.

— Вампир, кто же еще?!

— А вы знаете откуда, что я от вампира прячусь?

— Хех, — девушка улыбнулась, блеснув зеленющими глазами. — Так ведьма я, вот и ведаю.

— Ведю? — повторила я незнакомое слово.

— Не ведю, а ведаю, знаю, то бишь, — проинформировала меня сильно оголодавшая соседка.

— Я про вас не слышала раньше. и не видела…

— Так я тут и не живу, к родственнику приехала.

— Кузнецу?

— К старосте! — она облизала пальцы.

— А чего вы за их столом не сидите?

— А ты что за Лаврив стол не пошла? Повод у нас тут с тобой сидеть один.

— Вы его знаете? — кивнула я в направлении, где вампир и разместился.

— Кого? Упыря недоделанного? Только рожей природа-мать и не обделила. Тьфу, пропасть! И так болезный кучу лишней крови нахватал! Нет, не знаю его, оттого и стерегусь. Любят маги ведьм!