Он откашлялся. Ох, если бы Бесс услышала сейчас его хриплый кашель!

Бесс! О черт! Продажная сучка!

Пол закашлялся еще сильнее, ощущая в горле болезненное першение. Забыть о ней. Вычеркнуть из жизни, из прошлого, приказывал он себе уже не в первый раз.

Но сейчас, вспомнив о Бесс, Пол ощутил страшную пустоту, ему показалось, что душа опустела и все, что было в ней, утекло струйками дыма.

Оглядев террасу, Пол почувствовал себя немного спокойнее. Он оборудовал ее не только кондиционером, но и мощной вытяжкой, не надеясь на собственную силу воли, которая помогла бы ему распроститься с дурной привычкой.

Да, он здорово привык к Бесс Раффлз в последние два года. Красавица, страстная как огонь, всегда под рукой — разве не здорово? Конечно, случалось, она уезжала на какие-то дурацкие соревнования, но возвращалась, взбодренная очередной победой или новыми впечатлениями от заездов других гонщиков. Он никогда не вникал в то, что были за гонки, где, на каких машинах, он мирился с ними, потому что Бесс, казалось, не тратит энергию, уезжая туда, где все происходит, а накапливает ее, чтобы вернуться и передать эту энергию Полу.

Бесс Раффлз стала для него чем-то вроде наркотика. Он понимал и знал по старому опыту с женщинами — а такой опыт у тридцатидвухлетнего Пола Сидни был, и весьма продолжительный, — что все когда-то кончается. Обычно Пол сам расставался с девушками, чтобы отправиться на поиски новых, свежих, юных.

С Бесс он познакомился конечно же на шоссе и благодаря собственной машине…

Однажды летом Пол остановился на заправке на загородном шоссе и поймал оценивающий взгляд девушки на зеленом «феррари», которая остановилась возле соседней заправки.

— Красавец! — бросила она, кивнув на красный «лотус» Пола. — Полторы сотни выжимаешь?

— А как же! — важно пробасил Пол. — Он ничуть не хуже твоей тачки.

В этой фразе заключался жизненный принцип Пола — у него все не хуже, чем у других.

— О нет, я полагаю, твоя даже лучше.

А это уже принцип Бесс, которая всегда допускала, что она пока не достигла совершенства, но знает точно, к чему стремится.

Они поболтали, а потом договорились встретиться через два десятка миль в придорожном кафе.

И не расставались почти два года.

Пол собирался на ней жениться — он был готов, тем более что дом вот-вот станет принадлежать ему, продвижение по службе обеспечено. А Бесс… О, как он хотел заполучить девушку из Лос-Анджелеса, живущую на той улице, где стоят дома знаменитостей! Пол понимал, конечно, что есть дома и побогаче, чем у Бесс, но девушки из тех домов точно не про его честь.

Он выпустил свежее колечко дыма. И что же, теперь все? Конец мечте? И давай-ка, Пол Сидни, начинай все с самого начала? Опять ищи, опять знакомься? Он откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Подумать только, Бесс продалась! Но очень, очень дорого, сделал оговорку Пол и почувствовал некоторое уважение к себе: столь дорогая девушка принадлежала ему безраздельно два года подряд. Стало быть, он весьма, весьма неплох.

Пол Сидни и впрямь не плох как отдельно взятая единица американского общества, если учесть, что он первый в своем роду стопроцентный американец. Его родители переехали из Польши, и здесь они ничего не добились для себя, а для Пола сделали все, что могли: дали ему образование, настоящее, американское, он окончил университет Беркли. А дальше все пошло по накатанной колее. И спасибо им за это. Конечно, предки могли бы кое-что еще…

Но все-таки Пол Сидни, даже внешне похожий на стопроцентного американца и с именем американским, не был стопроцентным янки. Существовало одно отличие, по, пожалуй, весьма значительное: для американцев их родители — идолы, которым поклоняются и с которых берут пример. А для выходцев из Восточной Европы родители — это объект постоянной критики. Но Пол ничего не мог поделать со своими мозгами и очень надеялся, что настоящая американская жена воспитает его детей в американском духе, и он будет обожаемым «дэдди» для целого выводка Сидни.

Пол затушил сигарету и заглянул в пачку — сигарет больше нет. Он включил вентилятор, который мгновенно разогнал сизое облако дыма. Ну что ж, голубушка, подумал он, обращаясь к Бесс Раффлз, теперь ты у меня попляшешь-попоешь.

Он вскочил на ноги и подошел к телефону.

— Это редакция «Сан»? Я хотел бы сделать сенсационное сообщение.

Самолет Бесс приземлился поздно вечером, она взяла такси и поехала к себе домой. Она была счастлива по-настоящему, наконец-то почувствовала то, что ей, оказывается, хотелось ощутить давно: у нее есть мужчина, к плечу которого можно прислониться.

Странное дело, она очень сильная женщина, обеспеченная, разумная, рисковая. Бесс даже не предполагала, что ей не хватает чьего-то плеча.

Наверное, похожие ощущения испытывают люди, близорукие от рождения: им кажется, что мир таким и должен быть — в тумане, а когда они надевают очки, то все окружающее становится иным — ярким, доступным и понятным. Вот дерево, до него рукой подать, видны отдельные листики на ветках, с четкими прожилками, которые ни за что не различишь без очков…

Южин Макфайр, столь неожиданно появившийся на ее пути, позволил Бесс четко увидеть то, что для нее лишь брезжило в тумане жизни.

Она радостно засмеялась и посмотрела в окно такси. Даже пальмы вдоль дороги показались сегодня зеленее и роскошнее, чем обычно. Калифорнийский пейзаж сильно отличается от английского, он слишком пестрый, чрезмерно яркий, избыточный…

О, неужели я хочу жить в Англии? Бесс покачала головой. Вот это новость!

Когда машина свернула на улицу, в самом конце которой стоял ее дом, Бесс глубоко втянула воздух. И воздух не такой, как в поместье Юджина Макфайра. Здесь — пахнет солнцем и горячим ветром. А там — камнем и влажной свежестью.

Она расплатилась с таксистом, вышла из машины, подхватила дорожную сумку — чемодан Бесс оставила у Юджина. Едва она подошла к двери дома и достала ключ, как невесть откуда возникли репортеры, ее ослепили вспышки камер, оглушили крики:

— Сколько стоит брак с кастратом?!

— Что вы думаете о детях?!

— Вы не намерены стать порноактрисой, как ваша мать?!

— Что для вас «Формула-1»?!

Бесс от неожиданности едва не выронила ключ, но взяла себя в руки, продолжая поворачивать его в замке. Она не оборачивалась, пытаясь понять, что происходит и как себя вести. Самой первой была мысль о Юджине — надо обезопасить его! Нельзя, чтобы его обидели газеты!

Ключ застыл в скважине замка, Бесс стояла, потрясенная пришедшей в голову мыслью. Может быть, вот этого она и опасалась, отказывая мужчинам, которые предлагали ей руку и сердце? В том числе и Полу Сидни? Она боялась, что в любой трудной ситуации ей придется думать о ком-то другом? И, возможно, в ущерб себе и собственным интересам?

Под градом вопросов Бесс размышляла не о том, как ответить на них и самой выбраться из пучины, в которую ее ввергли обстоятельства, а о человеке, про которого она совсем недавно думала — как хорошо, что теперь есть плечо, к которому можно прислониться.

Но чтобы прислониться, о нем надо заботиться…

Если бы не мысль о Юджине, она сейчас раздавила бы эту толпу, как полчище тараканов на трассе, по которой пронеслась бы на своем болиде с бешеной скоростью. Они почли бы за благо унести ноги от ее порога. Обычно Бесс Раффлз в карман за словом не лезла, а когда ее охватывала ярость, то находилось мало охотников связываться с ней — ну кто по доброй воле бросится в эпицентр урагана?

Но Бесс теперь отвечала не только за себя, хотя, казалось бы, брак, заключенный с Юджином Макфайром, фиктивный.

Она медленно толкнула дверь, из прихожей пахнуло прохладой и покоем, но Бесс не соблазнилась манящей безопасностью дома. Она неспешно повернулась к репортерам, сложила руки на груди и очаровательно улыбнулась.

— Итак, не все сразу, господа. Отвечаю на вопросы по порядку. Что для меня «Формула-1»? — Она запомнила того, кто задал ей этот вопрос. — То же, что для вас занятие сексом на заднем сиденье машины.