Кейт задумчиво спускалась по узкой лестнице. Мисс Сквайрс — невысокая пухлая особа с близорукими добрыми глазами, — заслышав шаги, выглянула из своей темной конурки.

С лица секретарши никогда не сходила печать заботы. Ей очень понравилась Кейт, и она уже дважды приглашала девушку в свой аккуратный домик, уютно примостившийся среди холмов Сассекса. Мисс Сквайрс жила одна, если не считать огромного черно-белого кота с не слишком оригинальным именем Том.

— Так вы решили взяться за это дело? — взволнованно прошептала мисс Сквайрс. Казалось, ее очень обеспокоила беседа Кейт с громадной шоколадной меренгой, обитавшей этажом выше.

— О да. Это замечательно! Совершенно замечательно!

Складки на лбу у мисс Сквайрс стали еще глубже.

— Я знала, что вы именно так все воспримете. На самом деле это я посоветовала миссис Дикс поручить вам это задание. Я знаю, на вас можно положиться, и мне подумалось, что будет лучше, если компанию бедной девочке составит такая молодая и веселая девушка, как вы.

— Какая вы милая! — искренне сказала Кейт.

Мисс Сквайрс, не грешившая ни молодостью, ни красотой, комплиментами явно избалована не была, а потому залилась густым румянцем.

— Я всего лишь сказала правду. Надеюсь, все будет в порядке. И ничего не случится, — испуганно добавила она.

— А что может случиться? Или вы думаете, что Франческа вдруг окажется избалованным и неуправляемым ребенком?

— Да, и это тоже, а кроме того, отец девочки! Видите ли, мы ничего о нем не знаем.

— Но он же обещал, что отпустит малышку.

— Да-да, конечно, но...

— И к тому же сегодня днем я собираюсь повидаться с матерью Франчески.

— Ну, тогда...

Заметив замешательство мисс Сквайрс, Кейт весело рассмеялась:

— Наверное, вы из тех старомодных людей, что не доверяют иностранцам!

Мисс Сквайрс снова покраснела и ворчливо заметила:

— И не всегда безосновательно. Что ж, счастливого вам пути, дорогая. А когда вернетесь, обязательно приезжайте ко мне на уик-энд.

* * *

Розита обитала в роскошном особняке на Эгертон-гарденз. Когда Кейт вошла в просторную гостиную, хозяйка томно поприветствовала ее, лишь слегка приподнявшись на кушетке. Это была маленькая темноволосая женщина с тонким, чуть болезненным лицом, глаза ее на мгновение напомнили Кейт "Женский портрет" Рафаэля. Эти глаза не столько скрывали какую-то тайну, сколько пытались убедить в том собеседника. Такой взгляд, вне всяких сомнений, должен был производить сильное впечатление на представителей противоположного пола.

Кейт отметила, что Розита не выглядит смертельно больной. Да и вялость рукопожатия была явно нарочитой. Скорее всего, решила она, хозяйка просто очень изнеженная и избалованная особа и ей внушает отвращение одна лишь мысль об утомительной поездке. А может быть, Розита не желает встречаться со своим бывшим мужем. Судя по всему, от недостатка кавалеров она вряд ли страдает.

Кейт оглядела гостиную, отметила кушетку с покрывалом из бледно-зеленой парчи, шторы темно-малинового итальянского дамаста, зеркала в золоченых рамах, подушки, раскиданные тут и там, бесчисленные маленькие столики. Подходит ли подобная обстановка для семилетнего ребенка — нервного, несчастного и, скорее всего, не привыкшего к такой роскоши?

Розита ответила на приветствие Кейт по-английски с едва заметным акцентом.

— Очень любезно с вашей стороны, мисс Темпест, что вы нашли время повидаться со мной. Миссис Дикс поведала мне, как добросовестно и ответственно вы относитесь к поручениям. Она сказала, что перед поездкой вы хотели бы побольше узнать о моей дочери.

— Нам с Франческой предстоит проделать вместе неблизкий путь, — сдержанно ответила Кейт.

— Да-да, вы совершенно правы. Именно из-за ужасной дороги я и не решаюсь сама отправиться в Рим. Мне не вынести столь долгое и утомительное путешествие. Все эти волнения так измотали меня. А поведение Антонио...

Лицо Розиты внезапно исказилось, по щеке скатилась крупная слеза. Спохватившись, хозяйка постаралась взять себя в руки. Если она и не больна, то нервы у нее точно на пределе, сочувственно подумала Кейт и тут же спросила себя, в чем причина подобного состояния матери Франчески. Впрочем, вопрос был скорее риторическим, поскольку ответ казался довольно очевидным. Похищение дочери и вся последующая суматоха не могли не выбить из колеи эту меланхоличную красавицу.

— Вот увидите, мисс Темпест, — снова заговорила Розита, — Франческа очень покладистый и тихий ребенок. Она даже чересчур — как вы это называете — задумчива. Девочка почти не говорит по-английски, но понимает практически все. Вы знаете, моя дочь выглядит старше своих лет. Ах да, не забудьте про куклу. Франческа никогда не расстается со своей куклой, в этом отношении она совершенно непреклонна. Мисс Темпест, вы ведь позаботитесь о моей малышке, не правда ли?

— Да, разумеется, вы можете на меня положиться.

— Миссис Дикс сказала, что вам можно доверять. Как бы я хотела поехать сама! Разумеется, можно было бы отправиться самолетом, но Франческа обожает поезда и корабли, а паром через Ла-Манш — это... ох! — Розита в изнеможении откинулась на кушетке. — Вы знаете, она без ума от Эйфелевой башни.

— От Эйфелевой башни?

— Да, Франческа больше всего на свете любит взбираться на Эйфелеву башню. На самую-самую верхушку! Надеюсь, вы не боитесь высоты. Я ужасно боюсь.

Розита содрогнулась, а Кейт внезапно стало смешно. Предстоящая одиссея обещала быть легкой и приятной. Надо всего лишь привезти ребенка, который без ума от поездов и обожает любоваться Парижем с высоты Эйфелевой башни. Кейт казалось, что она уже немного знает Франческу, ей начинала нравиться маленькая незнакомка. Кейт почти предвкушала встречу с девочкой.

— Чему вы улыбаетесь? — с подозрением осведомилась Розита, на мгновение позабыв о своей ипохондрии.

— Я тоже люблю Эйфелеву башню.

— О боже! Какое чудесное совпадение! Тогда вы прекрасно поладите.

— Не сомневаюсь, — весело ответила Кейт и поднялась с кресла. Безвольная рука снова протянулась ей навстречу. Но к немалому удивлению Кейт, на этот раз пожатие оказалось поразительно сильным. Ладонь Розиты была холодной и слегка влажной. У девушки возникло странное ощущение, будто обладательница этой изящной кисти чего-то смертельно боится...

* * *

Прежде всего, разумеется, следовало предупредить несравненную миссис Пиблз. Помимо того что эта достойная особа, хотя и без особого рвения, но довольно точно сообщала Кейт обо всех телефонных звонках, она считала своим долгом быть в курсе намерений квартирантки. А поскольку каждый, кто навещал Кейт, вынужден был проходить через парадный вход и преодолевать ведущую в подвал лестницу, то он неизбежно оказывался под обстрелом цепких глаз миссис Пиблз, тем самым разжигая и без того чрезмерное любопытство этой дамы, весьма откровенной и несдержанной в своих замечаниях.

"Этот молодой человек, что приходил вчера вечером, мисс Темпест. Какой-то он худосочный, вы не находите? Можно подыскать и получше". Или: "Она, наверное, ветреница, эта мисс Эдвардс. Жаль того беднягу, которого она окрутит".

Как ни странно, об Уильяме миссис Пиблз отзывалась с нескрываемым одобрением, что было довольно утомительно. Кейт не покидало чувство, что, отпусти ее хозяйка несколько язвительных замечаний в адрес Уильяма, она бы с жаром бросилась на его защиту и, быть может, наконец-то влюбилась в него. А так они с Уильямом расходились во мнениях буквально обо всем, начиная от последней пьесы и заканчивая цветом его галстука. Уильям был медлителен, не слишком аккуратен, страшно рассеян и, кроме того, обескураживающе откровенен относительно работ, внешнего вида и поведения Кейт. Он обращался с ней так, горько сетовала она не раз, будто они уже много лет женаты. Но каким-то непостижимым образом Кейт и Уильям привязались друг к другу. Точнее сказать, они уживались друг с другом. А все те странные, худосочные или, наоборот, расфуфыренные личности, не вызывавшие у миссис Пиблз ни малейшего одобрения, почему-то исчезали после первого же свидания. Возможно, именно прямота и резкость суждений сближали миссис Пиблз и Уильяма. Как бы там ни было, Кейт испытывала огромное облегчение от мысли, что на некоторое время избавится от обоих.