День выдался пасмурным и холодным, и даже жизнерадостному мистеру Маллинзу не удалось развеять тревогу Крессиды. Она должна вернуться домой, к Тому, должна послушаться его и отказаться от своих амбициозных идей о независимости. Как глупо считать себя прикованной к Дому Дракона лишь потому, что удерживают одиночество и тоскливый взгляд Арабии… Или потому, что не закончено расследование истории смерти Люси. Или… из-за Джереми?

— Неужели он уже успел сделать вас несчастной? — Спросил мистер Маллинз насмешливо.

— Кто?

— Мистер Уинтер, конечно.

— Мистер Уинтер меньше всего интересует меня. — Крессида почувствовала, как румянец заливает ее щеки.

Мистер Маллинз понимающе улыбнулся. Депрессия Крессиды усилилась, и девушка все больше сердилась на Джереми. Возможно, она была несправедлива к нему этим утром, но даже если не он написал эту страшную записку, почему вечно преследовал ее, шел по пятам? Она устала от этого. Крессида удалилась вглубь магазина, прошла через нагромождение вещей к старинному бюро, которое, как уверял мистер Маллинз, принадлежало Арабии.

На самом деле мистер Маллинз был великий путаник. Правда, время от времени ему удавалось сделать блестящий гешефт, но он не знал и половины имеющихся у него товаров. В многочисленных ящиках бюро пылились фарфоровые статуэтки, эмалевые табакерки, блестящие кувшины. Несколько полок были забиты книгами и серебряными рамками, в большинстве без фотографий, а в некоторых сохранились выцветшие изображения давно умерших людей.

Кто этот солдат в форме времен англо-бурской войны? А вот невеста, одетая в подвенечное платье моды тридцатых годов, и жених, выглядевший бледновато на фоне своих друзей. Снимок обрамляла серебряная рамка, а на обороте размашисто написано: «Нет, нет!», и в верхнем углу аккуратная надпись…

Крессида зажмурилась и выронила фотографию, словно та была раскалена добела. Рамка с грохотом упала на пол, и тут же примчался встревоженный мистер Маллинз.

— Что-то разбилось, дорогая? Вы ничего не сломали?

— Возможно, разбилось стекло…

Крессида глубоко вдохнула, прежде чем открыть глаза. Фотография упала изображением вниз, и начертанные на обороте слова оказались выставленными на обозрение.

«Дорогой мамочке от Люси и Ларри. С любовью».

Это свадебная фотография Люси! Умершей Люси, которую положили в гроб в бальном платье, с красными розами в руках накануне собственной свадьбы!

— Это Люси. — Мистер Маллинз поднял фотографию и внимательно рассматривал ее. — Она была красивой девушкой, но не обладала и десятой долей обаяния Арабии. Вы могли заметить это по изображению. Прелестная, миловидная, но, увы, ординарная. Молодой человек ей под стать.

— Люси не была замужем! — воскликнула Крессида.

Мистер Маллинз недоуменно посмотрел на нее.

— Но здесь это засвидетельствовано, дорогая. Или вы хотите сказать, что это не Люси?

— Это она. Та же самая девушка, фотография которой стоит в комнате Арабии. Но она не выходила замуж за Ларри, мистер Маллинз. Она писала в своем дневнике: «Надо заказать цветы», но дело обернулось так, что цветы понадобились для ее похорон, а не для свадьбы. Потому что Люси умерла не по своей воле и это была грязная история, которую держали в секрете от Ларри. Люси ждала ребенка от другого человека. Арабиа призналась мне прошлой ночью.

Крессида наконец-то осознала, что получила доказательство изощренной лжи.

Но для чего Арабии этот спектакль? Неужели она сама положила в комод и детский носочек, и неоконченное письмо, взывавшее к неизвестному возлюбленному о помощи.

Мистер Маллинз хотел, чтобы я нашла эту фотографию, поняла Крессида. По собственной инициативе он не собирался ничего рассказывать, так как был старым верным другом Арабии, но хотел, чтобы я знала правду. Он пытается предостеречь меня от чего-то. Но от чего?

Теперь понятно, почему Джереми не нашел записи о смерти Люси. Ведь когда она умерла, ее фамилия была уже не Болтон, а Мередит.

Неожиданно Крессиду бросило в дрожь.

— Такая неосмотрительность нелогична. Арабиа ни за что не оставила бы фотографию в бюро.

— Никогда не знаешь, что сделает Арабиа, — многозначительно произнес мистер Маллинз. — Если ей не нравился молодой человек, или она не одобряла свадьбу…

— Но она хотела этой свадьбы. Она не одобряла совсем другого мужчину.

— Другого мужчину?

Крессида прикусила язык.

— О, мистер Маллинз, извините. История Люси стала у меня навязчивой идеей. Мне кажется, эта девушка преследует меня. Какое мне дело, за кого она вышла замуж и вообще была ли замужем. Она умерла, и это произошло очень давно. Пожалуйста, не рассказывайте Арабии, что я видела эту фотографию. Она только расстроится. Давайте, забудем об этом.

— Если вы считаете это благоразумным, — пожал плечами мистер Маллинз.

— Почему я должна позволить умершей девушке вторгнуться в мою жизнь, как это происходит сейчас? Я положу снимок обратно, в пыльный ящик, где он и лежал.

Крессида лихорадочно запихнула фотографию назад, в груду старых снимков. Здесь они были похоронены, как в могиле. Но у Люси нет могилы…

Поздним вечером Крессида возвращалась домой и услышала за спиной шаги. Весь день туман окутывал улицы, и даже в хорошо освещенных местах невозможно было ничего увидеть на ярд перед собой.

Когда Крессида поняла, что ее преследуют, то пожалела, что не приняла предложения Даусона проводить ее домой. И не потому, что считала того не слишком приятным попутчиком. Просто была уверена — он не сможет защитить ее. Она вспомнила о задушенной девушке. Трагедия случилась недалеко от места, где Крессида сейчас находилась.

Шаги. Оглянувшись, она смогла рассмотреть чью-то фигуру. Немного приблизившись, неизвестный преследователь занес руку, словно собирался нанести удар…

Дом Дракона теперь казался надежным убежищем. Крессида ринулась вперед, к своей уютной квартире, любезно предоставленной ей Арабией. В этот момент Крессида была готова забыть обо всем, даже о дурацких шутках, сыгранных с ней в этом доме. Они казались безобидными по сравнению со зловещими шагами, гулко раздающимися в тумане по мостовой. Шлеп-шлеп-шлеп…

Сердце тревожно билось, дыхание прерывалось, когда Крессида наконец добежала до Дома Дракона, взлетела по мраморным ступеням и изо всех сил хлопнула дверью.

В холле не оказалось ни души, но там было светло и безопасно. Ей стало немного спокойнее, и девушка направилась в свою квартиру. Комнаты были такими же, какими она оставила их утром. Это радовало, неприятных сюрпризов с нее достаточно… Никаких писем, никаких пугающих записок, но… Что это? Входная дверь в дом бесшумно открылась и закрылась. Почудилось?

Крессида выключила свет и на цыпочках вышла в темный коридор. В этот момент что-то прыгнуло к ее ногам и обернулось вокруг лодыжек. Девушка в ужасе вскрикнула. В ту же минуту зажегся свет — перед ней стоял Джереми Уинтер и улыбался. Мимоза оторвалась от ног Крессиды и отскочила к своему хозяину, словно играла в салочки.

— Простите, Мимоза напугала вас? Она любит так играть, не знаю почему. Что с вами, вы вся дрожите?

— Я… Меня кто-то преследовал. — Крессида едва переводила дух. — Поверьте; в самом деле меня кто-то преследовал, шел по пятам до самого дома, и мне показалось, минуту назад я слышала, как открылась и закрылась входная дверь…

И тут она заметила капельки воды на волосах и лице Джереми. Должно быть, он только что с улицы. Помутневшим взглядом Крессида уставилась на его ботинки с толстыми каучуковыми подошвами.

— Кто-то преследовал вас? Это неприятно.

— Да, кто-то, — с сарказмом подтвердила Крессида, выразительно глядя на мокрые следы от его ботинок.

— Вы напрасно подозреваете меня, — покачал головой Джереми, — я простудился и целый день не выходил из дома. — Он чихнул, словно по заказу. — Только что выскакивал купить молока для Мимозы. — И он потряс в воздухе бутылкой. — Доказал я вам свое алиби?