Это являлось еще одной причиной, по которой ему пришлось поместить Долли в частную школу в Англии...

Лежащая на постели женщина негромко застонала. Вернувшись к реальности, Стив сунул в печку очередное березовое полено и подошел к кровати. Несмотря на толстое одеяло и тепло комнаты, Эмили Левски не переставала дрожать. Двигаясь медленно и осторожно и не отрывая взгляда от ее лица, он приподнял одеяло и лег рядом на постель, прижав Эмили к себе.

Ее тело легло в объятия Стива просто идеально, как будто было специально для этого предназначено, щека приникла к шее, дыхание щекотало кожу, упругая грудь прижалась к его груди. Ответ его собственного тела последовал незамедлительно. Независимо ни от чего он по-прежнему желал ее.

Стиснув зубы, Стив попытался думать о чем-нибудь другом, однако это не принесло желаемого результата. Слишком долго он оставался без женщины, вот в чем проблема. А кстати, как долго?

Если пришлось напрячься, чтобы вспомнить, — значит, слишком долго. Пора с этим что-то делать, и как можно скорее. Сейчас, пока Долли находится в Англии, самое удобное время для этого.

К примеру, взять ту блондинку с благотворительного бала, которая всучила ему номер своего телефона, — он должен где-то валяться. Она не оставила никаких сомнений в том, что залезет к нему в постель без лишних уговоров. Правда, Стив даже не помнил ее имени, что ясно свидетельствовало об оставшемся о ней впечатлении. Были и другие женщины в разных концах света, с которыми он встречался, но так и не переспал.

Эмили Левски шевельнулась, заставив Стива торопливо отстраниться. Прошла ли ее дрожь? Чем скорее он покинет эту постель, тем лучше.

Кстати, у той женщины с благотворительного бала сквозь левую ноздрю была продета бриллиантовая булавка. Это ему хорошо запомнилось и скорее всего помешало тогда позвонить.

Внезапно судорожно содрогнувшись, Эмили открыла полные страха глаза и с неожиданной силой толкнула его в грудь.

— Нет! — крикнула она. — Нет, не надо!.. — Затем, видимо рассмотрев Стива получше, замолчала, явно борясь с только что переполнявшим ее ужасом.

Ужасом от чего? От того, что вставший из могилы Станислас пришел по ее душу? Но прежде, чем он успел о чем-нибудь спросить, она заговорила сама:

— Вы не Станислас... О Боже, мне было показалось, что это он. — В ее голосе снова появились панические нотки. — Кто вы такой? Где я нахожусь?

— Да, я не Станислас, — как можно спокойнее заверил ее Стив. — Станислас мертв, разве вы не помните?

В ее сапфировых, в тон свитера, глазах вновь появилось выражение страха. Снова отпихнув его, Эмили резко откинула голову и, вскрикнув от боли, схватилась за лоб.

— Пожалуйста, скажите... что это за место? Я не понимаю, что произошло.

Ничего удивительного, что Станислас Левски вновь и вновь возвращался к своей неверной жене. Казавшаяся красивой даже в бессознательном состоянии, сейчас, когда ее лицо оживилось эмоциями, с огромными, выглядящими такими беззащитными глазами, эта женщина была просто прекрасна.

— Произошел несчастный случай, — ответил Стив нарочито грубо, тотчас же устыдившись этого. — Сейчас вы находитесь в доме Рудолфа и Гертруды Левски.

Вздрогнув, как от удара электрического тока, Эмили на мгновение закрыла лицо руками.

— Нет, — прошептала она. — Нет, скажите, что это неправда.

— Но это правда. Куда еще я мог вас отвезти? Хотя, должен признаться, вас приняли здесь без особой радости.

— Они меня ненавидят, — пробормотала Эмили, и на мгновение в ее глазах мелькнули слезы. — Я не хочу быть в этом доме. Никогда больше!

Либо она была искусной актрисой, либо все, что он о ней слышал, было ложью. Однако Станислас, Норман, Рудолф, Гертруда... Неужели все они ошибались? Это казалось маловероятным.

— Неудивительно, что они вас ненавидят, — заметил Стив холодно.

Эмили отодвинулась от него еще дальше, и на лице ее опять появилась гримаса боли.

— Кто вы такой?

— Может быть, ваша судьба? — спросил Стив, насмешливо подняв бровь.

— Перестаньте играть со мной! — взмолилась она со вновь появившимися слезами на глазах. — Пожалуйста... я не понимаю, что со мной происходит, вы должны объяснить мне все.

— Я человек, оказавшийся на дороге после того, как вы врезались в телефонный столб. Вам следовало бы меня поблагодарить. В машине с выключенным двигателем вы бы наверняка замерзли.

— Машина... — Эмили нахмурилась. — Теперь вспоминаю, я действительно села в машину и уехала отсюда. Было ветрено, и шел снег, но здешние дороги такие прямые, что мне это не показалось опасным.

— Не слишком умное решение с вашей стороны, — откровенно заявил Стив.

— Но не могла же я остаться! Кроме того, они сами хотели, чтобы я уехала, и чуть не вытолкали меня за дверь. Но стоило мне оказаться на дороге, как я перестала что-либо видеть из-за снега, и вдруг этот столб... Мне удалось только выключить зажигание из боязни загореться.

— Очередное сомнительное действие в добавление ко всему остальному.

— Так, значит, они рассказали вам обо мне, — тихо сказала женщина. — И вы им поверили.

— А разве есть причина, по которой я не должен был поверить? — спросил Стив, понимая, что хочет, чтобы эти причины действительно существовали.

— О Боже... — прошептала Эмили.

Вид у нее был совершенно несчастный. Одним быстрым движением он соскочил с кровати.

— Пойду принесу вам супа, а потом вам надо принять горячую ванну.

Эмили попыталась встать, но приступ слабости заставил ее опять опуститься на подушки.

— Просто уйдите, — взмолилась она дрожащим голосом. — Уйдите и оставьте меня одну.

Если бы только это было возможно!

— Вам не нравится иметь дело с последствиями своих поступков, не так ли? — спросил Стив. — Вероятно, вас можно поздравить с наличием остатков совести.

— Прекратите! Прекратите немедленно! Я больше не могу... — Похоже было на то, что Эмили действительно находится на грани нервного срыва.

Стив почувствовал себя похожим на сверстника хулигана, не дававшего ему прохода в школе, и смутился. Теперь, при росте под сто девяносто сантиметров и умении постоять за себя, он предпочитал не пользоваться этими своими преимуществами без крайней необходимости. Особенно когда имел дело с тем, кто слабее его. С другой стороны, за что, черт побери, ему винить себя? После всего происшедшего Станисласа уже не вернешь, а разве не в этом суть дела?

— Я приду через несколько минут, — холодно сказал Стив. — Ванная за той дверью, и на вашем месте я бы не покидал этой части дома. Вы тут не слишком популярны.

— Думаете, я этого не знаю? — ответила она с некоторым вызовом.

— И все же пришли сюда именно вы. Безо всякого приглашения, как я понял.

— Если вы полагаете, что я собираюсь перед вами оправдываться, то сильно ошибаетесь, — с горечью произнесла она и отвернулась.

Колеблющийся золотистый отблеск живого огня из печки осветил изящную линию ее щеки. С трудом отведя взгляд, Стив вышел из комнаты и остановился в коридоре, пытаясь успокоить бушующий в груди водоворот самых противоречивых эмоций. Что с ним творится? Он испытывает к этой женщине сильную неприязнь и в то же самое время страстно желает поцеловать ее... Не сходит ли он с ума?

Голубые глаза и длинные черные волосы есть у множества женщин. Держи себя в руках, Стив.

Получив разрешение Рудолфа, он позвонил в аэропорт, где ему сообщили, что все рейсы отложены. Гертруда накрыла ему на непокрытом скатертью дубовом столе в столовой. Машинально поддерживая разговор с хозяином и его женой, он проглотил тарелку вкусного грибного супа с булочками домашней выпечки и салат.

Закончив есть, Стив поднялся из-за стола.

— Вещи Станисласа находятся в багажнике моей машины... Хотите, чтобы я принес их сейчас, или отложим на завтрашнее утро?

— Лучше завтра, — устало ответил Рудолф. — На сегодня с нас вполне достаточно.

— Там на подносе суп, — объявила Гертруда ледяным тоном. — Можете отнести ей.