У Стенли тоже была «наречённая» Долли, которой сообщили столь желанную для неё ложь. Весь белый мир получил ту ложь, которую хотел услышать. И получает до сих пор. Когда Марлоу в конце конрадовской истории лжёт «невесте» Куртца, он делает не только то же самое, что делал сам Стенли, но также и то, что делала вся британская общественность, пока Конрад писал свою повесть. Они лгали.

43.

История любит повторяться. Осенью 1898 года «Стенли» возвращается во второй раз, теперь под именем Китченер. ^[26]

Генерал Горацио Герберт Китченер, прозванный «Сирдар», совершил то, что не удалось сделать Стенли. Он нанёс поражение дервишам и «спас» Судан.

27 октября 1898 года он прибыл в Дувр. Так же, как то было и в дни возвращения Стенли, собралась огромная толпа, чтобы приветствовать его. Так же, как и Стенли, он был доставлен в Лондон специальным поездом и удостоен аудиенции королевы Виктории. На обеде в его честь он выразил уверенность, что победа, одержанная над дервишами открыла всё протяжённость долины Нила «цивилизующему влиянию коммерческого предпринимательства».

Именно эти слова звучали в устах Стенли относительно реки Конго.

Следующие пять недель превратились в круговерть празднеств. В Кембридже, где ранее почётную степень получал Стенли, 24 ноября Китченер получил свою. В тот момент, когда в честь Сирдара был запущен фейерверк, некоторых учёных, выступивших против его награждения, в полном облачении сбросили в реку. Далее он едет в Эдинбург, где получает почётную степень 28 ноября. Затем наступает черёд общенациональных празднований.

Едва ли возможна более точная копия возвращения Стенли. В том же номере газеты, где были опубликованы реклама и рецензия на книгу о дневниках Эмин Паши, на книгу, показывающую, насколько безосновательным был прошлый экстаз, — в том же самом номере снова звучит людское ликование, раздаются здравицы, эхом повторяются пустые фразы.

Мало кто ставил под сомнение победу при Омдурмане. Мало кто задавался вопросом, как это могло произойти, что на одиннадцать тысяч убитых суданцев потери англичан составили только сорок восемь человек. Никто не спрашивал, почему из шестнадцати тысяч раненых суданцев выжили в лучшем случае лишь единицы. ^[27]

Тем временем на кентской ферме Пент польский писатель в изгнании прервал работу над романом, которым он был занят, и вместо этого начал писать историю о Куртце.

44.

Я выхожу на солнце, и, когда делаю глубокий вдох, горячий воздух обжигает меня, как горячая пища в те времена, когда я был маленьким и не мог ждать, пока еда остынет, а вместо этого гасил нестерпимый жар глотком холодного молока. Где теперь тот стакан холодного молока, который так нужен для каждого вдоха?

45.

В битве при Омдурмане вся суданская армия была уничтожена, даже не сумев подойти к своему неприятелю на расстояние выстрела.

Искусство убийства на расстоянии стало европейской специализацией уже давно. Соревнование в вооружении между морскими державами Европы в семнадцатом веке привело к созданию флотов, способных решать стратегические задачи вдали от родных берегов. Их пушки могли разрушать доселе неприступные крепости, не говоря уже об уничтожении беззащитных деревень.

Доиндустриальная Европа мало что могла предложить остальному миру. Нашим основным предметом экспорта была сила. По всему остальному миру к нам в то время относились как к воинам-кочевникам, своего орда татаро-монголам. Те правили из седла, мы — с палуб кораблей. ^[28]

Народы более высокой культуры, чем мы, оказывались бессильны перед нашими пушками. Моголы в Индии не имели кораблей, способных выстоять под артиллерийским огнём или принять на борт тяжёлые пушки. Вместо создания флота моголы предпочли оплачивать военные услуги европейских держав, которые вскоре оказались в состоянии захватить и сами престолы правителей Индии.

Китайцы открыли порох в X веке и отлили первую пушку в середине XIII века. Но они чувствовали себя в такой безопасности на своей части света, что, начиная с середины XVI века, вовсе отказались от участия в гонке по военно-морскому вооружению.

Таким образом, отсталая и обладавшая скудными ресурсами Европа XVI века получила монополию на океанские корабли с тяжёлыми орудиями, способные сеять смерть и разрушение на огромных расстояниях. Европейцы стали богами пушек, которые убивали задолго до того, как их противники успевали применить своё оружие.

Через триста лет эти боги уже владели третьей частью всего мира. И в конечном счёте их владычество покоилось на мощи их корабельных орудий.

46.

Однако большая часть обитаемого мира в начале XIX века находилась вне досягаемости для пушек военно-морской артиллерии.

Поэтому, когда Роберт Фултон пустили первый корабль с паровой машиной по Гудзону, это оказалось чрезвычайно значимым в военном отношении открытием. Вскоре уже сотни пароходных кораблей бороздили реки Европы. В середине XIX века пароходы начали использовать для транспортировки европейских пушек вглубь азиатского и африканского континентов. Таким образом, в истории империализма началась новая эпоха. ^[29]

Это стало и новой эпохой в истории расизма. Слишком много европейцев было склонно истолковывать военное первенство как интеллектуальное и даже биологическое превосходство.

Немезида — имя греческой богини мести, наказывающей за гордость и высокомерие. Есть большая доля исторической иронии в том, что именно это название носил первый пароход, отбуксировавший британский военный корабль вверх по Жёлтой реке и Великому каналу по направлению к Пекину.

Уже вскоре пароходы перестали использовать только как флотские буксиры; их оснастили собственной артиллерией. Канонерка стала символом империализма на всех крупных реках Африки — Ниле, Нигере, Конго — и обеспечила европейцам контроль над огромной территорией, ранее недоступной для применения военной силы.

Пароход описывали как носитель света и справедливости. Если бы создатель паровой машины смог взглянуть с небес вниз на землю, чтобы оценить успех своего изобретения, — писал Макгрегор Лэрд в своём «Повествовании об экспедиции вглубь Африки по реке Нигер» (1837), — вряд ли какое иное его употребление принесло бы ему большее удовлетворение, нежели созерцание картины сотен пароходов, «несущих радостные вести «о мире и доброй воле для всех людей» в самый мрачные уголки земли, ныне полные жестокости».

Такой была официальная риторика. В битве при Омдурмане было продемонстрировано, что канонерки также, подобно богам, обладают способностью уничтожать с расстояния, недосягаемого для противника.

47.

Вплоть до середины XIX века характеристики лёгкого оружия, используемого в Третьем мире, были сопоставимы с аналогичным европейским вооружением. Стандартным оружием был заряжаемый с дула мушкет с кремневым замком, изготовить который были способны и африканские деревенские кузнецы. Мушкет был устрашающим оружием для тех, кто впервые слышал звук его выстрела. Однако его дальнобойность не превышала сотни ярдов. Для его перезарядки требовалась как минимум минута. Даже при сухой погоде на десять выстрелов приходилось три осечки, если же шёл дождь, то он и вообще оказывался негоден.

Умелый лучник всё ещё превосходил стрелка из мушкета в быстроте, дальности и точности выстрела. Единственным преимуществом мушкета была его способность простреливать доспехи.

Поэтому колониальные войны первой половины XX века носили затяжной характер и были довольно затратными. Хотя французы имели в Алжире целую армию в сто тысяч человек их продвижение было чрезвычайно медленным, поскольку пехотное вооружение противников особо не отличалось от их собственного.

Но с изобретением ударного капсюля мушкет стал давать лишь пять осечек на тысячу выстрелов, а нарезные стволы повысили точность стрельбы.