Американец перебивает:
— Простите, мы тут стоим уже пятнадцать минут, а ни один поезд ещё не отошёл.
— Да?! А у вас негров линчуют!»
Видя приезжих, мы нередко негодуем: понаехали тут! Негодующие в упор не видят явную пользу от мигрантов. Ведь они выполняют главным образом работу, от которой гордо отказываются аборигены: нас не устраивают зарплата и условия труда, а мигрантам приходится брать, что есть. Кроме того, мигранты могут порой делать то, чего мы при всём желании не в состоянии. Интересно, где бы мы брали южные фрукты, если бы на наших рынках не расцвели пышным цветом азербайджанские торговые организации? До того, как мы рассорились с нашими бывшими южными республиками, мы с большим удовольствием пили грузинские и молдавские вина.
Разумеется, среди «понаехавших» есть всякие люди, в том числе и с криминальными наклонностями. Что ещё важнее, они рассматривали (и сейчас рассматривают) своё пребывание в России как временное. А значит, зачем изучать русскую культуру, учиться жить с русскими по русским правилам? Вот и почва для трений, для взаимного недовольства.
Нам, русским, полезно было бы время от времени посматривать на то, как ведут себя мигранты на Западе, где им созданы небывало комфортные условия: приличное жильё, терпимое пособие, помощь в устройстве на работу.
И что же? Они недовольны, они регулярно устраивают возмущённые демонстрации и бунты, жгут машины, грабят магазины — словом, негодуют и требуют всё лучших и лучших условий жизни.
А наши мигранты по сравнению с теми — кроткие овечки. С ними вполне можно работать, воспитывать, включать в нашу культуру, учить их не ходить в чужой монастырь со своими уставами. Но — не хочется, некогда, других забот полно, да и денег требует немало. Разговоров, правда, на эту тему много…
Грустно это, недостойно и неразумно с нашей стороны, никак не красит великую русскую нацию. Мы ведь не то что нерусских мигрантов не любим, мы и русских, бежавших из националистически настроенных районов соседних государств, не больно-то привечаем. Это при постоянном сокращении населения России…
Русь, куда несёшься ты, дай ответ!
Не даёт ответа…
ПОСМОТРИМ НА РУССКИХ СО СТОРОНЫ
Общеизвестно, что все мы видим чужие недостатки куда лучше, чем собственные. Но в сущности то же самое можно сказать и о достоинствах. Говорят, что чужая душа — потёмки. А наша собственная? Из этой книги читатель, надеюсь, поймёт, как мало мы знаем о самих себе, как поверхностно и далеко не всегда справедливо мы способны судить не только о других, но и о себе.
Во всяком случае, это показывают различные опросы, проводимые учёными. Все люди на земле любят и ненавидят, сходятся и расходятся, страдают и наслаждаются счастьем, но даже все эти главные чувства формируют разные национальные сознания.
В этом разделе мы только очень поверхностно затронем проблему самосознания русского народа в сравнении с другими этносами — в частности, с американским.
Начнём же с идеи русского мессианизма. Выше уже говорилось, что идея «Москва — третий Рим» по-прежнему привлекает русские умы. Идея избранничества России, её мессианские задачи всегда витали в русском обществе. Вплоть до того, что небезызвестный эпатажный политик мечтает о том, чтобы омыть русские сапоги в Индийском океане. Известный славянофил и философ XIX века А.С. Хомяков считал, что Россия недостойна Божественного избрания и тем не менее избранна. В результате ей предстоят тяжкие страдания, чтобы в конце концов оправдать такой выбор.
Ну а поскольку именно Россия призвана спасти мир, все остальные народы стоят ниже и должны смиренно у России учиться. России же брать у других народов нечего.
Что тут можно сказать? Вспомним, какую страну назвал Бердяев страной национального бахвальства. Многие и многие народы считали себя избранными Богом, так что тут мы не оригинальны. Идея избранничества до сих пор владеет иудеями. Опять же Гитлер, хоть у него и были с церковью очень сложные отношения, тоже считал немцев арийцами, самой чистой и достойной расой на земле, расой господ. Другие народы и расы должны служить арийцам или быть уничтоженными. От такой уверенности добра не жди. Немцы ведь охотно и искренне уверовали в свою исключительность. А похмелье оказалось тяжким.
Вот и русские, в силу своих, как им казалось, исключительных достоинств, в массе не думали изучать языки народов СССР, даже если им выпадало жить в национальных республиках: зачем утруждаться, пусть «они», аборигены, учат русский. Аборигены и правда учили русский, и немало в том преуспели.
Однако русские сильно прогадали. Когда-то, ещё в советские времена, в газетах промелькнуло обиженное письмо одного молдаванина. Он привёз к себе на родину русскую жену. Так вот, когда он со своим отцом разговаривал по-молдавски, жена кричала: «Прекрати разговаривать на своём собачьем языке!» Это в Молдавии молдавский язык — «собачий»… А собачий язык учить, естественно, ни к чему. Когда национальные республики получили независимость, русские в этих республиках оказались в положении национальных меньшинств и на себе почувствовали то, что раньше испытывали прибалты, жители Средней Азии и другие народы. Русский национализм ударил по самим русским.
Отвратительная это вещь, национализм, хоть в России, хоть где угодно. У нас он порой приобретал уродливые размеры. По национальному признаку Сталин репрессировал целые народы вместе с их правительствами и руководителями компартий. Но и на местах национализм чувствовал, да и сейчас чувствует себя довольно уютно. Выше уже говорилось, как в Великую Отечественную войну работящие и вполне лояльные немцы Поволжья были высланы в Казахстан. А когда настали иные времена и им разрешили вернуться; против их возвращения стеной выступили власти и население тех мест, где они до войны жили. Немцы, мол, они и есть немцы, нам их не надо, говорили русские, расположившись в уютных немецких домиках.
И сегодня на стенах многих городских домов можно видеть намалёванные националистами лозунги типа «Россия для русских» или «Мочи чёрных!». А отвратительное сочетание «национал-социализм» — именно так называли себя немецкие фашисты — охотно присваивают националистические группы и группки, которые имеют даже свою прессу, газеты и журналы. Некоторые из них превосходно изданы в очень хороших типографиях. Прокуратуру это, похоже, волнует в последнюю очередь.
В 1991 году были проведены опросы русских и американских студентов. Вот что думают о себе русские. Мы отзывчивые, добрые, великодушные и бескорыстные, у нас прекрасное чувство юмора, высокая культура и такая же нравственность. За такие качества, по-видимому, нам надо ставить памятники. Правда, по тем же опросам трудолюбие и умение работать попали у нас только на четвёртое место.
Впрочем, когда эти восторженные данные сравнили с тем, что о нас думают нерусские студенты, оказалось, что памятники ставить немного рано. Несовпадений в оценках оказалось около тридцати процентов. Например, уверенность русских студентов в том, что мы готовы поделиться последним, иностранцами отнюдь не разделялась. Нам, например, поставили в вину непредусмотрительность, непродуманность решений, лихость, бесшабашность.
В книге доктора культурологии, профессора М.А. Кулинич приводится сравнительная таблица ценностей русских, американцев и англичан.
Если американцы стремятся контролировать среду, в которой живут, то русские — фаталисты и в возможность что-то сделать, чтобы изменить жизнь к лучшему, верят слабо.
Американцы очень ценят своё время и стремятся не тратить его даром; русские же больше всего на свете дорожат человеческим общением и готовы на него в любое время дня и ночи.
Американец практичен и деловит, русский романтичен и склонен к идеализму.
Но ещё интереснее другой опыт. Учёные из Института языкознания РАН Ю.А. Сорокин и И.Ю. Марковина попросили русских и американцев составить по два списка: американцев — какими они видят своих соотечественников и какими — русских. А русских, соответственно, — какими мы видим себя самих и какими — американцев.