Тот обернулся на звук хлопнувшей двери, и Марго увидела светлые рыжеватые волосы, брызги веснушек. Темные глаза смотрели с гневным вызовом.

Что ему нужно от Эриэл?

— Кто, черт возьми…

Только тут до нее дошло, что он в форме, она осеклась, и ее пальцы судорожно сжали края бумажной тарелки.

Полицейский. Рослый. Выше шести футов ростом, а плечи шириной с дверной проем. Ее сердце бешено застучало, а в горле застрял комок. Большинство полицейских, с которыми ей доводилось встречаться, были грубыми, циничными и равнодушными служаками. Если кто и изображал сочувствие, то лишь для того, чтобы было легче манипулировать людьми.

А этот вдобавок внушал ей робость своим грозным видом и самоуверенной манерой держаться. Она нервно облизнула нижнюю губу, упрекая себя за проявление слабости. И, преодолевая страх, возмущенно потребовала:

— Позвольте узнать, что вы делаете у меня во дворе?

— Я пришел за дочерью.

Так вот это, значит, кто — папочка Эриэл! Беззаботный родитель.

Марго не стала сдерживаться:

— Ах, за дочерью? Почему вы позволяете ей бродить по улицам одной? Вы что, с ума сошли? Она же совсем еще малышка, беззащитное дитя, не ведающее об опасности. Если вы не понимаете этого как отец, то должны понимать как полицейский. Что, если…

Он поднял руку. Его глаза смотрели жестко.

— Именно поэтому я здесь.

Ее гневная вспышка уступила место страху. Она хотела оставаться в ладах с законом, избегать всего, что могло бы вызвать хоть малейшее подозрение. Взяв себя в руки, Марго постаралась придать голосу спокойный тон:

— Она пришла за котенком.

— Я это уже слышал.

Марго подошла к ним и протянула тарелку с тунцом Эриэл. Та улыбнулась отцу и положила еду возле себя на землю.

— Эриэл прекрасно знает, что ей не разрешается возвращаться из школы одной.

От того, каким тоном это было сказано, у Марго зашевелились волосы на затылке. Неужели он думает, что она похитила котенка нарочно, чтобы заманить ребенка? Все возможно.

Бог свидетель, она хорошо знает силу косвенных улик. Марго взглянула ему в глаза, стараясь сохранять невозмутимость, и решила не оправдываться.

Полицейский внимательно смотрел на нее, молчание затягивалось. Нервы Марго были натянуты до предела, она не знала, чего ожидать.

Тут Эриэл дернула отца за штанину и показала рукой вверх, на старый тополь.

— Смотри, пап, получилось! Джелли прятался на дереве, а теперь слезает.

Через минуту, оторвав котенка от еды, отец Эриэл вернул тарелку с рыбой Марго и подхватил дочь вместе с котенком на руки.

— Держи его покрепче, ладно?

— Хорошо, папочка.

Когда он зашагал к калитке, Эриэл выглянула из-за его плеча.

— Пока, — крикнула она и помахала ручонкой.

— Пока, — пробормотала Марго.

— А можно я еще приду?

— Мож… — начала Марго.

— Мы поговорим об этом дома, — перебил ее полицейский.

Приложив ладошку к отцовской щеке, Эриэл повернула его голову лицом к себе.

— Она хорошая, пап.

Он остановился у калитки.

— Ты знаешь правило, Бельчонок. Остаешься в школе, пока за тобой кто-нибудь не придет.

— Папочка…

— Никаких возражений!

Бросив на Марго последний сердитый взгляд, мужчина с девочкой на руках вышел из калитки, перешел на другую сторону улицы и скрылся во дворе напротив.

Когда дверь за ними затворилась, у Марго подкосились ноги, и она тяжело осела на землю, прямо на то место, где до этого пребывала в блаженном неведении, наслаждаясь обществом девочки. Господи! Ее сосед — полицейский. Точнее, шериф. А она набросилась на него, ничуть не заботясь о последствиях.

Проклятие! Разве она не старалась избавиться от собственной несдержанности? Разве не создала целую систему самоконтроля?

Очевидно, за последние годы просто не представлялось подходящего случая испытать ее теоретические рассуждение на прочность. И вот, пожалуйста, нахлынувший на нее сегодня поток чувств застал ее врасплох и напрочь смел с таким трудом выстроенную ею защитную дамбу.

Закрыв глаза, Марго несколько раз глубоко вздохнула и попыталась представить недавнюю сцену глазами полицейского. Совершенно очевидно, что ее возмущение было вызвано беспокойством за его ребенка. Возможно, он будет даже благодарен Марго, если у него найдется время подумать. Бог даст, все обойдется.

Она ведь не сделала ничего предосудительного, не сказала ничего такого, о чем пришлось бы сожалеть. Надо надеяться, она не навлекла на себя неприятности.

Как хорошо, что ей пришла в голову мысль начать все заново в чужом городе, где никому не известно о ее прошлом. У нее новое имя, благодаря чему можно стать самым обычным человеком и завязать нормальные отношения с людьми. У нее замечательная работа, и она может творить сколько душе угодно, создавая целые миры, героев, невероятные коллизии и, самое главное, счастливые концы.

Тревога за дочурку, которую испытал Райли, разыскивая Эриэл по улицам, долго не отпускала его, хотя он уже нашел ее. Три недели, прожитые без экономки, прошли не без проблем, но он справлялся. Вечерами и в воскресные дни к нему приходили знакомые подростки присмотреть за малышкой. Днем, когда не мог заскочить в школу сам, он просил кого-нибудь.

Сегодня он немного задержался, но такое случалось не впервые. Раньше Эриэл всегда удавалось уговорить какого-нибудь приятеля или подружку остаться и поиграть с ней до прихода кого-нибудь из взрослых. Увидев, что дочурки нет, Райли объявил тревогу, и через считанные минуты все помощники шерифа и почти весь его штат уже искали ее. Он поднял всех своих людей. А она все это время находилась рядом с домом. Над ним еще долго будут подшучивать по этому поводу.

Не спуская Эриэл с рук, он поднял трубку: надо сообщить Лиз, что все в порядке, и попросить передать это всем.

— Пап, Джелли еще голоден. Можно я дам ему что-нибудь поесть?

— Это в награду за то, что он удрал?

— Ну, папа!

Эриэл заерзала у него на руках, и Райли спустил ее на пол, а сам отправился к телефону. Облегчение, с каким диспетчер встретила эту весть, не оставляло у него сомнений в том, что после такой заварушки Эриэл ждет в участке поистине королевский прием. Ну как тут будешь сердитым! Смирившись с неизбежным, он положил трубку и повернулся к Эриэл.

В пять лет она так прелестно утверждала свою самостоятельность, что ему было трудно быть с ней строгим.

— Ну, так что — всыпать тебе, отправить спать без ужина или посадить на цепочку?

Она хихикнула, а у него внутри все сжалось.

— Это не смешно, Эриэл. Я искал тебя почти целый час, и другие люди тоже. Мы беспокоимся за тебя.

— Но, папа, я же пришла сразу домой. Клара и Джеймс никогда не ждут, чтобы за ними пришли. А почему я должна?

— Потому что Клара и Джеймс ходят вдвоем и идут к Кларе домой, где их ждет Кларина мама.

— Я не виновата, что у меня нет мамы. А когда ты не приходишь, мне в школе скучно.

Райли подавил вздох. Трудно спорить с ее логикой, и неизвестно, как внушить малышке чувство осторожности, не напугав до смерти.

— Я знаю, Бельчонок, но…

Она открыла дверь кладовки и достала с полки банку кошачьих консервов.

— Пап, не злись!

— Я не злюсь, Эриэл, я…

— Тогда не хмурься. — Она состроила уморительную рожицу, потом засмеялась.

— Ну хорошо, я злюсь. И хочу, чтобы ты больше никогда не ходила из школы одна.

Эриэл только засмеялась и этим болезненно напомнила ему Кендру. Когда-то убежденность его жены в том, что жизнь не таит опасностей, очаровывала его. Она считала, что с ней ничего не может случиться. Два года назад она бросила вызов снежной буре, полагаясь на то, что знает дороги Вайоминга вдоль и поперек. И заблудилась. Теперь он со страхом замечал в дочери так хорошо знакомую ему убежденность в собственной неуязвимости.

— Ты слышала, что я сказал? Я не хочу, чтобы ты ходила по улице одна.

— Хорошо.