— На этот раз «не могу» означает «невозможно». Дело просто в том, что…

— Наверное, вы уже замужем.

Она отпрянула, словно прикоснулась к раскаленному металлу, и порывисто вскочила с дивана.

— Не начинайте эту игру в отгадки. Не превращайте все в шутку. — Она стала мерить комнату шагами: сначала к камину, потом мимо дивана к двери, потом опять к камину.

Он преградил ей дорогу, взял за плечи.

— Я говорю совершенно серьезно, можете мне поверить. Я прошу вас стать моей женой, потому что люблю вас. Потому что вас любит Эриэл. Потому что вы стали частью нашей семьи, и мы хотим, чтобы вы остались здесь, с нами, навсегда.

Она отвернулась от него, схватилась за каминную доску и уронила голову на руки. Когда ее плечи затряслись, он тихонько обнял ее и нежно прижал ее голову к своей груди.

Беззвучные рыдания сотрясали ее гибкое тело, не принося облегчения. Он понимал, что она изо всех сил старается овладеть собой. Ему хотелось, чтобы она прильнула к нему. Тогда, на мосту, она ответила на поцелуй, словно тоже любила его.

— Если вы не любите меня, то так и скажите.

Она покачала головой, и его сердце встрепенулось от слабого проблеска надежды. Он попытался копнуть глубже:

— Жаль, что вы не решаетесь довериться мне и все рассказать.

— О Господи, если бы дело было только в доверии! — Судорожно вздохнув, будто собираясь проглотить слезы, она отстранилась. — Мне надо идти. Простите меня, Райли. Вы заслуживаете большего, чем могу дать вам я. И…

Ее глаза снова наполнились слезами, и выражение муки на лице пронзило ему сердце.

— Марго, не истязайте себя так. Я вам обещаю: в чем бы ни заключалась ваша беда, мы с ней справимся. Я люблю вас.

Она покачала головой:

— Передайте Эриэл, что я всегда буду любить ее…

— Что за… — Он схватил ее за плечи и легонько встряхнул. — Я не буду передавать Эриэл таких глупостей. Вы любите ее, и меня тоже. И мы должны быть все вместе. И если вы думаете, что я позволю вам сбежать, ничего не объяснив, то…

Она яростно вырвалась у него из рук.

— А если вы думаете, что можете запугать меня и помешать поступать так, как я считаю правильным, то у вас весьма туманное представление обо мне. Я знаю, как будет лучше нам обоим. — Она всхлипнула и в досаде топнула ногой. — Вы даже представить себе не можете, как я сожалею, что поселилась у вас. Мне хотелось, чтобы у меня была малышка, девочка. Мне хотелось быть с Эриэл. Мне и не снилось, что я полюблю вас или что вы полюбите меня. Да простит меня Бог, я хотела подружиться с вашей дочкой.

Она резко повернулась и стремглав бросилась на кухню. Он не сразу понял, что она собирается уйти. Из его дома. Из его жизни. Он догнал ее, прежде чем она успела открыть входную дверь. Ему хотелось обнять ее, но он только загородил собой дверь и сунул руки поглубже в карманы. Если он снова прикоснется к ней, то начнет целовать ее и уже не сможет остановиться!

— Не уходите, Марго! Я рад, что вы подружились с моей дочкой. И она не сможет без вас.

Марго закрыла лицо руками и судорожно вздохнула. Потом сжала руки в кулаки и прижала их ко рту, но все же посмотрела Райли в глаза. В ее глазах он увидел столько страдания, что невольно ужаснулся. Мысль о том, что эту боль вызвало его предложение, давило на сознание Райли тяжким грузом.

— Пожалуйста, прошу вас, отпустите меня. Я не могу остаться, сейчас не могу, это слишком мучительно.

Понимая, что дальнейшие уговоры бесполезны, он отступил в сторону, и она выскочила за дверь. Перебежала его двор, открыла калитку и где-то у себя во дворе растворилась в ночной тьме. Ушла без пальто, без вещей, без объяснений. Она любит его. И тем не менее ушла.

Проклятие! Проклятие! Как она могла уйти, если любит его?

В течение следующих нескольких дней Эриэл неоднократно пыталась увидеть ее, и Марго с рвущимся на части сердцем притворялась, что ее нет дома.

Она отвернулась от Эриэл, ничего не объяснив. Она ненавидела себя за это, но пойти на попятную не могла.

Если она уступит, если позволит Эриэл снова войти в ее жизнь, то за Эриэл последует и Райли. Как после грозового ливня вновь выглядывает солнце, так и Райли вновь войдет в ее жизнь. И у нее уже просто не хватит сил снова оттолкнуть его.

Она раз за разом пыталась убедить себя, что этот разрыв пойдет на благо Райли, и иногда ей это почти удавалось. Но доказать себе, что так будет лучше и для Эриэл, было при всем желании невозможно.

Все попытки Марго перестать думать о Райли и Эриэл кончались ничем. По ночам ее переживания превращались в жуткие кошмары, где фигурировали то Эриэл, то Холли. Иногда девочка из ее снов казалась ими обеими одновременно, олицетворением обеих малышек, которых она любила. Эта дочка ночью плакала и звала мать, но никто не приходил. Или же Марго слышала ее плач издалека, через бескрайние океаны космического пространства, которые никак не могла преодолеть.

Находясь во власти и воображения, и воспоминаний, Марго пробовала сосредоточиться на своей рукописи. Когда внимание ослабевало, она прибегала к логике. Начинала писать от руки перечень того, что должно было бы произойти дальше по ходу романа, а получалось у нее перечисление причин, по которым она должна стойко сопротивляться томившим ее желаниям. Она пробовала живописать для себя сцены будущих несчастий, которые постигнут ее, если она проявит слабость. Она извлекла на свет Божий свои старые тюремные дневники и заново пережила ограбление, свой арест, осуждение, жизнь в тюрьме. Отказ от Холли.

Она заставила себя вспомнить, что ей уже случалось переживать горе и все-таки она смогла выжить. На этот раз она по крайней мере вовремя вышла из игры, причинив страдания только себе.

Во всяком случае, заметные шрамы останутся лишь на ней. Без сомнения, она положила этому конец, пока еще Эриэл и Райли могли безболезненно вернуться в прежнее жизненное русло.

Через четыре дня, проведенных почти без сна, Марго почувствовала себя чем-то наподобие зомби. Ее мозг отказывался повиноваться, и, когда ей позвонили из издательства, чтобы узнать, как продвигается книга, она оказалась не в состоянии построить связного предложения. Надо было продолжать жить дальше, но как именно — она не знала.

В надежде, что свежий воздух взбодрит ее, Марго решила выйти на прогулку. Продолжительную. Такую, что после нее тело поддастся сну, несмотря на лихорадочное состояние мозга. Она машинально надела пальто и выбрала подходящие туфли.

На переднем крыльце она едва не упала, споткнувшись о большую картонную коробку, из которой доносились звуки явно животного происхождения.

Опустившись на холодную ступеньку, она откинула закрывавшие коробку клапаны, и оттуда радостным приветственным лаем залился маленький щенок.

Марго вынула его из коробки и прижалась к нему щекой. Щенок. Слезы мешали ей смотреть, но это было не важно. Она держала в руках нечто реальное и живое. Щенок лизал ей лицо и скреб колени. Когда он намочил ей джинсы, она засмеялась от удивления и восторга.

Посадив щенка обратно в коробку, чтобы внести в дом, она заметила кое-что еще. Две собачьи миски, пакет корма для щенков и письмо.

При виде письма сердце молотом застучало у нее в груди.

Вопреки ожиданиям письмо оказалось не от Райли. Оно было написано детской рукой. Эриэл.

Испытывая и облегчение и отчаяние, она боялась узнать, что в нем говорилось.

Марго не знала, сколько времени сидела за столом с письмом в руке, погруженная в мысли о несбыточном, прежде чем наконец прочла его.

Попыталась прочесть.

От слез, застилавших ей глаза, слова расплывались и сливались, и эти слова разрывали ей сердце.

Эриэл любит ее.

Эриэл скучает по ней.

Эриэл хочет, чтобы она была ее мамой, хочет, чтобы у них была семья.

Эриэл спрашивает, вернется ли она когда-нибудь.

Несчетное число раз Марго случалось жалеть, что нельзя повернуть стрелки часов обратно, вернуться на прежние перепутья и выбрать другие дороги, исправить свои ошибки. И лишь однажды это чувство было таким же сильным, как сейчас. Десять лет и три месяца назад она держала в руках бумаги на удочерение, зная, что, подписав их, никогда больше не увидит свою дочурку.