Стефани сердито посмотрела на него.

— Мне нужен не герой.

— А кто тебе нужен?

Она и сама этого толком не знала. На самом-то деле начать можно и с героя. Небольшого такого. Конечно, ничего общего с Суперменом или Данди Крокодилом. Она посмотрела на Ивана. «А он выглядит достаточно геройски. Особенно в этих промокших голубых шортах в обтяжку. Может, даже более, чем надо», — размышляла она, покусывая нижнюю губу.

— Ты и это снимешь, не так ли? — спросила она с надеждой.

«Она нервничает. Маловато опыта общения с голыми мужчинами», — подумал он. Ему это нравилось. Он не хотел делить ее ни с кем ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем. Глубоко сидящие глаза его сузились, а голос приобрел оттенок вкрадчивости и коварства. Уголки губ чуть приподнялись.

— А как же быть с моим героизмом?

Она почувствовала, как тело ее затрепетало от нахлынувшего вдруг желания.

— Раз тебе его хватило, чтобы бросить меня в воду, то достаточно будет и для того, чтобы продемонстрировать мне свое голое тело.

Он пересек комнату и взял пару свитеров с койки Эйса.

— Просто для сведения повторяю еще раз: я не бросал тебя в воду. Ты сама себя толкнула. — Он знал, что играет с огнем, но не мог отказать себе в удовольствии подразнить ее. Она была потрясающа в гневе. — Я вот подумал, что могу предъявить тебе претензии. Я знаю, что ты без ума от моего тела, но это выходит за всякие рамки приличий. Если тебе так уж хочется меня раздеть… — Он еле успел увернуться от летящего кофейника.

— Вон! — закричала Стефани, указывая пальцем на люк. — Вон! Вон! Вон! Пока я не начала бросать ножи!

Иван стоял на мостике и смотрел на покидавших его судно пассажиров. Он ждал Стефани, спрашивая себя, не потеплеет ли ее взгляд во время расставания. Их отношения за завтраком были ледяными, да и за обедом ненамного лучше. Он выпрямился, увидев ее выходящей из камбуза с рюкзаком, заброшенным на одно плечо. Она, не замечая его, быстро прошла мимо с независимо поднятым подбородком.

— Пока, — сказал Иван.

Стефани прищурила глаза и искоса бросила на него быстрый взгляд, даже не замедлив шага.

Он слегка улыбнулся. Может быть, он недооценил ее чувства к нему.

Они, должно быть, были достаточно серьезными, если она так рассердилась. Девушка, не оборачиваясь, стала взбираться на холм, и Иван почувствовал, как она вся кипит от злости. Забавно было смотреть на нее. «И это только начало, — подумал он. — Зимы в Мэне долгие. Будет приятно заняться таким непростым дельцем. Стефани Лоу обречена». К нему подошли мистер и миссис Пиз.

— Нам отдыхалось великолепно, — сказал мистер Пиз. — Мы обязательно вернемся через год.

Но миссис Пиз выглядела менее оптимистично.

— В следующий раз я возьму свои сердечные капли. Эта девушка с голубыми волосами и ножом мясника в руке отняла у меня два года жизни. А от вида пиратской жены я чуть не лишилась жизни, так она была похожа на настоящее привидение. Должна признаться, я была до смерти перепугана, увидев ее в первый раз стоящей на носу шхуны. Но потом я поняла, что это трюк. Вероятно, вы делаете это с помощью видеосъемки или чего-нибудь вроде этого.

Иван кивнул.

— Да, именно так мы это и делаем. С помощью видеосъемки. — Он помог миссис Пиз сойти на причал, недоумевая, кто это так над ней подшутил. Конечно, в круизе было несколько постоянных клиентов, не считая Стефани и Эйса, которые знали о тетушке Тесс.

Хотя возможно и другое объяснение…

Люси Петерсон была счастливой обладательницей целой копны вьющихся голубых волос. Рядом с ней Синди Лаупер показалась бы просто лысой. А она была всего на год младше своей кузины Стефани и на дюйм ниже ее, если не считать прическу.

— Не убивайся, — сказала она Стефани. — Починю я тебе твой туалет. Все будет отлично.

— А ты когда-нибудь пробовала?

— Нет. Но если этот тупица Стенли может, то и я тоже смогу. Вот увидишь.

— До сих пор не пойму, почему ты не могла выйти за него хоть ненадолго. Только на то время, чтобы он успел заняться моим туалетом. Ведь за тобой должок.

Люси с отвращением повела носом и засунула руку в бачок.

— Не знаю, что ты все жалуешься. Да большинство женщин дали бы себе отрезать палец, лишь бы недельку провести с Иваном Расмусеном.

— Если бы я вынуждена была провести с ним еще одну неделю, то сама отрезала бы себе палец, лишь бы избежать этого.

Люси посмотрела на кузину.

— Что произошло? Он домогался тебя?

— Не знаю. Сначала мне показалось, что да, а потом — вроде, как и нет.

— Расскажешь?

— Нет.

— Ну, как хочешь. Можешь не говорить. Но ты не совершила никакой глупости! Например, не влюбилась в него?

Стефани вздохнула. «Конечно, влюбилась». С ней вышло, как с путешественником, который четыре года шел по пустыне, пил одну протухшую воду и вдруг наткнулся на источник с ледяной кока-колой.

— Господи, Стефани, он же скользкий, как угорь. Сколько я его помню, девушки всегда, как чумные, бегали за ним, но он неизменно бежал на два шага впереди. — Она что-то засунула в бачок и покрутила рукой. В лицо ей ударил фонтан воды.

— Перекрой быстренько воду!

Вода била в потолок и стекала по стенам вниз, пока Стефани искала кран.

— Знаешь, что я думаю? — спросила Люси, вытирая лицо рукавом.

— Я думаю, он сломался окончательно.

— Дела идут неважно, — сказал Иван, стоявший позади них, прислонившись к косяку двери.

При звуке его голоса Стефани аж подпрыгнула.

— Что ты здесь делаешь?

— Мне надо кое-что обсудить с тобой. Мелоди там, на галерее, играла на гитаре и крикнула мне, чтобы я вошел.

Люси и Стефани недоуменно смотрели друг на друга.

— Пойду позову ее, — сказала Люси.

Иван заглянул в смывной бачок.

— Она представляет собой живописное зрелище со своими голубыми волосами и электрогитарой в руках. Первое, что бросилось мне в глаза, когда мы в субботу входили в бухту, так это она.

— Она не вписывается в имидж моей гостиницы. Я хочу, чтобы у отеля была репутация спокойного, достойного заведения, овеянного дыханием истории.

Стефани бросила на пол банное полотенце, чтобы собрать воду.

— Соседские ребятишки зовут ее Эльвирой.

— Я думаю, она сейчас как раз переживает трудный возраст. Это видно по ее поведению.

— Да уж. И что ты думаешь мне надо делать?

— Запри ее в подвале до тех пор, пока ей не стукнет сорок.

Стефани выжала полотенце в ведро и вспомнила, что зла на Ивана. «Нет ничего страшнее обиженной женщины, — подумала она. — Это как раз я и есть, немного обиженная и жестоко униженная всем этим». И она не переставала спрашивать себя, что из ее разговора с Люси он успел подслушать и невольно содрогнулась, пытаясь вспомнить, достаточно ли ясно прозвучали ее слова о разочаровании по поводу его безразличия к ней. Она разогнула спину и постаралась принять надменный вид.

— Так ты сказал, тебе надо поговорить со мной?

— У меня к тебе деловое предложение.

— Деловое предложение! — Она надеялась, что он облегчит страдания ее оскорбленного самолюбия, а у него, видите ли, деловое предложение. Ох, уж эти мужчины! Она плотно сжала губы и прищурила глаза.

— Жду не дождусь, когда меня надуют.

Иван, сделав вид, что ничего не слышал, принялся изучать сливной бачок снаружи.

— На прошлой неделе был последний круиз в этом сезоне. «Саваж» не выйдет в море до весны.

Это уже было ей известно, Люси перебралась в Хабен вчера вечером. Стефани предоставила в ее распоряжение свободную комнату на тех условиях, что та будет одновременно и шеф-поваром, и мойщицей бутылок.

— Ну и что?

— А то, что мне негде жить. Я подумал, что, может быть, ты сдашь мне комнату.

— Нет.

— Подумай хорошенько.

— Я сказала «нет».

Иван стоял, засунув руки в карманы.

— Туалет испорчен. Бачок треснул и ремонту не подлежит, и кто-то сломал поплавок.