— Все это можно было устроить. Единственное, надо было найти жену.

— Великовата цена за шум в доме.

Стефани была удивлена, что это его замечание ранило ее.

— Ну-у, я полагаю, пираты — не большие домоседы.

Иван крепче ее обнял.

— Ну уж с этим ничего не поделаешь. А вот поисками нужной женщины заняться можно.

— Ты разборчивый?

— Очень. Брак — это такое дело, его с закрытыми глазами не заключают. Ты понимаешь меня?

Стефани какое-то время смотрела на него.

— Не могу поверить, что ты женишься с закрытыми глазами.

«Выбирать он будет не спеша, но женится раз и на всю жизнь, — думала она. — Он ведь потомок Расмусенов, а они все были хорошими семьянинами». И она почувствовала, как от этих мыслей кольнуло в сердце, но думать об этом ей не хотелось. Стефани решила перевести разговор на более легкую тему и, сморщив нос, сказала с издевкой:

— Ты, похоже, из тех, кто предпочел бы, чтобы их волоком тащили к алтарю, а они бы при этом брыкались ногами и орали.

Иван взглянул на нее. Он был с ней полностью согласен. Его всегда устраивало беззаботное, холостяцкое житье. Просто удивительно все же, как такое незначительное событие, как поломка туалета, может изменить человека. И теперь во всех его планах на будущее присутствовала Стефани. Холостая жизнь уже начинала казаться сплошной тоской.

Снаружи вдруг послышался визг автомобильных покрышек, и Стефани и Иван подскочили к окну как раз вовремя, чтобы увидеть, как машина вылетела передними колесами на тротуар и резко остановилась. Голова водителя опустилась на руль. Потом, подняв ее, он недоуменно посмотрел на Хабен, и машина медленно поехала прочь.

— Черт, — сказала Стефани, — похоже, Мелоди опять торчит на галерее. — Она выбежала на крыльцо и, подняв голову, действительно увидела наверху девушку.

— Что ты там делаешь? Из-за тебя машины бьются. Немедленно уходи!

— Я разговаривала с Тесс. Ей не нравится, что миссис Платц поселилась в ее спальне. Она говорит, что не возражает против гостиницы, но не желает видеть в своей комнате чужих. Ах да, еще она хочет слоеный пирог с ананасом на десерт к ужину.

Иван проверил, закрыты ли окна и двери, а Стефани потушила все фонари. Когда они сошли в холл, Иван протянул ей руку.

— Итак, госпожа хозяйка гостиницы, что вы думаете о своем бизнесе?

— Я полагаю, что в нем не заскучаешь. А ты что думаешь?

Он невольно улыбнулся.

— Думаю, что при ближайшем рассмотрении веселого действительно мало. Я целый вечер сегодня объяснял миссис Платц, что здесь и как. И чего мне действительно хотелось, так это найти темный уголок и посвятить тебя в детали процесса изнасилования.

Стефани изобразила на лице радостное оживление.

— Значит, я, наконец, буду в курсе всех деталей? Ну же, милый, не теряйся. Или история повторяется?

Он привлек ее к себе.

— Я предлагаю сделать небольшую паузу. Становится горячо.

— После разговора с миссис Платц тебе это не помешает. Когда еще будет у нас другая возможность? Мы одни, и нам ничто не может помешать.

Его руки сомкнулись на ее спине, а их губы встретились в неторопливом чувственном поцелуе.

— М-мда, не минует нас чаша сия.

Губы его ласкали ее щеки, потом ухо, и он прошептал слова, которые произносили пираты, насилуя своих женщин.

Стефани почувствовала, что отдельные участки ее тела будто налились расплавленным металлом. Он прав. Становилось горячо.

Когда он чуть ослабил свою хватку, она отступила на пару шагов и облизала губы.

— Ого!

— Будь хорошей девочкой, и завтра услышить еще кое-что. А может, даже и увидишь.

— Обещания, обещания…

«Обещания, которые я с удовольствием выполняю», — подумал Иван. Конечно, ему очень хотелось выполнить их прямо сейчас, под покровом ночи. Ждать, пока она полюбит его по-настоящему, так как он мечтал, придется, возможно, долгие месяцы, а он был не уверен, что сможет держаться так долго. Может быть, он чересчур многого хочет? Может, стоит довольствоваться тем, что он очень ей нравится? Уж в этом-то трудно было усомниться. Нельзя же, в самом деле, томить ее только потому, что она девственна. Это было бы неразумно. Он не хотел быть сексуальным фетишистом. Он почти убедил себя в этом, когда вдруг зазвонил телефон. Стефани неохотно освободилась от его объятий.

— Это мама, — сказала она ему. — Она всегда звонит по ночам, когда снижается тариф.

«Ее мама. Будто сам господь позвонил, чтобы они не зашли слишком далеко. Предначертание свыше», — подумал Иван. Он махнул Стефани рукой и пошел наверх, говоря себе, что все, что ни делается, к лучшему, не особо в это веря. Ему еще надо было разобрать счета и просмотреть бухгалтерские книги. Исключительно скучное занятие по сравнению с соблазнением Стефани.

Спустя полчаса Стефани тоже поднялась в свою спальню и разделась в интимном полумраке, царившем там. Затем надела через голову теплую ночную рубашку, проверила туалет, заглянула под кровать и забралась под большое стеганое одеяло. Еще с обеда поднялся сильный ветер, и теперь, поминутно завывая, он гудел в трубах и шумел могучими раскидистыми ветвями дуба прямо за окном. Хорошо, что Иван был в доме и смог закрыть ставни и установить вторые рамы. Счет за тепло будет немалым, если всю зиму будут дуть такие ветры.

Она погасила светильник у изголовья кровати и лежала, наслаждаясь ощущением покоя и тишины внутри столетних стен. По всей вероятности, Эйлин Платц не обнаружила в своем туалете мертвеца. Иначе бы Стефани уже слышала ее душераздирающий крик. Она спрашивала себя, спокойно ли спится Мелоди и Люси. Очевидно, да. Их не очень-то сильно встревожил рассказ о мертвом теле. Конечно, им легче, они его не видели, он не падал к их ногам. Она закрыла глаза и попыталась расслабиться, но слишком много мыслей роилось и будоражило ее, особенно те, которые относились к Ивану.

Стефани соскользнула с постели, решив немного отдалить сладкий сон, и тихо, на цыпочках подошла к окну. Она выбрала для себя эту спальню, потому что та, как и хозяйская, выходила окнами на задний двор, а из них был чудесный вид на бухту. Она приподняла штору и приоткрыла ставни. Ночь была, как ей показалось, темнее обычного, но Стефани все же смогла различить светлые силуэты более крупных судов на фоне черной воды.

«Одно из них — „Саваж“», — подумала она и почувствовала прилив гордости и необыкновенной нежности к шхуне. Она присела на широкий, обитый ситцем подоконник и задумчивым, рассеянным взглядом стала вглядываться в ночь. Она думала, заснул ли уже Иван в своей спальне по ту сторону холла, и чувствовала горькое сожаление оттого, что они не вместе. Нет, они не были ни женаты, ни даже помолвлены. Они и любовниками-то не были. Оправдания ее горестному чувству не было, и все равно она его испытывала. Отчасти это чувство объяснялось желанием близости. Она была готова к тому, чтобы отдаться мужчине. И не просто мужчине. Она была готова отдаться Ивану.

Она размышляла о прелестях любви, когда шквал ветра просто потряс дом, и мертвец в сером заношенном сюртуке качнулся мимо ее окна. Это произошло так быстро и неожиданно, что Стефани подумала, что ей почудилось. Когда он качнулся в обратную сторону, Стефани пронзительно закричала и в ужасе соскочила с подоконника. Какое-то мгновение она пыталась прийти в себя и стряхнуть охвативший ее страх. Всему этому должно быть какое-то объяснение, и она решила найти его. Она двинулась назад к окну, когда еще один порыв ветра ударил в стены, и тело старика влетело в окно ногами вперед. Его глаза, скованные вечным сном, были закрыты, а руки невинно лежали на груди. Он проломил деревянные рамы, и его ноги, задравшись, чуть не ударили Стефани в лицо. Она инстинктивно отпрянула и неловко повалилась на ковер, усеянный осколками битого стекла. Пока она, барахтаясь, поднималась, труп неожиданно исчез. Стефани беспомощно стояла в метре от окна, боясь ступить по ковру своими босыми ногами.