Он заметил, как побледнело лицо Фионы.

— Автомобильная катастрофа, — эхом отозвалась она. — Как это случилось?

Он объяснил, что фирма предоставила его отцу автомобиль для деловых поездок, но он против всех правил решил покатать жену в выходные и, не заметив нужный поворот, врезался прямо в огромный грузовик.

Она была по-прежнему болезненно бледна, когда спросила:

— Ваш отец был хорошим… аккуратным водителем?

— Думаю, да. Он водил машину лет десять или даже больше и, как мне говорили, никогда не попадал в аварии.

Фред вдруг вспомнил, что ее первый муж, опытный шофер, тоже встретил свою смерть на дороге. Его ответ, казалось, удовлетворил ее. Мертвенная бледность постепенно исчезла с лица, и Фиона переменила тему, напомнив ему:

— Ваша тетя говорила, что вы трудитесь не покладая рук. А чем вы занимаетесь?

— Я журналист. Работаю в «Морнинг сан».

— Моя любимая утренняя газета. Я могу называть вас Фред?

— Для того чтобы мне было легче называть вас Фионой. Просто из любопытства: почему вы вернули себе девичье имя?

— Я всегда им пользуюсь, когда не замужем. Пожалуйста, расскажите мне побольше о себе.

— История моей жизни самая прескучная, и я не собираюсь утомлять вас подробностями.

— И все-таки мне бы хотелось услышать ее. Например, что заставило вас заняться журналистикой?

— Это произошло почти случайно, — признался Фред. — Я заканчивал колледж, и дядя Том, муж тети Розы, спросил меня, чем я собираюсь заниматься. А как раз перед этим я посмотрел чрезвычайно драматический фильм о редакторе одной газеты. Его жизнь показалась мне такой волнующей, поэтому я и сказал дяде Тому, что собираюсь работать в газете.

К счастью, владелец местной газеты оказался старинным приятелем дяди, и меня взяли на работу. Спустя год я захотел работать в Лондоне, и мне удалось устроиться в «Сан». Но я успел проработать там не больше шести месяцев, как началась война. Я попал в армию. Но мне снова повезло, так как меня направили военным корреспондентом. После войны я провел восемнадцать месяцев в Германии, а затем снова вернулся в газету. Я предупреждал вас, это скучная история.

— Ее можно было бы назвать «удачливой историей», — задумчиво произнесла Фиона. — Вы женаты, Фред?

— Нет.

— Это меня удивляет. — Ее взгляд был ласковым, почти материнским. — А может, просто не сложилось? Я имею в виду, может, вы разведены?

— Я никогда не был женат. — В его голосе зазвучали недовольные нотки. — Но все действительно не сложилось. Моя девушка погибла двенадцать лет назад.

— Простите. Мне так жаль! Я и не думала, что все так ужасно, а то не стала бы вас расспрашивать.

Она встала, положила руку, легкую, как лепесток цветка, ему на плечо. По его телу внезапно пробежала дрожь. Фред старательно отвел взгляд, зная, что в эту минуту ее глаза сияют тем же внутренним светом, как и у Лиз.

— Ну, теперь вы все знаете. — Его голос звучал напряженно.

Он почувствовал острое смущение оттого, что упомянул о своей утрате. Он уже представлял, как Фиона драматизирует ситуацию, видя в нем мужчину с разбитым сердцем. Возможно, она даже станет подражать тете Розе и начнет подыскивать для него «веселых девиц»! Эта мысль пугала. Но… он услышал:

— Единственная печаль, которой я не испытала, — смерть ближнего.

— Даже когда машина вашего первого мужа врезалась в дерево? — едко выпалил Фред. Только сейчас он посмел взглянуть ей в глаза. Черты ее лица были неподвижны, как у камеи.

— Я расстроилась, разумеется, — призналась Фиона. — Но к тому времени я уже не любила Пэдди. А это огромная разница. Я также сожалела о смерти моей бабушки, потому что я относилась к ней с нежностью. Но это совсем другое, нежели потерять человека, которого ты действительно любишь, — потерять навсегда. Этого я никогда не испытывала, хотя и не раз задавала себе вопрос: как можно продолжать жить, потеряв любимого?

— Это трудно объяснить, — сухо обронил Фред.

— Не думаю, что я бы смогла.

Она отошла от него и безвольно опустилась в кресло. В своем белом платье, подумал он, она похожа на белого ангела, упавшего на землю.

— Что-то мы все о мрачном. — Он взглянул на часы. — Пожалуй, мне пора.

— Нет. Не уходите. — Она вновь вскочила на ноги, наполняя его бокал.

— Уже половина девятого. Вам пора на ужин.

— Нет никакой спешки. Я жду, когда позвонит Бобби.

— Не для печати — не слышен ли звон свадебных колоколов? — Фред приставил руку к своему уху.

— Не для печати — я не знаю, — честно призналась она.

— Вы его любите?

— Опять не знаю. Скорее всего, да. Думаю, что смогу сделать его счастливым.

— А разве не важнее — сможет ли он сделать счастливой вас? — с вызовом спросил Фред.

— Это одно и то же. О, проклятие! — Она приложила руку к голове.

— Снова головные боли?

— Да. Черт бы их побрал.

— Часто?

— Слишком часто, как мне кажется. — Она болезненно улыбнулась.

— Проблема в том, что вы не носите очки, — сказал он ей, как часто раньше твердил это Лиз, и неожиданно для себя выпалил: — Знаете, ваши глаза немного напоминают мне глаза Лиз. Она тоже была близорука.

— Лиз, — повторила Фиона. — Так звали вашу девушку? Звучит мило.

— Сокращенно от Элизабет. Но никто не звал ее полным именем.

Он обрадовался, когда зазвонил телефон. Наверное, это шампанское после пива виновато, а то бы он не начал нести чушь насчет Лиз.

Фиона взяла трубку и улыбнулась гостю:

— Это Бобби.

— Хотите, чтобы я исчез?

— О боже, конечно нет! Привет, Бобби. Я ожидала, что ты позвонишь раньше. Что ты делал весь день?

Фред содрогнулся, услышав властные нотки в ее голосе, который был таким теплым и нежным, пока они разговаривали о Лиз. Теперь он словно впервые увидел ее — надменную наследницу.

— Еще одна тетушка? Никогда не встречала человека, у которого было бы так много родственников. — Она открыто насмехалась. — Нет, ты мне особо не нужен. Я весь день провела в постели. Мы ведь не собирались встречаться сегодня вечером. — Она положила трубку на подставку из слоновой кости и повернулась к Фреду: — Тетушка Бобби неожиданно приехала из деревни. Он должен повести ее сегодня на ужин.

— Жаль, — посочувствовал Фред. Но если у вас головные боли, то, может, вам и не стоит выходить сегодня.

— Боль прошла. Иногда она появляется внезапно, как сегодня. Но длится не больше минуты. А иногда продолжается несколько дней.

— Как я уже сказал, вам стоит носить очки.

Фиона проигнорировала совет.

— Может, вы освободитесь на сегодня? — Теперь она была сама любезность и печаль, беззащитная богатая девочка, умоляющая о свидании. — Я понимаю, что это ужасно, просить вас сразу после того, как Бобби сказал, что не сможет прийти. Мы пойдем, куда вы захотите… если только вы согласитесь, — например, в то новое место, «Эдвардиан», там так забавно. Я скажу Финдену, он отвезет вас домой на машине. Вы переоденетесь, а затем снова вернетесь сюда за мной.

— Эй, достаточно подкупа и взяток, — оборвал ее Фред. — Я ведь еще даже не сказал, что свободен.

— Но ведь вы сможете поехать?

Он читал ее мысли, как открытую книгу: «Сегодня я ничем не занята, поэтому откажитесь от всех своих встреч, и я хорошенько вас вознагражу — вы не пожалеете».

Он уже собирался твердо заявить, что занят и не собирается менять свои планы, как вдруг ему в голову пришла идея…

— На сегодня у меня нет особых планов. И я буду в восторге, если вы поужинаете именно со мной. — Он сделал ударение на последнем слове, но Фиона ничего не заметила. Она радостно закричала:

— Просто замечательно, Фред! Мы можем пойти в «Эдвардиан» или куда захотите — только скажите, — а я позвоню и попрошу их забронировать столик. Но сначала я должна найти своего лентяя-шофера. О, мы прекрасно повеселимся. — Она бросилась к телефону, но Фред остановил женщину:

— Подождите минуту. Вы, должно быть, не поняли. Я пригласил вас на ужин. Поэтому мы пойдем не в «Эдвардиан» или подобное шикарное заведение, а отправимся в Челси. Нам не понадобится ваш лимузин. Все, что вам нужно, — это надеть юбку и свитер. Позже мы решим, какому заведению окажем честь. Это зависит от того, какую кухню вы предпочитаете — французскую, итальянскую, греческую, — или же добрый бифштекс и пудинг с почками в каком-нибудь пабе.