Неожиданно Стенли рассмеялся. Как просто все получилось! Джина даже не спрашивала его совета, она лишь поставила в известность о принятом ею решении. Умница! Стенли понимал, что Джина сейчас переживает что-то важное и общение с Лидией кажется ей лишним. Он, конечно, любит свою мать, но предпочитает делать это на расстоянии.

Стенли усмехнулся и направился к кошке. Та лениво приоткрыла один глаз и позволила обследовать себя. Занявшись больным животным, он выбросил все посторонние мысли из головы. Слава Богу, Джина держит ситуацию под контролем.

Вернувшийся с работы Стенли чувствовал, что голоден. Но не еда интересовала его. Стенли снедал голод иного характера. Ему нужна была Джина. Он так и сказал ей, вернее, прошептал на ухо.

Утопая в объятиях любимого, ощущая холодное после улицы прикосновение его щеки, Джина раскраснелась и почувствовала, что в ней тоже поднимается хорошо знакомое желание.

Она улыбнулась Стенли, и он прочел в ее глазах обещание. Взяв за руку, Джина повела его в спальню. Там они стали раздеваться, не отрывая глаз друг от друга, пока не сняли с себя все. Потом легли, и Стенли накрыл Джину собой, покрывая поцелуями ее лицо и шею. Довольно мурлыкнув, Джина отстранила его и прижалась лицом к мягким густым волосам на его груди. Затем она отыскала соски и принялась лизать их, прислушиваясь к хриплым звукам, которые издавал Стенли.

— Джинни… — выдохнул он, откидываясь на спину и увлекая за собой возлюбленную.

Их губы снова встретились. Стенли подумал, что такого сладкого поцелуя уже давно не было. И он постарался продлить его, лаская теплыми ладонями изящно выгнутую спину Джины и ее полные упругие ягодицы.

Джина стала на колени, сжав бедра Стенли между своих ног, и посмотрела в его сияющие глаза. На секунду ей пришлось зажмуриться — столько любви читалось в этом взгляде. Она наклонилась над Стенли и прижалась к его губам. Ее длинные светлые волосы каскадом упали по сторонам его лица, образуя своеобразный занавес. Во время долгого поцелуя Джина немного подалась вперед, а потом сделала легкое движение назад, чтобы впустить в себя тугую пульсирующую плоть Стенли. Они сильно стиснули друг друга, когда их тела соединились, но губ не разомкнули. Стенли и Джина двигались с неистовой страстью, наполняясь блаженством единения. Занимаясь любовью, Стенли вдруг почувствовал, что рядом та Джина, которую он некогда полюбил, — равная ему, но иногда берущая верх, отдающая все лучшее, что в ней есть, и заставляющая его чувствовать себя мужчиной.

Затем их любовные игры стали медленней, нежней, но были по-прежнему пронизаны радостью. Давно уже не испытывали они ничего подобного. В каждом движении Джины сквозила страсть, и Стенли, утопая в сладостном тумане своих ощущений, невольно удивлялся. Что случилось? Ведь в последнее время Джина лишь безропотно подчинялась его желаниям, как будто пережидая, пока все кончится.

Держа по бокалу вина, они сидели в гостиной у камина. Джина рассказала о поездке в Лондон, потом спросила, что новенького произошло здесь, в Оксфорде.

— Да! — оживился Стенли. — Кое-что новенькое есть. Стоило тебе уехать, как Мейбл слегла с температурой. Грипп! Харри ушел из клиники сразу после обеда, присмотреть за женой. Напоследок он еще пошутил, мол, хорошо, что нет тяжелых случаев, иначе мне пришлось бы остаться на ночь. Временами мы с Харри жалеем о заключенном с Даном соглашении, по которому тот никогда не остается работать по вечерам. Правда, Дан всегда очень рано приходит в клинику и всегда берется за самую сложную работу, так что в конечном счете все уравновешивается.

— И что, он действительно ни разу не задерживался в клинике? — спросила Джина, вспомнив о разговоре с Рози, когда та пожаловалась, что Дан уже второй раз за неделю остается на работе дольше положенного времени. И снова у Джины мелькнула мысль, что если даже Рози неблагополучна в своей идеальной семье, то кто же тогда благополучен?

Благополучие… Какое странное слово, подумала Джина, уютно устраиваясь под боком у Стенли. В следующее мгновение она подумала о предстоящем звонке Синтии, и ей захотелось не просто прижаться к Стенли, а раствориться в нем, отдать право выбора ему, и тогда ей останется только подчиниться. И почему он не относится к числу тех властных собственников, о которых так любит читать в романах ее мать?..

Джина отпила глоток вина. Она ничего не сказала Стенли о том, что должна в понедельник позвонить Синтии, и сейчас была рада этому. Она должна принять решение, которое отразится на всей ее дальнейшей жизни, поэтому вся ответственность за это ляжет на нее одну. Последняя мысль неожиданно принесла Джине успокоение. Она как будто даже больше зауважала себя. Конечно, проблема от этого не исчезла, но все же стало легче на душе.

Поливая цветы, Джина услышала шум подъехавшего автомобиля и увидела, как из остановившегося напротив крыльца такси вышла женщина в норковой шубке и внимательно посмотрела на номер дома. Это была мать Стенли.

Лидия привезла с собой азалию в горшочке. Но растение, которое она держала в руках, напоминало азалию только названием. Те азалии, с которыми Джине приходилось встречаться прежде, выглядели как кустики, а эта — длинная и гладкоствольная, как дерево. Лидия несла горшочек в вытянутой руке, словно факел с олимпийским огнем. В другой руке была изящная сумочка от Гуччи. Следом водитель такси нес еще одну сумку, более вместительную. Процессия проследовала на кухню, где водитель терпеливо подождал, пока Лидия поставит цветок на стол. Затем она отсчитала ровю столько денег, сколько должна была за проезд, и прибавила мизерные чаевые.

— И вас также с Рождеством! — кисло взглянул на Джину таксист и с грохотом захлопнул за собой дверь.

— К чему эти выходки? — обронила Лидия, искренне не понимая причины недовольства водителя. — Ведь ему платит жалованье компания, на которую он работает!

Джина обеспокоенно смотрела на большую сумку. Может, Лидия не поняла намека и приехала на несколько дней?

Мать Стенли перехватила ее взгляд.

— Рождественские подарки для тебя и Стенли, — пояснила она. — Я люблю этот праздник и очень рада, что вы пригласили меня к себе. Я боялась, что нынешнее Рождество проведу вдали от сына, — призналась Лидия, сбрасывая шубку, которой на вид можно было дать лет двадцать. — Как поживает Стенли? — поинтересовалась она, снимая норковую шляпку и поправляя серебристые волосы.

— Нормально, — ответила Джина как можно любезнее. — Он много работает. Впрочем, как и Дан, и Харри, его компаньоны. Временами мне кажется, что Стенли слишком выкладывается на работе, но ведь он занимается любимым делом, в конце концов. Это очень важно, — добавила она.

Лидия тем временем разглядывала Джину. Ей пришло в голову, что в Лондоне та выглядела несколько иначе. Боже, что с ней сталось? Стенли, в кого превратилась твоя избранница? Эти пухленькие щеки, округлые плечи… Взгляд Лидии опустился на талию Джины, скрытую широким свитером. Не ожидается ли появление внука? Интересно, что думает по этому поводу Стенли? И неужели это и есть та шикарная, элегантная и преуспевающая Джина Флайерс, которая завоевала любовь Стенли и очаровала ее, Лидию?

Тряхнув головой, словно сбрасывая наваждение, Лидия произнесла:

— Стенли с детства мечтал стать ветеринаром. Он много трудился, чтобы добиться своей цели, и я горжусь им. Люди любят победителей, в этом я не исключение, — усмехнулась она.

Ей очень хотелось спросить, верны ли ее предположения насчет беременности, но она удержалась. Лучше я спрошу об этом Стенли, решила Лидия. Ей не хотелось, чтобы у Джины создалось впечатление, будто она предвкушает появление внука. Это не соответствовало бы действительности. Лидия боялась, что не сможет скрыть разочарования, если ее подозрения оправдаются.

Джина кивнула, показывая, что согласна с последними словами Лидии, хотя ей было трудно сосредоточиться на беседе. Лидия слишком пристально рассматривала ее. Джина инстинктивно почувствовала, что за последние несколько секунд пала в ее глазах слишком низко. Она проглотила комок в горле. Почему люди всегда так строги друг к другу? Почему не принимают всех такими, каковы они есть?