— Я думаю, Неля хочет выкрасть ребенка, — сказал Старик, входя в комнату. — Она уже пыталась однажды сделать это.

Он внимательно посмотрел на Ка.

— Скажите, вы верите мне? Или, может быть, еще сомневаетесь?

— У вас больше доказательств, — попытался уйти от ответа Ка.

— Я так и думал, — сказал Старик. — Ай да волшебница наша Неля! Такого рационалиста околдовала! Ну, это, знаете ли, палка о двух концах. Если вы слишком рациональны в жизни, однажды вас захлестнет нечто противоположное. Романтики совершают циничные поступки. Циники испытывают романтические порывы. Вот!

И он бросил на стол какие-то документы. Ка не двигался.

— Посмотрите, — сказал Старик.

Ка взглянул на бумаги. Это было свидетельство о рождении ребенка, где отцом значился Алик. Документы по установлению отцовства. Бумаги по поводу опеки отца над ребенком в связи с психическим заболеванием матери.

А Старик тем временем продолжал свой рассказ. Жизнь ребенка спасали не один месяц. Алик забросил свою работу, Старик — свою. Выздоровление шло медленно. Иногда не было какого-нибудь лекарства. Алик звонил Жанне, и она присылала с кем-нибудь, кто летел в Россию ближайшим самолетом. Она была в курсе всего, что происходит. Через полтора месяца мальчика выписали из больницы. Ему нужен был идеальный уход. Так сказал врач — «идеальный». И тут появилась Жанна. Появилась и спасла всех: ребенка, Алика и Старика.

В первый же день после ее приезда Старик получил список покупок, где к изумлению своему обнаружил несколько интимных женских принадлежностей. Он вопросительно посмотрел на Жанну, а она отрезала:

— Если я буду бегать по незнакомому городу в поисках этой ерунды, кто, по-вашему, вовремя сделает мальчику процедуры?

Они с Аликом часто уединялись и вели душеспасительные беседы. После одной из таких бесед он явился к Старику и попросил забрать Нелю из психиатрической клиники. Старик забрал Нелю и привез в Песочный. Сначала все вроде бы шло хорошо. За исключением того, что Неля прохладно отреагировала на ребенка. Прохладно — это даже не то слово. Просто — никак. Она не поцеловала его, не взяла на руки. Улыбка с ее лица исчезла, и она тупо смотрела на крошечное существо.

Затем потянулись будни. Алик нашел новую работу. Старика попросили помочь одной из фирм выпутаться из сложной ситуации. Жанна с утра до вечера возилась с ребенком, а Неля слонялась из угла в угол в ожидании Алика. А когда он появлялся, закатывала ему сцену. То ругала на чем свет стоит, что он задержался. То слишком преувеличенно радовалась, что он вернулся. Говорила: «Ты все-таки вернулся!» Словно он мог не прийти домой. Все это было нелепо. За столом Неля жеманничала, и только Жанна могла вовремя ее остановить, когда она повышала голос и, казалось, вот-вот сорвется на визг.

Это была не жизнь. Все страдали. Однажды, когда Жанна вышла из детской на кухню, Неля пробралась туда, схватила ребенка, сунула его, почти раздетого, в коляску и быстро покатила ее по садовой дорожке к воротам. Жанна догнала ее, дала пощечину, завернула ребенка в свой жилет и бросилась домой. На улице еще снег лежал. Полчаса она проплакала, а как только Старик вернулся, сказала ему:

— Знаете, раньше я думала, что Достоевский — это красиво. Что к сумасшедшим нужно относиться гуманно. Но теперь я вам вот что скажу: я их ненавижу! И еще вот что: я люблю вашего сына, нравится вам это или нет. И еще я люблю своего маленького мальчика. И не оставлю его с вашей полоумной мамочкой. Я его вообще больше ни на минуту не оставлю!

И тогда Старик понял, что Жанна ему нравится. Что Алик давно привязался к ней. И если не смеет назвать свое чувство любовью, то только потому, что слишком ее уважает. Он так смотрел на нее иногда поверх головы Нели! Короче — все устали мучиться и спасать девочку, которая опасна для своего же ребенка.

Старик попытался связаться с врачами, но Неля неожиданно пропала.

Ка было ужасно плохо. Давно уже было плохо. Так, словно почву выбили из-под ног. Ему не хотелось больше видеть Нелю. Он представлял, что этот ребенок мог быть его сыном. И тогда он возненавидел бы эту женщину и тоже попытался бы от нее избавиться.

— Вот и все, — сказал Старик. — Не знаю, стоит ли мне дать вам совет.

— Стоит, — глухо сказал Ка.

— Тогда лучшее, что вы можете сделать, — это отправить ее лечиться. Кто знает, какие случаются чудеса. Возможно, что-нибудь ей все-таки поможет.

— Я не смогу, — сказал Ка.

Старик поднялся и положил руку ему на плечо.

— Здесь через два дома живет больная девочка. Я не знаю, что с ней. Только иногда встречаю ее на улице. Она полностью погружена в себя. У нее отрешенный взгляд. И она все время ходит с куклой. Тащит ее за ногу, а голова волочится по земле.

Ка поморщился.

— Наша Неля — точно такая же девочка. Только вместо куклы у нее ребенок. Это мой внук, понимаете? Я боюсь за него!

Он помолчал, а потом осторожно добавил:

— Хотите, я сделаю это за вас?

— Наверно, вы правы. Мне не стоит больше видеть ее.

Ка продиктовал свой адрес и встал.

— Я бы не советовал вам в таком состоянии садиться за руль, — сказал Старик. — Побудьте здесь до моего возвращения.

Ка мотал головой, но Старик настаивал, и в конце концов Ка согласился. Старик уехал, а Ка вышел в сад и закурил. Через некоторое время в окно высунулась голова Жанны:

— Отойдите чуть подальше, — шепотом попросила она. — А то дым тянет в детскую.

Ка отошел как можно дальше. В голове словно колокол гудел, равномерно и протяжно. Ночь была совсем уже черной. На небе высыпали звезды. Они казались нарисованными на черном картоне, и хотелось узнать, что же там, за этой декорацией. Но внутреннее зрение притупилось, Ка чувствовал, что его затянуло в черный водоворот, откуда трудно выбраться. Если он не будет сопротивляться, то окажется на дне, а сверху сомкнутся мутные воды…

С тех пор как Нелю увезли врачи в голубых халатах, Ка старался не думать о ней. Старик заверил его, что она не устраивала сцен, а спокойно пошла к машине с красным крестом. Ка старался не думать о том, правда это или нет. Он старался вообще не думать обо всем этом.

Дни тянулись уныло. На работе Галка посматривала на него с сожалением. В конце недели Ка почувствовал себя до того отвратительно, что ему захотелось напиться. Он оставил машину на стоянке около дома и отправился в метро. Он точно знал, куда поедет. Только не знал зачем.

В баре висела пелена табачного дыма. Юра сидел за тем же столом. «Совсем, наверно, отсюда не выходит», — подумал Ка и направился прямо к нему.

— Опять спрашивать пришел? — нахмурился Юра.

Ка покачал головой и показал ему из сумки горлышко бутылки водки.

— Другое дело, — оживился Юра. — У меня как раз зарплату задерживают.

Пили они молча. Через полчаса Юра разлил остатки водки и начал нервно посматривать по сторонам.

— Ждешь кого-то? — спросил Ка.

— Денег хочу стрельнуть, — ответил Юра.

— Может, не надо?

Ка открыл сумку и достал вторую бутылку.

— Ну, мужик, ты затарился как надо! — восхитился Юра.

И снова они молча пили. Время зависло над столиком поверх пивных кружек и медленно раскачивалось: туда-сюда. Боль отступала. Мысли ползали лениво и были тихи, как пасынки перед крутым отчимом. В какой-то момент посреди зала возникла странная женщина голубых кровей: лицо у нее было синеватым. На ее голове плыла соломенная шляпа с дыркой посредине. Она направлялась к их столику.

«Только не это!» — подумал Ка, а женщина тут же, вихляя бедрами, подобралась к Юре и шлепнулась к нему на колени.

Ка перевел взгляд на Юрия. На его лице расплывалась пьяная улыбка.

— Это Нюра, — сказал он.

— Невеста, — пояснила Нюра и протянула Ка руку.

Ка к ее руке не притронулся.

— Брезгует, — зло сказала Нюра, обращаясь к Юрию.