III. Служба на Дону при М.И. Черткове. Казачьи привилегии. Казачий Чичиков. Грабежи и хищения

Служба на Дону была нелегкою; нелегкость ее усугублялась еще тем, что я по происхождению не был казаком, хотя и был, с назначением на вышесказанную должность, переведен в л.-гв. казачий его величества полк. Казаки-донцы неохотно принимали в свою среду лиц, по происхождению не из казаков, относились к ним враждебно, называли их "иногородними" и в лице их видели своих недоброжелателей, попиравших права казачества и казакоманства, так как то время совпадало с упразднением многих обособленностей Донского края, а именно, главным образом, с упразднением закона о наделении казачьих офицеров по чинам земельными наделами и с отменой закона по предмету недоступности права приобретения "иногородними" казачьих земель и городских угодий, домов и прочих городских имуществ. Словом, Донской край делался общедоступным во всем и, главным образом, по приобретению земель и городских домов, угодий и имуществ для всех русских и иностранных граждан, что казакам было, естественно, и не по характеру и по внедрившемуся в казачью плоть и кровь убеждению, что все войсковое имущество и земли составляют достояние одних казаков*. К войсковой собственности казаки относились так, что они все считали своим достоянием, даже войсковую казну, на которую простирали свое право самым незатейливым образом и приемами. Но всему этому был положен конец во время управления военным министерством генерал-адъютантом графом Милютиным. Громадные рыбные ловли, нескончаемые задонские степи и кочевья были приведены в известность, и право владения этими землями не на глаз, как это было, определялось с точностью и законностью; станичные юрты стали тоже в определенные границы, и право пользования казака 35 дес. земли строго определялось, хотя и отдаленным законом 1865 года, но все-таки законом, а не произволом. Хотя казаки и мирились с этими законодательными нововведениями, но туго, тяжело; на войсковую казну и собственность смотрели легко и зачастую приобретали право на эту собственность всевозможными незаконными путями и способами, в подтверждение чего приведу выдающееся следственное дело на Дону, которое пришлось мне производить как "иногороднему", но не казаку, ибо на следственное производство этого дела из казаков никто не шел, и атаман поневоле возложил такое на меня. Дело состояло вот в чем: существовал закон, конечно, всецело разделяемый казачьим населением, но не всем знакомый и известный до возникновения по сему дела, потому что многие и очень многие его совершенно не знали; закон этот давал право тем казакам-дворянам, за которыми числились по окладным книгам казенной донской экспедиции (палаты) крестьянские души по 10-й ревизии, - пользоваться правом получения на каждую числящуюся душу по 5 десятин земли; это вызвало страшное злоупотребление через неправильно выдаваемые справки из казенной экспедиции о душах, кои числились за помещиками-казаками-дворянами; явился из донских казаков хорунжий Когальников, который начал скупать эти души и получать землю на них, при посредстве, главным образом, названной экспедиции и пособничестве служащих в гражданской донской палате; в экспедиции был главным пособником заведовавший, окладными книгами казак Лобов, а в палате дьяк Попов, и, сверх того, масса пособников было в комиссии по размежеванию войсковых земель, снабжавшей землею на купленные души. Когальников совершил массу подложных купчих крепостей от таких лиц, которые десятки лет назад поумирали; другие, находившиеся в живых, совершенно даже не знали о числящихся за ними по окладным книгам крестьянских душах; причем для запутания дела и скрытия всяких следов души перепродавались из одних рук в другие, на имя лиц, в действительности не существовавших или же давно умерших, и полученные в надел на эти души земли тотчас же распродавались такими же путями и способами, и таким образом дела запутывались всевозможными махинациями, к числу которых, между прочим, должна быть отнесена и выдача подложных паспортов и видов из атаманской канцелярии, о чем также было следственное производство. Хорунжий Когальников был на Дону в 60-х годах тот же Чичиков. По этому следственному делу возвращены были десятки тысяч десятин земли в войсковую собственность из частных рук, завладевших неправильно и незаконно казенными войсковыми землями. Производить следствие по этому делу было не только не легко, но даже опасно; при поездках по области приходилось оберегать себя не только ночными, но даже и денными караулами.

Вот, в общем, как казаки смотрели на войсковую казенную собственность: в г. Новочеркасске десятки лет строился в центре города собор, стоивший войсковой казне миллионы и неоднократно обрушивавшийся от дурной постройки, а может быть, и от умышленных ошибок инженеров, архитекторов, строителей; от обрушивавшегося собора была масса миллионов кирпича, который свободно разбирался, расхищался на глазах властей и комиссии и свозился прямо в иные усадьбы для постройки домов; конечно, смотритель собора существовал, место обвалившегося собора было ограждено забором, но это отнюдь не отстраняло расхищение кирпича, каковой увозили, говоря, что это - войсковое имущество, принадлежащее каждому казаку. Были назначаемы атаманом следствия по хищению кирпича, но таковые делу не помогали, и кирпич продолжали раскрадывать и расхищать самым бесцеремонным образом.

Сильные хищения войскового имущества были во времена почти всех правящих Донскою областью наказных атаманов, но они были особо велики во время атаманства Граббе, слабостью и добротою характера которого казаки пользовались во вред. Во время атаманства Потапова и Черткова войсковая казна оберегалась, но все-таки с недостаточною настойчивостью.

Войсковой наказный атаман войска Донского генерал-адъютант М.И. Чертков, при котором я состоял на службе, был честным человеком во всех отношениях, желал войску добра и поднятия его в экономическом отношении, но все начинания его ни к чему, в действительности, не сводились и имели недостаточный и нежелательный результат чрез непопулярность его в Донской области; он был нелюбим, по недоступности своего характера, врожденной гордости, а женитьба его на женщине, по происхождению еврейке, которая была ненавистна всему Дону по непопулярному, по отзыву казачества, до крайности своему направлению и характеру и по вмешательству в служебные дела мужа; казаки одолевали семейство Чертковых безымянными ругательными письмами, что страшно восстановляло все семейство против казаков. Эти обстоятельства и заставили Черткова оставить службу на Дону, несмотря на все личное расположение и доверие к нему государя императора Александра II, у которого он был сильно поддерживаем и родственником своим, женатым на его родной сестре Елене Ивановне, по первому мужу графини Орловой-Денисовой-Никитиной, вышедшей замуж после смерти мужа за бывшего шефа жандармов графа Петра Андреевича Шувалова, пользовавшегося также особым расположением и доверием государя императора Александра II.

При атамане Черткове на Дону проведены в жизнь казаков существенные законы и положения, которые все-таки не установили за ним популярности и любви среди казаков. Таковые законы и положения касались: освобождения казачьих офицеров и чиновников от обязательной службы, о дозволении лицам казачьего сословия исключаться из оного, перечисляться в другие войска, служить вне своих войск, о зачислении в казачьи войска лиц не войскового сословия. Сверх того, состоялось положение об обеспечении генералов, штаб- и обер-офицеров и классных чиновников Донского войска и их семейств, владевших или имевших право на владение срочными земельными участками, с предоставлением таковых в потомственную собственность. Этим положением состоялось прекращение надела земельными участками всех казачьих офицеров, но предоставлено им право, во время нахождения при войске на льготе, пользования денежным содержанием от войска в половинном размере против следуемого им жалованья по чину, а при выходе в отставку - пенсиями. Этот закон сохранил массу войсковых земель в собственности войска, так как наделение срочными земельными участками влекло массу злоупотреблений и хищений общественных войсковых земель.