- Алекс, нам всегда было хорошо вместе. И сейчас нам очень хорошо, - он, вопреки своему первоначальному решению, начал убеждать ее.

Алексис закрыла глаза и тяжело вздохнула. Джордан принялся целовать ее и делал это до тех пор, пока она не обняла его и не прижалась к нему всем телом. Он протянул руку к прикроватной тумбочке, на которой стояла настольная лампа.

- Не включай! Не хочу света! - застонала Алексис.

- Позволь мне видеть тебя, - уткнувшись ей в шею, прошептал Джордан, затем нажал на кнопку, и комнату затопил мягкий свет.

- Лучше сохранить воспоминания, основанные только на ощущениях, прикосновениях, обонянии… - она сощурилась, попыталась выключить лампу, но он помешал ей.

Джордан вдавил Алексис в матрас и, склонившись над татуированным бедром, велел:

- Расскажи мне об этом.

- Обычная татуировка. Не о чем рассказывать.

- Тогда для чего ты ее сделала?

- Элейн и я… - Алексис замялась, когда он поцеловал ее в шею, - когда мне исполнился двадцать один год… в Новом Орлеане.

- Значит, у сестрицы Элейн такая же лошадка на бедре? - рассмеялся Джордан.

- Если кому-нибудь скажешь, я убью тебя, - предупредила Алексис и ущипнула его. - Я пообещала ей молчать.

- Единорог, - он внимательно разглядывал татуировку. - Мифическое создание. Определенно, тебе это подходит.

Алексис хотелось ответить Джордану что-нибудь эдакое, начать спор, но он навис над ней, завел ее руки за голову, обхватил ладонями запястья и впился в ее губы. Поцелуй был долгим и страстным, желание затопило девушку, дыхание ее участилось, веки задрожали.

- Между нами остались кое-какие неясности. Хочешь не хочешь, а однажды их придется прояснить, - прозаическим тоном проговорил Джордан.

Алексис покорно кивнула.

- Позже, - кротко шепнула она. - Давай обо всем этом позже.

Он улыбнулся и подумал о том, что они впервые за последние восемь лет достигли редкого согласия.

Луч солнца, скользнув по закрытым векам, разбудил Алексис. Она открыла глаза. За стеной в душе лилась вода. Девушка не сразу смогла вспомнить о том, что произошло вчерашней ночью, поэтому сильно удивилась, обнаружив себя в незнакомой постели. Она взглянула на будильник, на гору одежды, сваленную у кровати. Алексис узнала вещи Джордана и облегченно откинулась на подушку. Ее тело болело и ныло.

Часы показывали полдевятого. Надо срочно перебираться в свои апартаменты, принять там душ, упаковать вещи и умчаться в Нью-Йорк. И сделать это следует как можно быстрее, пока Джордан не вышел из душа. Ей представился отличный шанс его позлить. Но Алексис осталась лежать на мятых влажных простынях. Она отлично помнила свое вчерашнее обещание прояснить неясности. Следовало все хорошенько обдумать. Возможно, стоит снова впустить Джордана в свою жизнь, пусть не сразу, и не слишком уж доверять ему. Пусть она живет в Нью-Йорке, а он в Техасе. Может, все-таки попробовать?

Алексис села на край кровати, мышцы нещадно болели. Она потянулась, распрямила затекшие плечи. Девушка тщательно осмотрела себя, увидела синяки на бедрах и недовольно покачала головой. Впрочем, у нее не было причин для сожалений. Наверняка на теле Джордана синяков не меньше, и скорей всего у него расцарапана спина. Алексис хищно улыбнулась и провела рукой по простыне, разглаживая складки. Она знала, пройдет пара часов, и она пожалеет о происшедшем сегодняшней ночью, но пока еще можно ни о чем не думать.

Алексис уже сейчас кляла себя дурой и прочими нелестными эпитетами. Но почему-то, вспоминая все произошедшее, она приходила в восторг, радовалась, что позволила себе эту маленькую глупость. Алексис уже не верила в то, что восемь лет назад, сбежав от Джордана, она поступила правильно. Теперь она с нетерпением ждала его из ванной. Днем раньше Джордан был ее проблемой, теперь проблемой стала ее к нему любовь.

Алексис жалела о годах, проведенных врозь, о своем детском упрямстве, о самообмане, которым она заглушала тоску по своему мужу. И одновременно ругала себя за сентиментальность, из-за которой теперь обо всем этом жалела, забывая о том, что эти годы подарили ей много хорошего.

Алексис услышала приглушенный голос Джордана, он все еще не оставил ужасную привычку что-то напевать, стоя под струями воды. Она вскочила на ноги и огляделась вокруг. Девушка прекрасно помнила, куда ночью клала свою одежду, теперь же она ее не находила. Даже туфель нигде не было видно. Она догадалась, Джордан спрятал ее платье и белье, боясь, что она сбежит.

Плотно обернувшись простыней, Алексис опустилась на колени и заглянула под кровать в надежде найти свои вещи там, но тщетно. Она несколько раз обошла весь номер, открыла каждую дверь, заглянула в каждый ящик. Девушка подошла к двери в ванную, потянула ручку на себя, но дверь оказалась закрытой изнутри.

Алексис забыла все свои возвышенные чувства к Джордану и мысленно разразилась проклятьями в его адрес. Ей захотелось придушить его сразу, как только он выйдет из душа. Девушку бесила его проницательность и то, что он снова обыграл ее. Этого ее гордость не могла вынести.

Алексис в очередной раз оглядела комнату и внезапно улыбнулась. Она гордо вскинула голову, простыня, служившая ей одеянием, упала па пол. Отсутствие одежды - не препятствие для изобретательной женщины, подумала редактор модного журнала Алексис Блакхок.

- Мисс Блакхок, куда мне это поставить?

Алексис оторвала взгляд от монитора. Она торопилась закончить материал для своей колонки, которая должна была появиться в январском номере журнала.

Алексис давно знала, в индустрии моды все работают на перспективу, отчего журналистская деятельность в этой сфере больше напоминает массовый гипноз, чем анализ тенденций. Ее статья должна была стать очередным наставлением модницам и обоснованием необходимости безжалостно очистить гардеробы от всякого ненужного хлама, выкинуть старые вещи и купить взамен них новые, признанные модными в этом сезоне. Задача была не из самых простых, но девушке сегодня работалось на редкость легко.

Алексис азартно ударяла по клавиатуре. Ее мысли текли плавно и сами собой складывались в связный текст новой статьи. Впрочем, раньше она тоже писала довольно легко и всегда в срок успевала сдать материал. Девушка знала, что советовать читательницам, и ее статьи неизменно пользовались успехом.

Алексис повернулась в сторону стоящей в дверях Мэри-Маргарет - своей ассистентки. Мэри еле удерживала в руках огромную вазу с потрясающим букетом из белых роз и нежно-желтых орхидей. Цветы источали восхитительный аромат. Алексис оттолкнулась от стола и на офисном стуле на колесиках подкатила поближе, чтобы разглядеть букет. Она сразу поняла, цветы присланы Джорданом. Девушка взяла себе за правило не прикасаться к его подношениям, поэтому разочарованно вздохнула и вернулась к работе.

Алексис не собиралась прощать Джордана за дурацкую шутку с ее одеждой. Прошло уже три дня, а она все никак не могла подавить в себе гнев. Алексис не отвечала на его звонки, не благодарила за подарки: ни за бельгийский шоколад, который она очень любила и который невозможно хотелось попробовать, ни за корзинку пышной, горячей, ароматной сдобы.

Алексис решила для себя, что он не вымолит ее прощения за свой идиотский поступок цветами и сладостями. Конечно, когда доставили коробку шоколадного печенья с орехами, она почти готова была пойти на попятную, но, вспомнив, как нехорошо Джордан с ней обошелся, сдержалась. Ей импонировало то, что он не прикладывает к своим дарам визитных карточек и записок. Алексис удивлялась собственной выдержке, весь офис давно уже исходил слюной при виде очередных сладостей.

- Мэри-Маргарет, не желаешь оставить этот букет у себя на столе? - предложила Алексис своей помощнице.

- Да, я бы с радостью, мисс Блакхок, - кивнула та, затем сквозь толстые стекла роговых очков пристально посмотрела на Алексис и добавила: - Но мой стол уже трещит от ваз и вазочек. Иногда мне начинает казаться, что я цветочница в лавке и пришло время открывать магазин. На столах Тиффани, Скотта и Сэнди творится то же самое.