— Ракетный комплекс с баллистическими ракетами, — ответил Сберев.

— Это интересно, пойдем, посмотрим, — проговорил Никита Сергеевич и направился к входному люку в четвёртый отсек.

Пропустив весь эскорт в соседний отсек Аристарх приотстал и попытался было отнять теперь уже «хрущёвские» рукавицы у старшины команды трюмных специалистов — для музея объяснил он. Но тот не отдал: раз их дали мне — значит они мои и баста!

— Смирно! — в очередной раз прозвучала общепринятая команда, подаваемая в каждом отсеке при входе в него начальника.

— Товарищ Председатель Совета Министров Советского Союза, четвёртый отсек к смотру готов! Командир отсека лейтенант Липовецкий.

В связи с тем, что капитан-лейтенанта Мясковского с отпуска не отозвали Антон командовал отсеком и боевой частью.

— Пустовато у вас что-то. В центральном посту места живого нет столько там размещено разных приборов и механизмов, — заметил Хрущёв.

— Вся электроизмерительная аппаратура, пульты, приборы и автоматы размещены на средней приборной палубе. Здесь же — палуба жилая, — ответил Антон.

— Так вся «святая святых» и кнопки «пуск» размещены там внизу? А ракет у вас сколько?

— На борту подводной лодки в вертикальных герметичных равнопрочных с её корпусом шахтах размещаются три баллистические ракеты с ядерными боеголовками. Дальность стрельбы ракет более тысячи километров. Пуск ракет возможен только в надводном положении, — докладывал Антон.

— Странно, у вас лейтенант «командует» тремя баллистическими ракетами. Министр Обороны мне представлял проект, в котором «командовать» тремя сухопутными баллистическими ракетами предлагается утвердить генерала. Командир, как лейтенант, со своими обязанностями справляется?

— У меня замечаний по службе ракетчиков нет, — ответил командир.

— Это хорошо, так держать, лейтенант! А теперь покажи-ка нам ту самую главную кнопку «пуск», — сказал Хрущёв и спустился на приборную палубу.

Было видно, что непривычное лазание по узким вертикальным трапам, лазам и люкам подводной лодки уважаемого гостя утомили. Антон посадил его в узковатое кресло на командном пункте командира боевой части и, указывая на стройные ряды пультов вдоль левого борта подводной лодки, заметил:

— Вот с этих трёх комплектов аппаратуры операторы готовят и по приказу командира производят пуски ракет.

— Вот так запросто можно запустить ракету? — спросил Хрущёв.

— Даже по прямому приказу командования ракету запустить не просто. В повседневных условиях в боевой части личным составом круглосуточно несётся вахта. На приборную палубу никого кроме подводников ракетной боевой части они не пропустят. Целый ряд узлов подачи питания, гидравлики для задействования приборов и систем в работу запираются спец замками и опечатываются печатью командира. Сама кнопка «пуск» так же опечатывается. Осуществить несанкционированный пуск ракеты практически невозможно.

— Ну, а как ракеты ложатся в цель? — поинтересовался высокий гость.

— Ложатся так, как мы их положим. Первая наша стрельба с фактическим пуском практической ракеты на полную дальность оценена на «отлично». Всё зависит от людей, — доложил Антон.

— Вот это, наверно, связь с постами, — высказал предположение Хрущёв, указывая на радиопереговорное устройство.

— Так точно, — подтвердил Антон.

— А мне можно поговорить с ними?

— Пожалуйста! — Антон включил внутреннюю связь и тумблером подключил семидесятый боевой пост в трюме отсека. — Говорите!

— Можно с вами поговорить, — начал Никита Сергеевич, подыскивая для разговора следующую фразу. В образовавшейся паузе тишины, предполагая, что гости восвояси убыли и кто-то из своих балуется, старшина стартовиков грозно предупредил:

— Я тебя поговорю! Брось баловаться! Сейчас поднимусь, надеру уши.

Все замерли, ожидая развязки «пикового» положения. Исправляя его, Антон строгим голосом запросил:

— Семидесятый, чем занимаетесь?

— Находимся на посту согласно расписания по смотру корабля, — последовал чёткий ответ.

Хрущёв улыбнулся: серьёзные у вас ребята! Звание «генерал-лейтенант» он получил заслуженно и что такое дисциплина связи не забыл.

— Виноват, — разводя руки, промолвил он, — вольное не уставное обращение справедливо пресекается адекватным ответом. Нужно уходить. Не дай бог выскочит серьёзный старшина — уши надерёт!

— Лейтенант, — бодрым голосом отдохнувший Хрущёв продолжил разговор, — ракету-то ты нам покажешь?

— Как прикажете! Хоть сейчас, через пять минут она будет на верхнем срезе шахт, — облегчённо, на одном выдохе, доложил Антон.

— Ты не очень спеши. Пока мы выберемся наверх, выйдем на берег, пройдёт некоторое время. Командир даст тебе указания.

— Я хочу посмотреть весь процесс подъёма ракеты с момента открытия крышки шахты, — сказал Хрущёв, обращаясь уже к Сбереву.

— Что ж, лейтенант, служи! — повернулся он к Липовецкому. У тебя вся жизнь впереди, надеюсь, что она будет лучше, чем у нас.

С убытием столь важных посетителей Антон отдышался, дал необходимые указания по подготовке действующего макета ракеты к подъёму. Ожидая указаний командира, он рассуждал:

— А мужик он ничего! Не такой, как некоторые, — напялив на себя мундир власти, перестают быть нормальными людьми. Под именем «вождя» сами себя обожествляют! А какой ложный — не всамделишный бог может снизойти до нужд отдельного человека? Для такого «вождя» народ, в лучшем случае — безликая масса. Быстро портящийся человеческий материал практически мгновенно претерпевает такие превращения, когда он попадает в мундир власти с военными погонами. Тут уж по уставу подчинённому положено, не рассуждая, отвечать «есть» и «так точно». Перешагнув через граничную должность командира корабля, а многие и не побывав на этом посту, они стают личностями неузнаваемыми и недосягаемыми для бывших друзей и сослуживцев. Правда, к счастью не все — на таких военачальниках, сохранивших честь, достоинство, память и держится Флот. Ход мыслей Антона был прерван приказанием командира, переданным из центрального поста:

— Поднять ракету!

Антон поднялся на командирский мостик рубочной надстройки, включил связь напрямую с четвёртым отсеком, осмотрел обтекатели крышек шахт. В целях безопасности оповестил:

— Внимание! Открываются крышки шахт!

Выждав паузу, он дал исполнительную команду:

— Отдраить кремальеру! Открыть крышку средней шахты!

— Есть открыть кремальеру и открыть крышку средней шахты, — услышал он дубляж команды. — Отдраена кремальера! Открывается крышка средней шахты, — последовал доклад Глебова из четвёртого отсека.

Смачно чмокнув, кремальера освободила крышку и та под действием исполнительного пресса пошла вверх, поворачиваясь на оси на левый борт. Она перевалила 90 градусов, плавно легла на демпферные прессы и, открывшись на 120 градусов, неподвижно замерла. Незамедлительно из отсека мичман Глебов доложил:

— Открыта крышка средней шахты. Гидравлика в исходном положении.

— Поднять ракету из средней шахты! — отдал следующую команду Антон.

На берегу выстроилась внушительная толпа наблюдателей во главе с Н. Хрущёвым. Они оживлённо обсуждали эпизод показа подъёма ракеты.

Сама ракета медленно поползла вверх, приоткрывая свою остроконечную часть. Показались стойки с захватами и вот она, вся полностью поднятая наверх, замерла — первая одноступенчатая баллистическая ракета морского базирования «Р-11ФМ». Зрители полюбовались её видом. Командир махнул рукой — можно опускать.

Антон ещё наблюдал, как все участники события фотографировались. Он спустился вниз в подводную лодку и уже не мог видеть, как Н.С. Хрущёв убыл из базы.

Есть такое выражение «слухами земля полнится». В сверхсекретной базе атомных подводных лодок в губе Западная Лица секретность, без всякой меры, была во всём. И не просто секретно, а «совершенно секретно» большими буквами было прописано на лицах подводников, кораблях и даже нужники, поскрипывая ржавыми петлями дверей, шептали: «сделал своё дело втихую — ещё тише уходи».