— Фу-у, и когда же ты, братец, успел нализаться! — водочная сивуха, перемешанная с табачным никотином, перегаром наивысшей пробы забила ноздри Липовецкого.

Проплевавшись, Антон отхлестал морячка по щекам. Тот мутными глазами посмотрел на него и прошамкал: «Вы-вы-пить хо-хочешь?». Затем, уже более внятно, пролепетал:

— Ты не думай…, у меня тут… ещё есть бутылка! Новый год настаёт…, - пропел он и, закрыв глаза отключился.

— Ну и «везуха» мне под Новый год! Прямо как у Вакулы — на дороге мешки с подарками чёрт подкинул, — Антон снова вспомнил Гоголя. В такую погоду этот дурачок-морячок запросто может душу чёрту отдать — замёрзнет. И будут родители обвинять Флот — не доглядели ребёнка. А до погранцов метров пятьсот….

— Тьфу! — сплюнул Антон, — делать нечего, нужно тащить этого сопляка.

Он взвалил его на плечи, с горем пополам добрался до плавпирса, где, раскачиваясь под напором ветра, стояли три сторожевика охраны водного района и сдал матроса дежурному офицеру.

— Бери своё добро! Нашёл на дороге. Вот тебе его бутылка и документы. С Новым годом! И будь здоров, я пошёл, ибо мой сменщик уже меня заждался, — сказал Антон и вновь нырнул в снежную пелену Новогодней ночи.

Дойти до ПКЗ было совсем недалеко — у соседнего пирса уже просматривался её пятиэтажный силуэт.

На плавказарме Антон отдышался, снял шинель и прошёлся по помещениям. В кубрике матросы смотрели кинофильмы. На камбузе коки готовили праздничный ужин. Зубкова, которого Антон должен сменить, нигде не было.

— Где обеспечивающий офицер? — спросил Липовецкий у дежурного по команде.

— Наверно сидит ещё в парилке, — ответил тот.

Антон зашёл в предбанник, открыл дверь паровой и отшатнулся. Оттуда пахнуло жаром стоградусной температуры!

— Есть ли кто живой? — крикнул Липовецкий в проём двери.

— А как же! — ответил, показавшийся весь красный, как треснувший помидор завёрнутый в разовую простыню, капитан 3 ранга Зубков, — смываю грехи и разную хворь. Присоединяйся, Антон! Смену дежурства произведём в парилке, тем более, что мне спешить некуда. Новый год будем встречать вместе.

Попарились они на славу. Рассказывая о приключении с пьяным матросом, Антон заметил:

— Борис Андреевич, пора отсюда вылезать пока нам наших моряков кто-нибудь не приволок.

Нужно отдать должное, что в те времена автономный паёк подводников соответствовал своему назначению. На лодке хорошие продукты остались ещё с прошлого плавания. Да и местное снабжение было весьма не плохим. Новогодний праздничный стол подводников украшали икра красная, балыки, шоколад, соки, консервы рыбные и мясные, картофель жаренный и отбивные. Спиртного — ни-ни. Кофе и какао — пожалуйста.

Вместе с праздничным ужином Липовецкий и Зубков проведали дежурно-вахтенную службу на подводной лодке, затем поздравили подводников с наступившим Новым годом на ПКЗ.

Наконец все моряки срочной службы улеглись спать. Антон доложил в бригаду, что в экипаже замечаний и происшествий нет и зашёл в кают-компанию.

Здесь за длинным столом сидели все те немногочисленные офицеры, которые по какой-либо причине остались в части. Голуб со Штыковым играли в шахматы. Зубков, Петров, Мышкин и Слива по гладкой столешнице старательно стучали костяшками домино.

— Что-то, братья, вы приуныли. Нам бы сюда чего-нибудь звёздного! — садясь за стол чтобы поужинать, сказал Антон.

— Оно бы в Новогоднюю ночь недурственно! «Шило» уже надоело, а коньяк…, но где его взять? — разглядывая свои фишки, заинтересовано произнёс Петров.

— Если вас это развлечёт и утешит, то я поведаю, как ведро пятизвёздочного коньяка, почти «на халяву», накапал недавний случай, происшедший со мной, при сопровождении железной дорогой из Северодвинска в Росту, демонтированного с подводной лодки оборудования, ракетного комплекса.

— Вы все хорошо помните, — начал рассказывать Антон, — с прибытием подводной лодки на завод, рабочие навалились и в две смены очень быстро демонтировали с неё старый ракетный комплекс. Теперь пустой четвёртый отсек — вотчина ракетчиков представлял собой сжатую с боков восьмёрку большой бочки, подобной скорлупе огромного яйца, из которого вылупился головастый птенец.

Мы поштучно укомплектовали запасной инструмент. Подготовили сопроводительную документацию. Оборудование старого комплекса упаковали в ящики и всё это отслужившее добро было загружено в два старые железнодорожные вагона-теплушки.

Подводники боевой части ракетчиков в полном составе во главе со мной и Лыткиным, вооружённые пистолетами и автоматами, отправлялись сопровождать секретный груз. Правда, этот груз, в принципе, годился только на переплавку, но оставался носить гриф «совершенно секретно».

— Спасите наши души, — проворчал мичман Фесенко, — тут щелей, как у шелудивого Бобика блох! В таких теплушках-холодушках за неделю пути при морозе минус 20–25 градусов Цельсия мы откинем копыта, не успев заложить свои души ни богу, ни чёрту.

— Счас, таки бросились тебя спасать. — Кто!? У нас в Союзе спасение утопающих — есть дело рук самих утопающих. Отсюда вывод: вот наряд на работу, а вот дополнительно бутылка спирта. Фесенко, топай в столярный цех завода и приводи добропорядочных работяг. Совместно с нашими матросами вы старательно шпаклюете щели в обшивке вагонов, устанавливаете там нары и буржуйки для обогрева наших душ. — Уразумел?

— Василий, — обратился я уже к Лыткину, — «шуруй» к нашему помощнику — пусть даёт указание своему прижимистому старшине команды снабжения мичману Гайдуку выдать нам из неучтённых излишков продовольствия автономного пайка немного съедобных харчей. Бери всё, в том числе, консервированный хлеб, сухари и сушки. На официально полученном пайке мы протянем ноги очень быстро. Предупреди врача, пусть скомплектует сумку скорой помощи, так — на всякий случай.

— Ноздрёв, твоя задача: найти сносных спальных матрасов и затащить их в теплушки на нары. Запастись углём и дровами. Проследить, чтобы были вёдра под воду, чайники и параши. Да, да — параши! Писать и прочие интимные дела делать вы же будете, а куда? Напоминаю, что у каждого из вас должна быть миска, кружка, ложка и для всех — пара общих лагунов для приготовления горячей пищи, — отдал я последние указания, а сам отправился выписывать командировочные предписания и проездные документы.

Вася Лыткин был парень не промах! Какими чарами он расколол этого подкулачника Гайдука не знаю, но тот открыл дверь кладовой на ПКЗ и сказал: «- Берите всё, сколько вам нужно!». Более того, уже на лодке, расщедрившись, как подвыпивший братан, он из провизионки выдал два рюкзака дефицитов из запаса своих неликвидов.

Короче, вся наша дружная команда ракетной боевой части загрузилась в зашпаклёванные две теплушки. Юркий маневровый паровозик, посвистывая, выкатил их из заводской территории и пристыковал к длинному составу товарняка уже на железнодорожной станции. Слушая перестук железных колёс по рельсам, мы начали свой путь по северному маршруту: Северодвинск — Роста.

Несмотря на то, что все подводники были плотно упакованы в овчинные канадки, брюки и валенки, их зубы от собачьего холода стучали громче, чем железные колёса поезда.

При его движении в теплушках открылась масса скрытых щелей и встречный ветер, не встретив должной плотности их дощатых стенок, продувал одежду овчинок моряков без всякого сожаления. Начался второй этап борьбы за герметичность нашей сухопутной посудины.

Ноздрёв оказался на высоте: ещё на заводе он раздобыл по паре топоров, вёдер, молотков и достаточно гвоздей. К исходу ночи мы с удовлетворением отметили, что ветер по вагону уже свободно не гуляет. Грохот и визг колёс поезда стал тише и целиком не заполнял всё окружающее пространство. От раскалённой буржуйки по герметичному помещению распространялось живительное тепло. Дым от горящих дров и угля, ранее выедая глаза и свободно перемещаясь по вагону в направлении многочисленных щелей, ощутив единственную тягу, начал клубами вываливаться через дымоходную трубу наружу.