В результате, то, что показалось ему началом полосы везения, — под действием алкоголя, а еще от того, что он тратил не свои деньги, что над его костюмом не посмеялись и что в деле наконец-то появились подвижки, — сейчас виделось Даффи не кладезем откровений, а всего лишь разрозненными сведениями из жизни кучки говнистых обормотов. Не больше. И если он хочет сохранить эту работу — а она и в самом деле подоспела как раз вовремя — ему срочно нужно накопать что-нибудь еще, или сделать так, чтобы что-то случилось.

А может быть, и то, и другое. В обеденный перерыв он позвонил Уиллету и попросил о встрече после работы. Такой разговор по-прежнему был нужен ему скорее для общего ознакомления, но теперь он уже лучше знал, что именно хочет услышать. Он все не мог забыть об утреннем звонке своего назойливо-логичного клиента, и после обеда ему пришла в голову одна идея. Хендрик сказал, что с тех пор, как Даффи поступил к нему на работу, кражи прекратились, и тон у него при этом был недовольный. Что ж, если клиенту нужна кража, кто такой Даффи, чтобы ему перечить?

— Ну как, много на этой неделе поймали несушек? — спросил Даффи.

Они пили кофе, сидя за столиком среди многоголосья имперского города Хитроу. Уиллет собрал в улыбку свои морщинки.

— Нет, хотя пару-тройку я б не отказался самолично обыскать с пристрастием, — он ухмыльнулся, как многоопытный задопыт. Больше всех повезло одному моему приятелю из Гатвика. Заловил нелегала-пакистанца.

— Что, пакистанцы не сдаются?

— Куда там. Бог знает зачем, но они по-прежнему к нам рвутся. Притом, что сейчас это стоит пять штук на человека. Кое-кто платит в рассрочку — первый взнос, а потом по нескольку фунтов в неделю в течение двадцати лет, а малый, которому они платят, в любой момент может повысить расценки, или просто сдать их с потрохами, если ему надоест. Наверное, им и в самом деле осточертело у себя дома.

— А у нас здесь ну прямо рай, тори-санаторий, верно?

— Притворюсь, будто не слышал этого, Даффи. Короче, некоторые из них никогда сюда не добираются. Доезжают до Роттердама, отдают все деньги, а потом ждут каждую ночь напролет свою лодочку, а она все не появляется. Славный парень, который обещал им помочь и нарассказывал всяких ужасов об иммиграционных законах, просто взял да слинял. Оттого в Роттердаме так много нищих индусов, — он глубокомысленно кивнул, словно советуя Даффи не пополнять их ряды.

— В общем, насчет того моего приятеля. Ему поручили обыскать большущий контейнер со всяким добром. Все вперемешку. Видишь ли, фирмам нет нужды арендовать целый контейнер, как правило, каждая арендует лишь часть, и в этом чего только не было — ящики, тюки и всякая такая хрень, а тут как раз дождик пошел, и мой приятель подумал — знаешь, как это иногда бывает — он подумал, да на кой черт мне все это надо, а? Короче, двинул он кулаком по стенке и спрашивает: «Эй, как ты там?». А оттуда в ответ: «Спасибо, хорошо».

Даффи зашелся от хохота; мимо проплыла миниатюрная уборщица-азиатка, и он, ощутив угрызения совести, попытался успокоиться. История, конечно, была душераздирающая — но при этом очень забавная.

— Так оно всегда и бывает, — продолжал Уиллет, — эти парни, с которыми приходится иметь дело, то хитры, как черти, то тупы, как пробки, даже жалко их, бедолаг. А если бывают просто неглупые, так те тупеют сразу же, как им придет в голову заняться контрабандой. Ну не умеют они этого. Взять хоть тех иранцев, которых мы поотправляли назад в прошлом году. У себя на родине у них котелок варит что надо, хороший бизнес, хорошая кубышка с деньгами, потом вдруг в один прекрасный день к власти приходит этот Аятолла Как-там-его. Плохо дело, пора сматываться. Одна проблема: ограничение на вывоз валюты. Езжай на все четыре стороны, говорит старик Аятолла, но с собой можно взять максимум две шоколадки. Ну, они и думают, ага, не будем тогда вывозить деньги, обратим все в героин, против этого старик не возражает, Набивают чемоданы героином, прыгают на самолет и летят сюда. И что же мы видим? Респектабельный иранский бизнесмен из Тегерана, в легонькой рубашечке и брючках, в руках — один-единственный чемоданчик, и потеет, как свинья. Он, видите ли, только сейчас понял, что если мы его поймаем и отправим обратно, ему не скажут: «Ах ты, шалунишка», а прочитают парочку отрывков из Корана — и пиф-паф. Но служба есть служба, и наши ребята зырк на него, а потом подталкивают друг дружку локтями: «Ну, давай ты, Клод; нет уж, давай ты, Сесил».

Даффи кивнул и перешел к делу.

— Если б я был на твоем месте… Нет, если б я был на своемместе и мне надо было что-то найти, где бы ты мне посоветовал искать?

— Как-то ты туманно выражаешься.

— Ну, если б я думал, что что-то должно появиться, но не знал, что.

— Все равно туманно, Даффи. Используй чутье, что я могу еще сказать. А этому надо еще научиться, так что получится не сразу. Ну, начни с того, что постой и посмотри, как реагируют на тебя те, кто проходит мимо.

— С грузами так не пойдет.

— Ну вот, наконец-то он сказал про грузы. С этим всегда труднее. Тут срабатывает либо своевременная подсказка, либо удача. Ну, и серые клеточки. Например, когда во время беглого осмотра замечаешь кое-что подозрительное.

— Что, например?

— Ну, если ты видишь что-то, обернутое мешковиной, стоит этак легонько постучать, чтоб узнать, что там под ней. Если фанера — все нормально. А если железка, возникает вопрос: зачем обертывать мешковиной то, что и так не побъется? Отсюда следует, что тючок заслуживает более пристального внимания.

Из документации тоже можно почерпнуть много интересного. Зачем кому-то ввозить четыре тысячи плюшевых медвежат из Ганы, когда ты наверняка знаешь, что в Гане не производят плюшевых медвежат? Ты ищешь то, что кажется неправильным, нелогичным. С какой стати кому бы то ни было импортировать товар, заявленная стоимость которого меньше, чем расходы на транспортировку? Ну и все в таком духе.

— Наверное, много времени уходит на бумажную возню.

— Ну, у нас есть ЭКСЛА. [8]Компьютер.

— Но компьютер же не может подсказать вам, где искать.

— Ты удивишься, но довольно часто он как раз может. Он сортирует товар по каналам — ну, как красный и зеленый коридоры для пассажиров. Канал Один — проверка документов, Канал Два — проверка документов и досмотр груза, Канал Три — растаможка в течение часа.

— А по какому принципу он это определяет?

— Ну, все авиакомпании предоставляют нам на каждый рейс товарный перечень — коносамент, где указано, какой груз находится на борту, а мы заносим список в компьютер, ну и сами его его проглядываем. Груз в это время, как правило, еще в воздухе — иногда даже тот самолет еще не вылетел, — и если мы замечаем что-нибудь интересное, то набираем «97», и таким образом даем команду компьютеру распределить это наименование в Канал Два, а он потом автоматически это делает.

Но и сама программа делает немало. Есть целая уйма причин отнести груз к разряду подозрительных: например, если импортер имеет плохую репутацию или если груз прибывает из так называемой Темной Зоны. На первый раз досматриваются все новые импортеры и все, что ввозится впервые. Плюс то, что я тебе уже говорил: если заявленная стоимость товара меньше, чем расходы на перевозку, компьютер это непременно заметит и направит на проверку. Часто это бывает что-то совершенно безобидное, например, завод-производитель за границей посылает на головное предприятие образчики спиртного для контроля. Но проверить никогда не мешает.

— А как же выборочное чутье?

— Это тоже учтено. Примерно один процент груза посылается в Канал номер два по принципу случайного отбора. Компьютер выдает нам распечатку по форме Е-1, где указана причина, по которой тот или иной товар был отобран. После этого мы производим досмотр.

— Хм, — похоже, это сильно упрощало жизнь Уиллету, но Даффи не особенно помогло. — Значит, тот, у кого есть голова на плечах, не повезет контрабанду нерегулярной поставкой? Они, наверное, знают, что такие грузы вы досматриваете более тщательно.