Уловив запашок наживы, Мамыкин немедля организовал свою криминальную структуру, которая подмяла под себя весь район. Сын малоизвестного адвоката Николай Шахов так же быстро занял свободную нишу, не грабительски криминальную, но и не праведно послушную новому руководству. Нечто среднее.

Бывшие пионервожатые, комсомольские бонзы и простые парни, не верящие в «светлое будущее», предпочитающие строить его по своему, потянулись к Шаху. Никаких анкет, никаких билетов — настоящая свобода. Единственное принуждение — безропотное подчинение. Не хочешь — скатертью дорожка, линяй к Маме или к другому боссу, по добровольному выбору.

Странно, но никто не линял.

Чем занималась шаховская группировка? Зайдут парни к разжиревшему торгашу или к нажившемуся на «прихватизации» новому русскому, вежливо, без угроз и демонстрации стволов, попросят из милосердия помочь обнищавшим гражданам, поделиться частью своего богатства. Ничего криминального — обычное цивилизованное, сугубо добровольное спонсорство.

Как правило, богачи предпочитают раскошелиться. Действительно, лучше поделиться частью, чем лишиться всего. Думать так — их проблемы. Бывает, и отказываются. Ну, что ж, вольному воля, не хотите помогать бедным, не помогайте. Просить не будем. Бог накажет.

И наказывал же! У одного сгорел магазин со всем содержимым — мебелью, товарами, холодильным оборудованием. Пожарные установили: короткое замыкание. Никакое не замыкание — Божья кара. У другого — свалилась с моста в реку машина с дорогостоящей бытовой техникой: компьютерами, телевизорами, стиральными машинами. Ментовские эксперты установили: человеческий фактор, водитель не справился с управлением. У третьего ночью в офис забрались грабители — унесли не только оргтехнику, но зачем-то им понадобилась техническая документация.

Шаховцы сочувствовали, переживали, предлагали помощь. Естественно, не безвозмездную. Страдающие бизнесмены не отказывались.

Однажды один придурок обратился за помощью к Маме. Тот, как принято, назвал солидную цену, получил согласие и забил стрелку. Шах охотно согласился. Рано или поздно толковище должно было состояться, так лучше пусть оно пройдет раньше.

Николай приехал на лесную поляну с опозданием на полчаса, что само по себе говорило о пренебрежительном отношении к противостоящей стороне. Сопровождали его два десятка бойцов в полном боевом снаряжении — с автоматами и даже с двумя гранатометами зарубежного производства.

Сравнил их Мама со своим войском, вооруженным в основном пистолетами и понял — стрелка будет не в его пользу. Если дойдет до схватки, если не удастся договориться о разделе сфер влияния, его «гвардейцев» либо перебьют, либо они сами разбегутся.

Тогда и было достигнуто согласие о вечном мире…

Короче, жизнь текла по обычному руслу — вверх, вниз, вираж, еще один, поворот, снова поворот. В основном, удачные, приносящие очередные барыши. Проколов было мало и они не брались в расчет.

Полученные деньги, за вычетом небольших процентов для развития организации, действительно, шли в школы, приюты или неимущим людям, которые даже дешевое молоко потребляют не каждый день, а уж икорку и балычок видели только во сне. Шах представлял себя в роли российского Родин Гудом, которому благодарные бомжи и инвалиды просто обязаны поставить памятник.

Он был просто переполнен идеями, одна другой интересней и заманчивей. К примеру, возродить, искорененные прежней властью, дворянские балы. Конечно, с платным входом. Или организовать шикарное празднество по какому-нибудь, не имеет значения какому, поводу. Скажем, отметить день рождения в России самогоноварения. Или создать громадную, в два этажа, дискотеку, на которой сограждане всех слоев и состояний вволю повеселятся, забудут о своих нуждах и проблемах.

Последняя идея настолько захватила его, что он решил не откладывать дела в долгий ящик. Спрашивается, зачем и для чего существует бездействующий клуб железнодорожников? Для собраний и заседаний? Мелко и несовременно. Для дорогостоящего показа американских боевиков, на которые, кроме новых русских, никто не ходит? Еще глупей. Для демонстрации и продажи обуви или меховых изделий? Пусть торгаши подберут другое, менее престижное здание. На той же привокзальной площади, ближе к обслуживаемому раньше контингенту машинистов и стрелочников.

Для осмотра будущей дискотеки Шах приехал в сопровождении четверых невооруженных парней. Если не считать, спрятанных под рубашками пистолетных стволов. Время такое, диктует свои правила безопасности. Встретил их директор клуба, более похожий на не выспавшегося сторожа, чем на главу культурно-просветительного учреждения.

Обойдя все комнаты, посетив зрительный зал, побывав в бывшей библиотеке, Шах назвал приемлемую, по его мнению, сумму в полсотни тысяч баксов. Директор заколебался былинкой на ветру. Ему и хотелось сбыть с рук пришедшее в упадок здание, и мучило предчувствие возмездия со стороны городской администрации.

— Ну, как я могу продать объект? — запинаясь вопрошал он, то ли от страха, то ли по причине головной боли после недавней пьянки вместе с худруком и двумя уборщицами. — Меня не поймут…

— За деньги — поймут и не осудят, — с нескрываемой насмешкой, ответил Шах. — Кинем мэрии пару кусков зелени, мигом и согласуют и утвердят сделку. Не тряси штанами, Куцикин, оформление беру на себя.

— Спасибо… Но клуб-то не мой и не мэрии — на балансе МПС.

В ответ — пренебрежительная гримаса. Чудак-человек, до сих пор не врубился в современность. Железнодорожные чиновники любят зелень не меньше их собратий, сидящих в администрации. Такова «селяви», работают в полную силу возрожденные из пепла рыночные отношения.

— Какой клуб, дядя? Разуй гляделки! Полы просели, на обнаженной дранке висят куски штукатурки, повсюду — матерная роспись, высовываются голые провода, замкнутся — сгоришь. А я вложу деньги, отремонтирую, перестрою, создам дискотеку, вместе с казино и варьете. Представляешь?

— Чего? — не понял похмельный директор, машинально нащупывая в кармане плоскую фляжку, наполовину заполненную желанным самопалом. — Какое еще варьете?

— Неуч ты, дядя, малокультурный. Простых вещей не понимаешь. Гляди!

Попытка изобразить чечетку не удалась — Шах с детства не любил ни пения, ни танцев, точно так относился к драматургии. Всю свою жизнь он посвятил более приятной науке — экономике. А вот боевики поддержали посрамленного босса — умело, даже талантливо изобразили степ. С притопами, прихлопами, азартными выкриками.

— Понял, бездарь? — сдвинув шляпу с макушки на лоб, осведомился Шах. — Казино и все прочее сам увидишь, когда реконструирую твое заведение. В зрительном зале — круглосуточная дискотека. В библиотеке — варьете. В каминой — казино. В кинозале — буфет. На втором этаже — комнаты для одичавшей, не вкусившей сладких плодов цивилизации публики Окимовска. А когда заводик на полную зафурычит и работяги станут получать приличную зарплату, вообще — кайф. Не прогорим.

Директор не в силах представить себе будущее великолепие своего захудалого клуба. Единственное желание — завить горе веревочкой, присосаться к горлышку фляжки. Поскорей бы свалили эти мужики, оставили его в покое!

— Я ничего не решаю, Николай, иди к Бабкину, освободи мою грешную душу. Сам должен понимать…

Шах огорченно вздохнул. Начинается очередная чиновничья круговерть. Иван отсылает к Петру, тот — к Сидору, который, получив на лапу, — к Ивану. Круг замкнется. Ничего не решающий Бабкин обязательно отфутболит просителя к фактическому хозяину города — к Мамыкину. Тот начнет почесываться и отнекиваться. Ему до фени, до перегоревшей лампочки идеи Шаха, которые для него не представляют никакой ценности.

Что же делать?

Размышления прервали мотоциклетные выхлопы. Рокер сдернул с головы шлем, подбежал к Шаху. Если бы сейчас присутствовала Клавдия, она с удивлением узнала бы в мотоциклисте недавнего пьяного парня, который, заикаясь и пошатываясь на ватных ногах интересовался причиной появления в барачном поселке толстой бабы с кавказским мужиком.